– Господа, присаживайтесь, – пригласил он. – Прошу прощения, что обстановка немного… изменилась, но король надеется, что вы смиритесь с временными трудностями, а вскоре все организуется более подходящим образом.
– Э-э… кто-кто надеется? – уточнил главный торговец.
– Король, – повторил Воунз. Голос его походил на голос человека, который находится на волосок от безумия.
– А-а. Король. Верно, – отозвался торговец. Со своего места ему хорошо была видна свисающая с потолка «сигара». Казалось, что-то там зашевелилось, словно возникла легкая дрожь в огромных, оборачивающих штуку складках. – Многие лета ему, как говорится, – поторопился добавить он.
В качестве первого блюда был суп с клецками. Воунз не съел ни ложки. Остальные ели в насыщенном ужасом молчании, нарушаемом лишь глухим постукиванием дерева о фарфор.
– Есть определенные указы, на которые, с точки зрения его величества, желательно получить ваше согласие, – в конце концов нарушил молчание Воунз. – Чистая формальность, разумеется, и приношу свои извинения, что побеспокоил вас по такому пустяку.
Под стропилами что-то колыхнулось.
– Что ты, никакого беспокойства, – пискнул главный вор.
– Король милостиво желает поставить вас в известность, – продолжал Воунз, – что готов принимать подарки от населения. По случаю коронации. И чем больше, тем лучше. Но никаких изысков, сойдут любые драгоценные металлы или камни, которые население имеет и которыми с легкостью может поделиться. Кстати, я должен подчеркнуть, это ни в коем случае не носит принудительный характер. Щедрость, которой его величество с полной уверенностью ожидает, должна быть абсолютно добровольным актом.
Главный убийца печально взглянул на кольца, украшающие пальцы обеих его рук, и вздохнул. Президент Гильдии Торговцев уже расстегивал и снимал с шеи золоченую цепь, одну из регалий своей должности.
– Ну что вы, господа! Это так неожиданно!
– М-м-м-м, – вступил в беседу аркканцлер Незримого Университета. – Но ты… то есть, я хотел сказать, король наверняка в курсе, что Университет, согласно традиции, освобождается от всех городских податей и налогов…
Он едва подавил зевок. Всю ночь напролет волшебники упорно посылали в дракона свои самые действенные заклинания. С тем же успехом они могли пытаться поймать руками туман.
– Но, мой дорогой аркканцлер, это вовсе не подать! – возразил Воунз. – Неужели я сказал что-нибудь, что дало бы основание так подумать? О нет! Нет. Любое приношение должно быть, как я уже сказал, полностью добровольным. Надеюсь, по этому вопросу все ясно?
– Все изложено очень доходчиво, – согласился главный убийца, злорадно глядя на старого волшебника. – И эти совершенно добровольные подарки, которые мы вот-вот начнем приносить, они пойдут?…
– В казну, – завершил Воунз.
– Ага.
– Хотя я абсолютно уверен, что жители города проявят исключительную щедрость, как только полностью поймут и оценят ситуацию, – произнес главный торговец, – я также не сомневаюсь, что его величеству известно, насколько мало в Анк-Морпорке золота и прочих драгоценностей. Это так?
– Очень верное замечание, – согласился Воунз. – Однако его величество намерен проводить энергичную и динамичную внешнюю политику, которая поправит положение.
– А-а-а! – хором воскликнули главные люди Анк-Морпорка, на этот раз с куда большим энтузиазмом.
– Например, – продолжал Воунз, – король считает, что наши законные интересы в Щеботане, Сто-Лате, Псевдополисе и Цорте на протяжении вот уже нескольких веков серьезно ущемляются. Это будет очень быстро исправлено, и, смею вас уверить, сокровища рекой хлынут в город. Всякий человек возжелает получить защиту такого могущественного короля.
Главный убийца перевел взгляд на груду блестящих предметов, названную Воунзом «казной». В его голове сформировалось весьма четкое представление по поводу того, где закончат свой жизненный путь все те сокровища, что придут в Анк-Морпорк. Что ж, драконьей хваткой можно было только восхищаться. В этом смысле драконы практически ничем не отличались от людей.
– О-о! – только и смог сказать он.
– Разумеется, будут и другие приобретения – в форме земель, собственности и так далее, и его величество желает, чтобы вы осознали со всей ясностью: самые верные будут щедро вознаграждены.
– Э-э, – подал голос главный убийца, у которого возникло ощущение, что он уже составил четкое представление о характере мыслительного процесса нового короля, – нет сомнений, что, э-э-э…
– Самые верные, – помог Воунз.
– Полагаю, ответную благодарность они будут выражать в виде еще большей щедрости?
– Уверен, подобные соображения в голову его величества даже не приходили, – сказал Воунз, – однако замечено очень верно.
– Я так и подумал.
Следующим блюдом шли жирная свинина, бобы и обжаренный в сухарях картофель. Пища, как заметили все присутствующие, способствующая упитанности.
Воунз ограничился стаканом воды.
– Что подводит нас к еще одному крайне деликатному вопросу, который, как я нисколько не сомневаюсь, столь многоопытные, широких взглядов господа, каковыми вы являетесь, без всяких трудностей разрешат, – произнес он.
Его рука, держащая стакан, затряслась.
– Надеюсь также, что и население в целом отнесется к вопросу с пониманием, в особенности учитывая, что король, без сомнения, во многом поспособствует благополучию и безопасности города. Например, я уверен, что люди спокойнее будут спать в своих постелях, зная, что др… король без устали их защищает. Могут, однако, пробудиться нелепые… древние… предрассудки, единственный способ искоренения которых – неустанные усилия… со стороны всех людей доброй воли.
Он сделал паузу и поднял глаза на советников. Позже главный убийца рассказывал, что ему доводилось смотреть в глаза многим людям, по всем признакам очень близким к смерти, – но ни разу он не видел глаз, выражение которых столь явно и безошибочно свидетельствовало бы, что их обладатель смотрит со склонов самой преисподней. И главный убийца искренне надеялся, что никогда, никогда в жизни ему не доведется посмотреть в такие глаза еще раз.
– Я имею в виду, – Воунз говорил медленно, каждое слово прорывалось с трудом, словно пузырь сквозь зыбучий песок, – вопрос… питания короля.
Воцарилось страшное молчание. Лишь легкий шорох крыльев раздавался у них за спинами. Тени в углах зала сгустились и словно бы выросли.
– Питание короля, – пустым, ничего не выражающим голосом повторил главный вор.
– Да, – голос Воунза почти сорвался на визг. С лица ручьем стекал пот. Главный убийца однажды слышал странное клатчское слово «риктус». Он тогда еще подумал, в каких случаях это слово подходит для описания выражения лица человека. Теперь он знал. Именно в это превратилось лицо Воунза; это был похожий на привидение риктус человека, который пытается не слышать слов, слетающих с собственных уст.
