Он в очередной раз засунул нож в расщелину между двух камней и осторожно покачал камень. Лорд Витинари с интересом наблюдал. Ваймсу удалось разобрать стену на высоту шести футов от уровня пола, и теперь он подбирался к решетке отверстия, заменяющего окно.
Вскоре Ваймс принялся ковырять цемент вокруг решеток.
Понаблюдав за ним некоторое время, патриций снял книгу с полочки рядом с кроватью. Поскольку крысы не умели читать, собранная им библиотека характеризовалась некоторой причудливостью, однако патриций был не из тех людей, кто игнорирует возможность приобрести новые познания. Открыв на заложенном месте «Историю Плитения Кружев Ат Древнасти До Наших Дней», он углубился в чтение.
Спустя несколько страниц он обнаружил, что на книгу падают крошки цемента, счел необходимым стряхнуть их и поднял глаза.
– Ну как, получается? – вежливо осведомился он.
Ваймс скрипнул зубами и выломал кусок цемента. За маленькой решеткой взору открывался грязный дворик, освещенный немногим лучше камеры. В одном углу дворика была свалена куча кухонных отходов, но в данный момент она ласкала глаз. Во всяком случае, выглядела намного привлекательнее, чем темница. Изменившемуся Анк-Морпорку Ваймс предпочитал честную, открытую помойку. В куче отходов было что-то аллегорическое.
Он все колол, колол и колол. Лезвие изгибалось и гудело, нож в руке дрожал.
Библиотекарь задумчиво поскреб под мышкой. Ему предстояло решать свои проблемы.
Он явился сюда, полный ярости на книжных воров. Он и сейчас еще кипит от ярости. Однако вдруг ему в голову пришла мятежная мысль, заключавшаяся в том, что, хотя преступления против книг – самые страшные преступления на свете, отмщение, пожалуй, лучше отложить.
Ему абсолютно все равно, как люди поступают друг с другом. Однако определенные виды деятельности, думал библиотекарь, надо пресекать на корню и сурово наказывать, дабы преступники не впали в чрезмерную самоуверенность и не начали совершать те же самые поступки по отношению к книгам.
Взгляд библиотекаря упал на значок Ночной Стражи. В очередной раз библиотекарь попробовал значок на зуб, отчасти надеясь, что пережитые приключения каким-то образом сделали эту штуку съедобной. Да, и есть еще Долг перед капитаном.
Капитан всегда был добр к нему. И у капитана тоже был значок.
Вот именно.
Иногда орангутан должен сделать то, что пристало делать человеку.
Посредством комплекса сложных телодвижений библиотекарь отдал честь, зацепился длинной рукой за полку, раскачался как следует и исчез во мраке.
Солнце поднялось выше и теперь потерянным воздушным шариком катилось сквозь туманы и застоявшийся дым.
Стражники, пристроившись в тени дымовых труб, разнообразными способами убивали время. Шноббс тщательно исследовал содержимое ноздри, Моркоу писал письмо домой, а сержант Колон изводился от беспокойства.
Спустя некоторое время он грузно поерзал и произнес:
– Слушайте, я никак не могу решить одну проблему…
– Что такое, сержант? – спросил Моркоу.
Вид у сержанта Колона был жалкий.
– Ну-у, в общем, – а что, если это не тот шанс, который один на миллион?
Шноббс уставился на него.
– Это ты о чем?
– О том, что, разумеется, все эти последние шансы, которые один на миллион, они всегда срабатывают, тут нет проблем, но… короче, такие шансы, они довольно… как это говорится… специфическая вещь. Разве нет?
– Спроси кого-нибудь другого, – пожал плечами Шноббс.
– А что, если этот шанс, например, будет один на тысячу? – с мукой в голосе продолжил Колон.
– Что?
– Кто-нибудь когда-нибудь слышал, чтобы срабатывал шанс один на тысячу?
Моркоу оторвался от письма.
– Не сходи с ума, сержант, – сказал он. – Никто никогда не видел, чтобы срабатывал шанс один на тысячу. Все шансы против того, что он сработает. – Моркоу зашевелил губами, видимо подсчитывая. – Миллион против одного.
– Вот-вот, – согласился Шноббс. – Миллион.
– Так что на самом деле шанс может сработать, только если вероятность его срабатывания ровно один к миллиону, – заключил сержант.
– По-моему, верно, – согласился Шноббс.
– Так что, например, шанс один к девятьсот девяноста девяти и девятьсот сорока трем тысячным… – начал Колон.
Моркоу затряс головой.
– Не получится, нечего и надеяться. Никто никогда не говорил, что, мол, шансы равняются один к девятьсот девяноста девяти и девятьсот сорока трем тысячным, но, мол, может сработать.
Некоторое время, захваченные процессом яростного подсчитывания, они молча смотрели на расстилающийся перед ними город.
Моркоу что-то бешено застрочил. Он углубился в подробные вычисления. Сначала нашел площадь поверхности дракона, а потом принялся рассчитывать степень вероятности попадания стрелой в какую-то отдельную точку данной поверхности.
– Но не забудь, стрела будет выпущена прицельно! – внес уточнение Колон. – Я ведь не просто так пальну из лука, я сначала прицелюсь.
Шноббс кашлянул.
– В таком случае шансов гораздо больше, чем один на миллион, – вывел заключение Моркоу. – Может, один на сто. А если дракон летит медленно и язвимое место у него большое, этот шанс превращается практически в определенность.
Губы Колона было зашевелились, готовые исторгнуть: «Да, определенность, но ведь все равно может получиться…» О нет! Он потряс головой.
– Что же тогда делать? – произнес он вслух.
– Каким-то образом надо понизить наши шансы, – предложил Шноббс.
Наконец, ему удалось выдолбить небольшое углубление в цементе, рядом со средним прутом. Немного, но для начала пойдет.
– Может, тебе чем-нибудь помочь? – осведомился патриций.
– Нет, спасибо.
– Ну, как хочешь.
Решетка была древней, но прутья глубоко уходили в камень, а под корой ржавчины в них оставалось достаточно железа. Работы надолго, но все-таки это занятие, требующее блаженного отсутствия всякой мысли. Хорошая, честная борьба; ты знаешь, что если будешь вот так отколупывать кусочек за кусочком, то в конце концов продолбишь дыру.
Проблема заключалась в этом «в конце концов». В конце концов Великий А'Туин достигнет границы вселенной. В конце концов погаснут звезды. В конце концов Шноббс возьмет да помоется, хотя последнее, наверное, потребует радикального пересмотра природы Времени.
Но он упорно долбил цемент, пока его внимание не привлекло нечто странное – мимо окошечка, медленно планируя в воздухе, падало что-то маленькое и изогнутое.
– Арахисовая скорлупка? – спросил сам себя Ваймс.
