Возможно, у Солла и было свое представление о том, что за чем следует. Но Виктор окончательно запутался. «Разумней всего, — вывел он правило, — вовсе оставить попытки вникнуть в сценарий клика, в котором приходится сниматься». Ко всему прочему Солл не просто шел от конца к началу картинки, его еще бросало из стороны в сторону. Путаница, как заведено в реальной жизни, была всеобъемлющей.
Когда же Виктору наконец перепала свободная минутка, он так и не смог переговорить с Джинджер, поскольку оба рукоятора и все остальные свободные актеры тут же начали дружно на них пялиться.
— Значит так, ребята, — говорил Солл. — Сейчас будет одна сцена из финальной части. После всех перенесенных испытаний Виктор встречается с Джинджер. На дощечке появятся слова… — Он бросил взгляд на черную продолговатую дощечку, которую передали ему чьи-то услужливые руки. — Такие вот слова… «Честно говоря, дорогая, я отдал бы все, что у меня есть, за одну… порцию… свиных… ребрышек… которые у Харги… подаются с особо приготовленным соусом карри».
Солл окончательно поперхнулся и умолк. Когда же он вздохнул, создалось такое впечатление, будто некий огромный кит вынырнул на поверхность за глотком воздуха.
— Кто это написал?!
Один из исполнителей боязливо поднял руку.
— Это был приказ господина Достабля…
Солл просмотрел объемистую кипу сложенных дощечек, на которых было написано большинство диалогов клика. Губы его вытянулись в ниточку. Он кивнул в сторону одного из сотрудников:
— Не мог бы ты сбегать по-быстрому в главную контору и попросить моего дядю, если у него вдруг отыщется свободная минутка, прогуляться к нашему павильону?
Солл выудил первую попавшуюся дощечку и прочитал:
— «Я, конечно, скучаю по своей старой шахте, но когда я хочу вкусить настоящей деревенской жизни, то всегда… всегда… иду к Харге, в его… в его…» Та-а-ак…
Он наугад отобрал третью дощечку.
— Ага. Предсмертные слова солдата армии роялистов. «Кажется, отдал бы сейчас все на свете за особое… предложение… „Реберного дома“… „Все-Что-Успеешь-Сожрать-На-Доллар“…» О боги!
— Правда, очень трогательно? — раздался позади него голос Достабля. — В зале не будет зрителя, который не прослезится. Вот увидишь!
— Но, дядя… — открыл рот Солл. Достабль поднял руку:
— Я ведь сказал, что сумею найти деньги. А Шэм Харга даже помог нам своими продуктами, когда рисовали барбекю.
— Но ведь ты обещал, что не станешь править сценарий!
— Это не правка, — бесстрастно возразил дядя. — Правка сценария — это совершенно особая вещь. А я просто внес кое-какие уточнения. В целом сценарий от этого только выиграл. Это называется усовершенствованием. На сегодняшний день Харга со своим «Все-Что-Успеешь-Сожрать» — один из самых выгодных клиентов.
— Но действие клика происходит сотни лет назад!!! — вскричал Солл.
— До-пус-тим, — осторожно признал Достабль. — Но представь, как зритель, посмотревший клик, задается вопросом: «Интересно, теперь, когда прошли сотни лет, ребрышки у Харги все такие же вкусные?!»
— Это не движущиеся картинки, это — откровенная коммерция!
— Надеюсь, что так. Страшно подумать, что с нами будет, если ты окажешься не прав.
— Знаешь ли, дядя… — с угрозой в голосе начал Солл.
Джинджер повернулась к Виктору.
— Ты можешь отойти со мной на минутку? Нам надо поговорить, — вполголоса сказала она. — Только без пса, — добавила она громче. — Для меня это принципиально.
— Ты хочешь поговорить со мной!
— До этого как-то не получалось.
— Хорошо. Гаспод! Ты остаешься здесь. Вот умница, хороший пес.
И Виктор, заметив гримасу несказанного отвращения, которое отразилось на морде пса, испытал тихую, светлую радость.
А за их спинами набирала оборот за оборотом вечная голывудская склока. Солл и С.Р.Б.Н. едва не касались друг друга носами и выясняли отношения в окружении подчиненных, не скрывавших своего интереса к происходящему.
— Да, представь себе, именно этого я и не потерплю. Я уволюсь!
— Ты не можешь разорвать отношения со студией. Ты — мой племянник, а студия — это я. Ты не можешь перестать быть моим племянником…
Джинджер и Виктор присели на ступеньки какого-то особняка, возведенного из парусины и дерева. Сейчас их вряд ли кто побеспокоит — ведь то, что творилось рядом, было куда интереснее.
— Вот, — сказала Джинджер, теребя пальцы. Виктор не мог не обратить внимание, что ее ногти были поцарапаны и сломаны.
— Вот, значит… — проговорила она. Сквозь толстый слой косметики проступали бледный цвет лица и следы душевной муки. «Она сейчас совсем не красотка, — неожиданно для себя подумал Виктор. — Но вслух этого лучше не говорить».
— Не знаю, как бы это сказать… Ну, одним словом… тебе никто не говорил, э-э, что видел меня как-то гуляющей по ночам?
— На холм и обратно?
Она со змеиным проворством развернулась к нему лицом.
— Значит, ты в курсе? А откуда тебе известно? Ты шпионил за мной? — вскинулась она на него.
Перед ним была прежняя Джинджер, вся кипящая злостью, обидой и параноидальной агрессией.
— Лэдди нашел тебя… спящей… вчера во второй половине дня, — ответил Виктор, немного отпрянув назад.
— Что, посреди дня?!
— Да.
Джинджер прикрыла ладонью рот.
— Значит, все хуже, чем я думала, — прошептала она. — Все хуже и хуже… Помнишь тот вечер, когда мы встретились с тобой у вершины холма? Достабль еще за нами примчался и подумал, что мы там с тобой… любезничаем… — Она залилась краской. — Так вот, я до сих пор не понимаю, как я там оказалась!
— Этой ночью ты туда вернулась.
— Пес все рассказал? — поинтересовалась она убитым голосом.
— Ну да. Прости, что так вышло.
— Теперь это творится каждую ночь! — простонала Джинджер. — Потому что, даже если я добираюсь обратно до кровати, у меня наутро все простыни в песке и ногти на руках обломаны! Значит, я хожу туда каждую ночь, и сама не знаю, зачем!
— Ты пытаешься открыть дверь, — сказал Виктор. — Там, на холме, где в земле образовался разлом, есть большая старинная дверь…
— Знаю, знаю, но зачем я это делаю?!
— У меня есть кое-какие соображения, — осторожно проговорил Виктор.
— Говори!
— Гм-м… Сначала скажи, ты слышала о таком понятии — «гениус лоци»?
— Нет. — Она нахмурила лоб. — Что-то умное, да?
— Это что-то вроде духа какого-либо места. И этот дух может оказаться достаточно сильным. То есть ему можно придать силу. Через поклонение, например, любовь или через ненависть.
