– Знаете, – продолжил Редж, – иногда так хочется все бросить и…
Ворон откашлялся.
Редж Башмак резко развернулся.
– Только посмей что-нибудь сказать. Одно-единственное словечко и…
И тут он услышал музыку.
Людмилла наконец рискнула убрать руки от ушей.
– Какой ужас! Что это такое, господин Сдумс? Сдумс попытался натянуть на голову остатки шляпы.
– Понятия не имею, – ответил он. – Это вполне можно принять за музыку. Если, конечно, ты никакой музыки отродясь не слышал.
Ноты отсутствовали как класс. Были собранные вместе шумы, которые отчаянно пытались сойти за ноты. Примерно то же самое получилось бы, если бы человек попробовал начертить карту страны, которую никогда не видел.
Хнийп. Йнийп. Хвуомп.
– Это доносится откуда-то из-за города, – заметила Людмилла. – И туда же направляются… все… люди. Неужели эта музыка им нравится?
– Она даже самой себе не может нравиться, – пожал плечами Сдумс.
– Это очень похоже на… Помните прошлогоднее нашествие крыс? А потом еще появился тот тип, который утверждал, будто его дудку слышат только крысы?
– Да, но то было простым обманом, мошенничеством. Это был Изумительный Морис и Его Дрессированные Грызуны…
– Но если бы у него и в самом деле была такая дудка?
Сдумс покачал головой:
– Музыка, способная привлекать людей? Ты об этом? Да нет, такого просто не может быть. Нас-то она не привлекает, а как раз наоборот.
– Верно, но вы же и не совсем человек… с технической точки зрения, – возразила Людмила. – Да и я… – Она вдруг запнулась, и лицо ее залилось ярким румянцем.
Сдумс ободряюще похлопал ее по плечу.
– Верно подмечено. Абсолютно верно, – только и мог сказать он.
– Вы все знаете, да?
– Да, и, честно говоря, я считаю, что стыдиться здесь нечего.
– Но мама говорит, что никто не должен об этом знать. Иначе будет беда!
– Ну, это, вероятно, зависит от того, кто именно узнает твою тайну, – заметил Сдумс, взглянув на Волкоффа.
– А почему ваш пес все время на меня так смотрит?
– Он очень умный.
Сдумс покопался в кармане, выбросил оттуда пару горстей земли и наконец достал свой дневник. До следующего полнолуния – двадцать дней. Ох, что-то будет…
Куча из металлического лома начинала оседать. Вокруг нее кружились тележки, а жители Анк-Морпорка, сформировав огромный круг, отчаянно пытались разглядеть, что же все-таки происходит. Немузыкальная музыка била по ушам.
– Смотрите, там господин Достабль… – сказала Людмилла, когда они с Сдумсом проталкивались сквозь не оказывавшую ни малейшего сопротивления толпу.
– И что он продает на этот раз?
– По-моему, он даже не пытается ничего продавать, – пожала плечами Людмилла.
– Все настолько плохо? Похоже, у нас серьезные неприятности.
Из дыр в куче вырывался синий свет. Куски тележек падали на землю, как металлические листья.
Сдумс неуклюже нагнулся и поднял остроконечную шляпу. По ней проехалось не одно колесо, но тем не менее она сохранила все основные признаки предмета, который должен находиться на чьей-то голове.
– Там волшебники, – сказал он.
Металл источал странный серебряный свет. И переливался, как масло. Сдумс протянул руку, и между его пальцами и металлом проскочила крупная искра.
– Гм, – задумчиво произнес он. – Очень высокий потенциал…
А затем он услышал чей-то акцент:
– Это неужели есть господин Сдумс?
Он обернулся, к нему пробиралась чета Упырито.
– Мы быть здесь гораздо раньше, но случаться маленькая задержка…
– Я никак не мог найти эту проклятую запонку для воротничка, – пробормотал Артур, выглядевший взволнованным и раздраженным.
На голове у него был складной цилиндр, который прекрасно складывался, но, к сожалению, совсем не походил на шляпу. Создавалось впечатление, что Артур смотрит на мир из-под черной гармошки.
– О, привет, – кивнул Сдумс.
В преданности четы Подмигинсов атрибутам вампиризма было нечто захватывающее.
– Кто есть данный молодой девушк? – спросила Дорин, улыбаясь Людмилле. Акцент ее вдруг стал совсем неразборчивым.
– Прошу прощения? – не понял Сдумс.
– Фы меня что-то спросить?
– Дорин… я хотел сказать, графиня поинтересовалась, кто эта девушка, – устало перевел Артур.
– Я еще не совсем утратила разум и сама могу разобрать собственные слова, – отрезала Дорин уже нормальным голосом женщины, рожденной и воспитанной в Анк-Морпорке, а не в каком-то там транзильванском замке. – Честно говоря, если бы не я, тебя бы ни один человек не принял за настоящего вампира…
– Меня зовут Людмилла, – представилась Людмилла.
– Отшень приятно, – благосклонно произнесла графиня Упырито, протягивая руку, которая была бы тонкой и бледной, если бы не была такой розовой и пухлой. – Всегда есть приятно познакомиться со свежей кровью. Заглядывайте на чашечку чая с собачьим печеньем. Наши двери есть фсегда открыты.
Людмилла повернулась Ветром Сдумсу.
– У меня что, на лбу все написано?
– Это не совсем обычные люди, – тактично заметил Сдумс.
– Я так и подумала, – спокойно кивнула Людмилла. – Никогда не видела людей, которые бы в такую жару носили черные плащи.
– Плащ – это необходимый атрибут, – пояснил граф Артур. – Для крыльев, понимаете? Вот…
Театральным жестом он распахнул плащ. Раздался громкий хлопок, и в воздухе возникла жирная летучая мышка. Она посмотрела вниз, сердито пискнула и спикировала носом в землю. Дорин подняла мышь за лапу и стряхнула с нее пыль.
– Но окна на ночь мы не открываем. Не люблю сквозняков, – заметила она равнодушно и практически без акцента. – Когда же наконец прекратится эта музыка?! У меня уже голова трещит.
Раздался еще один хлопок. Возникший Артур еще раз спикировал носом в землю.
– Здесь все дело в высоте, – пояснила Дорин. – Места мало. Нужен по крайней мере один этаж, чтобы набрать скорость и поймать поток воздуха.
– Иначе не успеешь расправить крылья, – пояснил Артур, вставая на ноги.
– Прошу прощения, – перебил Сдумс, – неужели эта музыка на вас не действует?
– От нее мне хочется скрежетать зубами, – признался Артур. – Что для вампира крайне вредно. Клыки быстро стачиваются.
– Господин Сдумс считает, что она как-то воздействует на людей, – сказала Людмилла.
