Новость была столь поразительна, что главная беда как-то забылась.
— Ну, отцы… — сказал Жихарь. — Льзя ли поверить: чтобы два почтенных старца одолели такое чудовище? Да как вам это удалось?
Кот потянулся с урчанием.
— Вы сперва добрых молодцов накормите, напоите… — начал он.
— Это само собой, — сказал богатырь. — Только полно, Кощей ли там? Ведь никому еще не удавалось его… этак-то… в мешке…
Все поднялимь с лавок и обступили добычу.
Старцы хватили по ковшу мозголомки, даже не поблагодарив подносивших, и стали развязывать узлы.
— Вот он, радостный наш! Поднимайся, нравственный урод!
Из мешка поднялся никакой не урод, а кудрявый словно Лель, и такой же румяный юноша в богатых, но здорово порванных и запачканных одеждах. Изо рта юноши торчала тугая грязная тряпка.
— Обзывался и кусался, — пояснил Дрозд. — Мы, Жихарка его логово давным-давно еще выследили. Но не трогали до поры. Думали, вырастим богатыря Жихаря, его на подвиг и отправим чтобы прославился сразу, с младых ногтей. Но ты пропал, а мы потом и запамятовали: нам-то он на кой нужен? А сейчас припомнили.
Для верности позвали с собой Мутилу, он его и вылил, как суслика, из норы, а тут мы с мешком…
— Да какой же это Кощей? — сказал Жихарь. — Кощей должен быть древний, ветхий… Чахлый, одним словом.
Кот посмотрел на воспитанника с сожалением.
— Сам ты чахлый, — сказал он. — Слово «кощей» что, по-твоему, означает?
— Ну… — богатырь растерялся. — Ну, раб… пленник…
— Жихарь-багатур правду плетет, — кивнул Сочиняй. — Кошчи — пленник, на продажу… Молодой пленник, совсем отрок — старого кто купит?
— Вот! — гордо сказал Дрозд. — Степняк, а лучше тебя соображает!
Он вытащил кляп изо рта пленника. Но вместо проклятий слышалось все то же мычание — язык во рту затек.
— Блым-блым-блым-блым, — сказал юноша. — Вот же изверги седатые! Взяли обманом, огрели на выходе дубиной! Я не воды испугался — мне заморских портков жалко стало… Опять же кафтан твидовый — память о родине…
— Про портки потом, — нетерпеливо сказал Жихарь. — Говори, кто ты таков?
— Ну, Кощей, — неохотно сказал Кощей. — Руки-ноги-то развяжите, не убегу, некуда бежать…
— Позвольте, достойнейшие лорды и визарды! — воскликнул Яр-Тур. — Это же вечно юный сэр Питер Пэн!
— Йес, ай эм, сэр! — воскликнул юноша. — Дернула же меня нелегкая посмотреть на здешние края! Сразу туземцы прилепили мне эту дурацкую кличку, стали обвинять черт знает в чем…
— Это, что ли, твой подданный? — спросил Жихарь. — Тогда извини…
— О нет, — сказал король. — Питер Пэн ничей не подданный, он сам правитель своего чудесного острова…
— Блин поминальный, одни правители собрались, — сказал богатырь. — Только что нам до него? Хороводы вокруг него водить?
— Какие хороводы? — обиделся Кот. — Он же Бессмертный!
— Нынче мы все бессмертные, ты дело говори…
— А вот и дело, — сказал Дрозд. — Смерть-то у него где? В яйце. Яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на дубе, дуб на острове Буяне.
Ну, как до острова добраться, он нам сейчас скажет. Пошлешь туда Симеона Живую Ногу — от него никакой заяц не убежит. Принесет гонец зайца, достанем яйцо, и снова заживем как люди…
— Погоди, — сказал Жихарь. — Что с яйцом-то делать?
— А ты не догадываешься? Молод еще? Яйцо мы подложим под курицу — их немало уцелело. Хохлатка нам и высидит за милую душу новую, молоденькую Смертушку… Она, матушка, у нас окрепнет, заматереет, пойдет сызнова косой помахивать…
— Старый, ты чего гонишь? — Кощей стряхнул разрезанные веревки. — Там, в яйце, только моя смерть, личная. К вам она никакого отношения не имеет.
Ведь в яйце нет ни белка, ни желтка — только иголка, да и то это не иголка, а символ. Сколько ни высиживай, из нее даже лом не вырастет… Да и не скажу я вам про остров, хоть на куски порежьте…
— Он говорит правду, добрые сэры. Мерлин рассказывал мне историю этого мальчика, и весьма печальную… Он никогда не повзрослеет…
— Зато сам он живет беспечально! — вскричал Кот. — Молодушек ворует!
— Дед, да ты сам подумай, — с бесконечным, вековечным терпением сказал Кощей. — Для чего мне их воровать, когда они сами приходят? А мужу или родителям об этом ни за что не скажут. Будут плакать: похитил, похитил…
— Отчего же тогда тебя представляют старцем? — нахмурился Жихарь.
— Да чтобы чести мужней не уронить. Дескать, старец — что он может? Так только, вприглядку… Муж и утешится… И никакого золота у меня нет, разве что сундук-другой…
Кот и Дрозд поглядели друг на друга с ненавистью и разом вскричали:
— А ты куда смотрел, старый слеподыр?! На меня понадеялся?
— Благодарю за службу, отцы, — сказал Жихарь. — Понятно, что вы хорошего хотели. Да не вышло.
— И ты ему веришь? — взвился Кот.
— Потому что правда, — сказал Кощей. — Я, может, не меньше вашего переживаю. Был я Бессмертный, а теперь не пойми кто… А самое обидное, что… — Тут голос его предательски дрогнул.
— Зато юный сэр Питер обладает умением летать, — сказал король.
Кощей вздохнул, невысоко подпрыгнул и повис над полом.
— Тяжеловато, — сказал он. — Должно быть, и с этим у меня тоже разладилось…
— Ну ты не сердись на стариков, — сказал Жихарь. — Свободен. Лети куда глаза глядят…
— Тоскливо мне одному, — признался Кощей и опустился. — В такие времена лучше быть поближе к людям…
— К девкам да чужим бабам, — уточнил ревнивый Перебор Недосветович.
Кощей только рукой махнул и заплакал. Из одного глаза полились, что вода, скорые детские слезы, на другой наворачивались скупые мужские.
— Успокойтесь, сэр Питер, — сказал Яр-Тур. — И, кстати, расскажите нам, где и при каких обстоятельствах вы встретились со Смертью, чтобы заключить договор?
Слезы на красавце мгновенно просохли.
— Никакого договора я не заключал, — испуганно сказал он. — Вы хоть у ребят спросите… Да я ее в глаза не видел! Нужна она мне — одни кости! Сдуру сказал один раз — не хочу, мол, взрослеть… Это еще давно было…
— Отвяжитесь от ребенка, — подал голос Колобок. — Его просто поймали на слове, так иногда бывает… Просто ради забавы исполнили его желание, а потом забыли…
Кощей, не разжимая губ, закивал: угу, угу. Потом попросил выпить.
— Еще чего! Молодой, обождешь! Успеешь еще отравы этой нахлебаться! — зашумели потаенные мужи.
— И вот так всю жизнь! — снова заплакал Кощей.
