– А ты пока можешь позвонить Лэндисам. Воспользуйся вторым телефоном. Возможно, им уже что-то сообщили относительно машины, в которой уехала Майна. Потом еще раз позвонишь в отдел новостей. Да, и не забудь сказать Лэндисам, что нам нужна фотография Майны. Какая-нибудь из последних.
В кабинете наступила тишина, а затем вновь послышалось позвякивание телефонов. Рассерженная Линдсей вернулась на кухню и начала готовить бутерброды. Через пятнадцать минут она услышала, как хлопнула входная дверь. Вернулась Джини. Сбросив у порога свои заляпанные грязью ботинки, она стала стягивать с себя куртку.
Линдсей смотрела на нее, изумленно открыв глаза. Джини выглядела преобразившейся. Холодный воздух вернул ее щекам румянец, но это было еще не все. В комнату вошла другая женщина. В ее глазах словно светился какой-то огонь, она была преисполнена решимости. И хотя ее манера двигаться осталась прежней, теперь в каждом ее движении угадывались энергия и устремленность. Ошеломленная Линдсей смотрела на подругу, не в силах отвести глаз. Перевоплощение Джини застало ее врасплох, и на секунду она испытала неловкость, подумав, что успела забыть, каким хорошеньким было лицо прежней Джини, как она умела заражать всех своей жизненной силой.
– Где Макс? – без предисловий спросила Джини.
– В кабинете. С Роулендом. – Линдсей замялась. – Поливают тебя на пару, если хочешь знать. Слушай…
– Плевать мне на это. Мне нужно с ним поговорить. Я была в том амбаре. Пошла туда, чтобы посмотреть на бродяг…
– Ты туда ходила?
– Конечно. Более того, они со мной говорили. Я принесла им немного «травки», и это помогло.
– Марихуану? Ты дала им марихуану? А как же полицейские?
– Они смотрели в другую сторону. Это ведь хорошая валюта, Линдсей. В Сараево я постоянно ее использовала. Плюс сигареты, плюс шотландское виски. Это все тоже очень хорошо помогает. Макс…
Джини осеклась. В тот момент, когда она произнесла его имя, на кухню, продолжая спорить, вошли Макс и Роуленд, и для всех четверых было очевидно, что слово «сука», только что произнесенное Роулендом, относилось вовсе не к одной из собак Макса. Увидев Джини, оба мужчины разом умолкли, однако она не обратила внимания ни на выражение их лиц, ни на только что услышанную ремарку.
– Макс, – начала она, – я ходила в тот амбар и разговаривала с бродягами. Майна Лэндис действительно была там и действительно уехала с мужчиной. Они отчалили незадолго до полуночи на украденной машине – новехоньком серебристом «БМВ» пятисотой серии. Мужчину, который увел машину, зовут Стар…
– Серебряный «БМВ»? – Роуленд посмотрел на Макса. – Я слышал об этой машине. Продолжайте.
– Никто не знает, откуда взялся этот Стар и где он обитает. Никто не знает, куда они уехали. Они могли направиться в любую сторону. Стар постоянно в разъездах. На прошлой неделе, например, он был, как утверждает, в Амстердаме.
– В Амстердаме? – резко переспросил Роуленд.
– Да, и вернулся оттуда с большим багажом: «травка», амфетамины, бета-блокеры. И еще какие-то таблетки, которые он называл «белыми голубками». Они, видимо, представляют собой что-то особенное, поскольку за них Стар заломил цену в три раза выше, чем за все остальное. Их у него было немного, и продавал он их крайне осторожно.
Джини умолкла, ощутив воцарившееся в комнате напряжение.
– Я сказала что-то не то? Или чего-то не понимаю?
– Не обращай внимания, – быстро проговорил Макс. – Что еще тебе удалось узнать? Ты получила его описание?
– Стара? Разумеется. Немногим старше двадцати, высокий – примерно сто восемьдесят пять сантиметров, гладко выбрит, волосы черные, до плеч. Сине-черные глаза, волевое лицо. Бродяги – особенно их женщины – называли его настоящим красавчиком. Одевается, как один из них: старое твидовое пальто и все черное. Не расстается с красным шарфом. Может быть кем угодно: англичанином, американцем, европейцем. Национальность его никому не известна.
В комнате повисла тишина. Роуленд, не спускавший взгляда с Джини, пока она говорила, теперь многозначительно посмотрел на Макса. Тот ответил ему понимающим кивком.
– Значит, – заговорил Роуленд, – у нас появилась ниточка, причем очень прочная. Макс, ты звонишь Лэндисам, я – в полицию. Потом я отправлюсь в Челтенхэм. Сегодня утром о пропаже этого «БМВ» заявил человек по имени Митчелл. Полицейские допрашивали его при мне. Если повезет, я еще застану его там.
Роуленд направился к кабинету Макса, но на полпути остановился, словно ему в голову пришла неожиданная мысль, обернулся к Джини и спросил:
– Хотите поехать со мной?
– Да, конечно, – ответила та.
Стоявшая в углу всеми забытая Линдсей горько вздохнула и отвернулась.
* * *
Митчелл был вынужден помогать полиции целый день. По крайней мере, именно так бобби называли мрачное молчание, изредка прерываемое вспышками яростной ругани, не несшей в себе ни грана информации. Наконец-то этот бой с тенью подошел к концу. Митчелла отпустили, но он прекрасно знал, что его ждет в дальнейшем: ночь, проведенная в дешевом отеле и долгое ожидание, пока не будут закончены многочисленные формальности с оформлением украденных у него кредитных карточек, а затем – долгие недели нудных приставаний со стороны полиции. Эта перспектива повергала его в уныние.
Митчелл вышел из участка в воинственном настроении. Из его головы еще не выветрилась химия, которой он наглотался накануне. Однако при выходе его ожидал сюрприз в виде двух журналистов. Митчелл приободрился. Светловолосая женщина-репортер была весьма привлекательна, а ее спутник купил для него виски. Кроме того, Митчеллу льстило то, что его персона привлекла к себе внимание прессы.
Первый стакан с виски Митчелл опорожнил за считанные секунды, но когда перед ним оказалась вторая порция и он уже был готов сцапать и ее, мужчина прикрыл широкий стакан своей широкой ладонью.
Митчелл окинул его оценивающим взглядом. Мужчина, по всей вероятности англичанин или ирландец, был высоким и крепко скроенным. Лицо его нуждалось в бритве, зеленые глаза смотрели холодно. Митчелл сразу же понял, что с этим человеком лучше не связываться. Что же касается блондинки, говорившей с американским акцентом, она была немного худощава, но весьма миловидна. У нее был невероятно сексуальный рот и ласковый, вызывающий доверие взгляд серых глаз. Она определенно гораздо приятнее этого мужика, подумал Митчелл и решил обращаться только к ней, начисто игнорируя ее спутника.
– Эй, дайте мне передохнуть, – сказал он. – Я чувствую себя выжатым как лимон и уже рассказал вам все, что знаю.
Рука, лежавшая на стакане с виски, не шевельнулась. Женщина с усталым вздохом проговорила:
– Вот черт! А я-то думала, вы сможете оказаться для нас полезны. Ладно, Роуленд, отдай ему это виски. Он старался помочь нам.
