Он бросил документ на пол.
– Через несколько дней в бухту войдет наш флот. Пока дворец в наших руках, сопротивления не будет. Как раз в эту минуту разбивают ваше дьявольское зеркало.
Он скрестил пальцы и обвел взглядом группу эфебов.
– Кто его построил? – спросил он.
Тиран поднял на него глаза.
– Это была эфебская конструкция.
– А, – понимающе произнес Ворбис. – Демократия. Совсем забыл. Тогда кто… – он подал знак легионеру, который немедленно передал ему пакет, – …написал вот это?
На мраморный пол был брошен экземпляр «Де Келониан Мобиле».
Брута стоял рядом с троном, там, где ему было приказано стоять.
Он заглянул в бездну и превратился в нее сам. Все вокруг происходило в каком-то удаленном круге света, окруженном тьмой. Мысли быстро сменяли ли друг друга.
Знает ли сенобиарх? Кому-нибудь еще известно о двух видах истины? Кто еще знает, что Ворбис вел войну сразу за обе армии, словно играл в солдатики? Порочны ли действия, если они направлены на дальнейшее процветание?…
…На дальнейшее процветание бога, который сейчас ходит в облике черепахи. Бога, в которого верит только Брута?
К кому обращается Ворбис во время молитвы?
Сквозь бурю мыслей Брута услышал спокойный голос Ворбиса:
– Если написавший это философ откровенно не сознается в содеянном, вас всех предадут огню. И не сомневайтесь в правдивости моих слов.
Толпа зашевелилась, и раздался голос Дидактилоса:
– Пропустите! Вы же его слышали! В любом случае… я всегда хотел это сделать…
Отпихнув пару слуг, из толпы, гордо держа над головой пустую лампу, вышел философ.
Он немного замешкался, оказавшись на свободном месте, потом медленно повернулся лицом к Ворбису. Сделал несколько шагов вперед и вытянул перед собой руку с лампой, словно критически рассматривая дьякона.
– Гм-м, – наконец изрек он.
– Так это ты… преступник? – спросил Ворбис.
– Несомненно. Меня зовут Дидактилос.
– Ты что, слепец?
– Только в том, что касается зрения, мой господин.
– Тем не менее ты носишь с собой лампу, – заметил Ворбис. – Наверняка в каких-нибудь своих злокозненных целях. Или ты скажешь, что так ищешь честного человека?
– Не знаю, мой господин. А может, вы мне скажете, как выглядит такой человек?
– Я должен казнить тебя на месте, – промолвил Ворбис.
– Разумеется.
Ворбис указал на книгу.
– Эта ложь, эта клевета… Этот соблазн, призванный сбить людей с пути истинного познания. Неужели ты и сейчас посмеешь заявить, – он отпихнул книгу ногой, – что мир – плоский и плывет в пустоте на спине гигантской черепахи? Посмеешь заявить об этом здесь, стоя передо мной?
Брута затаил дыхание.
История затаила дыхание вместе с ним.
«Защити свою веру, – подумал Брута. – Один единственный раз, пусть хоть кто-нибудь выступит открыто против Ворбиса. Я не могу. Но кто-нибудь…»
Он почувствовал, что взгляд его переходит на Симони, который стоял по другую сторону от кресла Ворбиса. Сержант, казалось, был изумлен и словно бы чем-то зачарован.
Дидактилос выпрямился во весь рост. Он повернулся, и его слепые глаза скользнули по Бруте. Лампу он по-прежнему держал в вытянутой вперед руке.
– Нет, – сказал он.
– В то время как каждый честный человек знает, что мир представляет собой сферу, идеальную сферу, которая вращается вокруг сферы солнца, как Человек вращается вокруг центральной истины Ома, – не обращая внимания на его ответ, продолжал Ворбис, – а звезды…
Брута наклонился к дьякону, сердце его готово было выпрыгнуть из груди.
– Мой господин? – прошептал он.
– Что? – рявкнул Ворбис.
– Он сказал «нет».
– И это правильно, – подтвердил Дидактилос.
Какое-то время Ворбис сидел совершенно неподвижно. Потом зашевелилась его челюсть, словно он репетировал слова, перед тем как их произнести.
– Ты отказываешься от своих слов? – наконец спросил он.
– Пусть будет сфера, – кивнул Дидактилос. – Не вижу никаких проблем. Стало быть, были приняты специальные меры, чтобы никто не падал. А солнце может быть другой, еще большей сферой, которая расположена далеко от нас. Тебе как больше нравится – чтобы Луна вращалась вокруг мира или Солнце? Я бы посоветовал, чтобы вращался мир. Более иерархично и является превосходным примером для всех нас.
Брута видел то, чего не видел никогда в жизни. Ворбис выглядел сбитым с толку.
– Но ты написал… заявил, что мир покоится на спине гигантской черепахи! Ты даже дал ей имя!
Дидактилос пожал плечами.
– А теперь передумал, – объяснил он. – Кто вообще о таком слышал? Чтобы черепаха длиной десять тысяч миль плыла в космической пустоте? Какая глупость! Честно говоря, мне теперь даже думать об этом не хочется.
Ворбис закрыл рот. Потом открыл его снова.
– Вот, значит, как ведут себя эфебские философы? – промолвил он.
Дидактилос снова пожал плечами.
– Так ведут себя настоящие философы, – поправил он. – Всегда нужно быть готовым принять новые идеи, учесть новые доказательства. Правильно? А ты представил нам столько новых аргументов… – Жест его охватил, конечно, совершенно случайно, окруживших комнату лучников. – …Для раздумья. А я всегда признаю сильные аргументы.
– Твоя ложь уже отравила мир!
– Что ж, я напишу другую книгу, – спокойно произнес Дидактилос. – Сам прикинь, как это будет выглядеть. Гордый Дидактилос признает аргументы омниан. Полный разворот. Гм? Кстати, с твоего разрешения, господин, я понимаю, у тебя сейчас много работы, надо столько всего сжечь, столько всего разграбить, я удаляюсь в свою бочку немедля и начинаю работать над книгой. Вселенная сфер. Шарики прыгают по космосу. Гм. Да. С твоего разрешения, господин, я опишу больше шариков, чем ты можешь себе представить…
Ворбис проводил его взглядом.
Брута заметил, что дьякон уже поднял было руку, дабы подать сигнал стражникам, но потом опустил ее.
Ворбис повернулся к тирану.
– И это вы называете… – начал было он.
– Эй, ты!
Лампа вылетела из двери и разбилась вдребезги о череп Ворбиса.
– И все-таки… Черепаха Движется!
Ворбис вскочил на ноги.
– Я…– закричал он, но в следующее мгновение взял себя в руки, и раздраженно махнул паре стражников. – Поймайте его. Немедленно. И… Брута?
