Еще туруруйцы считали, что они не только люди, но одновременно и красные попугаи ара-ра. И сколько не надсажал богатырь голос, восклицая: «Где — вы, а где — попугаи?» — дикари мнения своего не меняли.
Были, конечно, и весьма разумные законы, которые не грех бы перенять и другим людям: так, зять в течение всей жизни не имел права разговаривать с тещей. О хозяйственных делах можно было потолковать и при помощи рук, а без слов мир в семье сохранялся надежнее.
Но более всего удивило богатыря отношение бесштанных охотников к своим охотничьим собакам. Псы у туруруйцев водились крупные, смышленые, неутомимые, надежные — часто даже сами приносили добычу.
Но когда собака вдруг начинала притаскивать пойманных зверят и птиц в больших количествах, охотник брал дубину, уводил друга-добытчика в лес и там, причитая, приканчивал.
Жихаря сперва возмутила такая жестокая неблагодарность. Но потом ему растолковали, что вот эта собака, благодаря своему нюху, чует близкую смерть хозяина, и поэтому старается заготовить побольше еды для поминального пира. Вот ее и того…
Но встречались и ленивые псы. Таких опять, к удивлению чужеземца, потчевали дубиной. А вот эта собака, говорили туруруйцы, тоже чует погибель своему владельцу, оттого и перестает выполнять свои обязанности — чего стараться-то? Вот ее и того…
Колобок потом объяснил Жихарю, что дикие туруруйцы таким образом, намного опередив знаменитых любомудров, открыли закон диалектики, при котором у всякого явления оказывается две стороны: вот это хорошо, да не очень. И наоборот: вот это плохо, да не очень. Спорщик, владеющий диалектикой, всегда выигрывает — подобно борцу, который коварно намазался маслом и выскальзывает из самого крепкого захвата.
…Без диалектики объяснить появления Яр-Тура в Навьем Царстве было никак нельзя.
— Да, дорогой сэр Джихар, представьте себе — я здесь разговариваю с вами и одновременно нахожусь в Яви, уныло пируя в обществе сэра Лю, сэра Сочиняя и других достойных людей. Вот как раз сейчас мы слушаем, как ваш придворный бард исполняет старинную эльфийскую балладу о могучем Танкодроме, сыне Номинатора, полюбившем прекрасную Электродрель…
— Не крути, — сказал Жихарь. — Что с твоими латами? Из какой сечи тебя сюда забрали? Что с моим городом? С моей семьей?
— Сэр брат! Да вы мне не верите! Сэр Хонипай, подтвердите правдивость моих слов!
— А что я? — отозвался Колобок. — Я тоже ничего не понимаю. Либо Смерть снова вернулась в мир и мы закопались под землю напрасно, либо…
— Лучше не знать вам сейчас правды, дорогой Джихар, — это может отвлечь вас от поисков…
Они стояли перед невысокой дверью, обитой медными пластинами. Дверной проем был словно бы вырезан в тумане, по-прежнему влажном и холодном.
— Откуда мне знать, кто ты на самом деле? — сказал Жихарь. Он, как ни всматривался, не мог отличить этого Яр-Тура от того, с кем попрощался на своем подворье.
— Помнится, в подземельях Вавилона мы вам поверили, — сказал король. — А ваше тогдашнее положение было в чем-то подобно моему нынешнему…
— Может, ты меня в спину ударишь? Я здешних порядков не знаю… Те, кто нас встретил, мне сильно не понравились…
— Это бывший человеческий сброд, сэр Джихар, — толпа, ждущая подачки от живых родственников. Они и при жизни норовили устроиться за чужой счет, и здесь могут только горланить и требовать. Настоящие люди и в здешнем царстве остаются при деле — иные охотятся, иные упражняются в воинских искусствах и полезных ремеслах, иные спорят о загадках мироздания. Но мы сейчас напрасно тратим время…
— Чего ж ты меня на земле не предупредил, что встретишь здесь?
— Я полагал, что вы догадались, — вздохнул Яр-Тур.
— О чем? — заорал Жихарь.
— Добрый сэр Лю ничего вам не объяснил?
— Ничего… А чего объяснять?
— Понятно, — сказал король. — Он не захотел отягощать вас еще одной заботой… Возможно, он был прав — то, что я вам сейчас скажу, не ослабит уже ни вашей руки, ни вашей решимости…
— А говорил — время дорого, — напомнил Жихарь.
— Сэр брат, в тот самый миг, когда мой презренный племянник, предатель и мятежник Мордред, уже насаженный на мое копье по самое кольцо рукояти, ударил своего короля сбоку по голове, и рассек меч преграду шлема и черепную кость, — в тот самый миг Смерть и покинула наш мир. А я остался один-одинешенек между мертвыми и живыми… Если только про человека, одновременно существующего в двух мирах, можно так сказать — один-одинешенек… Легче вам стало от этой правды, сэр Джихар?
— Чего ж ты за мной не послал, если начался мятеж? — вот и все, что нашел в ответ Жихарь.
— Это было сугубо семейное дело, брат… Внутреннее…
— Я, выходит, посторонний… Значит, если суждено мне отыскать и воротить в мир Смерть, то ты тогда…
— Не думайте об этом, сэр Джихар! Я не стал бы совсем показываться вам здесь на глаза, если бы не боялся, что вы с вашим спутником заблудитесь в тумане…
— А может, и нет, — вдруг сказал Колобок.
— Что — нет? — Побратимы уставились на Гомункула.
— Я говорю — может, король потом с нами останется. На нашей стороне.
— Да! Конечно! — с подозрительной радостью отозвался Яр-Тур. — Потом сэр Лю с этой славной старушкой поставят меня на ноги, и мы совершим еще немало славных подвигов…
— Все! — сказал Колобок. — Я черствый. Я бессердечный. Мне наплевать на ваши людские дела. Мы зачем сюда пришли? За Смертью. Вот и давайте ее искать. А то бороду вырву — мне сподручно! — пригрозил он богатырю.
Жихарь скрипнул зубами, зажмурился и попробовал сосчитать до десяти, но опять не смог.
— Что за дверью? — спросил он.
— Здешний владыка — лорд Наволод, — ответил король. — Он здесь первое лицо…
— А ты видел это лицо? — спросил Жихарь. — Может, он с живым и разговаривать не станет? Да и откроется ли дверь? Да и пропустят ли нас к нему?
— Дверь не закрыта, — сказал король. — Но мертвецы туда почему-то не суются. А лорда Наволода я не видел, да и никто из здешних, насколько я знаю, не видел…
— Заодно и познакомимся, — сказал богатырь и толкнул дверь.
Место, где они очутились, не походило ни на что, виданное ими доселе.
— Это лес? — спросил Жихарь.
— Больше похоже на корабельную верфь, — сказал Яр-Тур. — Но откуда столько пыли?
— Эх, люди! — ухмыльнулся Колобок. — Это же полки для бумаг, просто очень длинные и высокие. Архив какой-нибудь… Значит, тут и пыль должна быть, и паутина, и мыши эти мерзкие…
— Хозяин! Эй, хозяин! — закричал Жихарь, не больно-то и сам заботясь о вежливости.
Никто ему не откликнулся.
— В какую сторону идти? — озадачился богатырь.
