— Приготавливатель пищи будет наказан, Благородное Воплощение Учености, — ответствовал император. — У кого-нибудь есть лишняя порция ребрышек?
— Нет, о Чуткий Отец Своего Народа, я скорее имел в виду тот факт, что мочевой пузырь и селезенка глубоководного раздутого угря, как всем известно, — кусочки столь лакомые, что могут быть съедены лишь возлюбленными богами (или, по крайней мере, так сказано в книгах), к избранному кругу которых свою ничтожную личность я, разумеется, не отношу.
Он перекинул сокровище в чашу императора. Приземлившись с глухим стуком, оно слегка поизвивалось и замерло. Юноша некоторое время смотрел на него. Затем ковырнул палочкой.
— Ах, — произнес он, — но разве великий философ Лай Тинь Видль не писал, что ученого можно приравнять к принцам? Я припоминаю, однажды ты дал мне прочесть этот отрывок, о Верный и Неутомимый Искатель Знаний.
Деликатес проделал еще одну краткую дугу в воздухе и робко, словно извиняясь, шлепнулся в чашу визиря. Быстрым движением ухватив его, визирь уравновесил раздутого угря на палочке, приготовив таким образом для второго захода.
— Может быть, в обычных случаях это и так, о Нефритовая Река Мудрости, но я, именно я конкретно, не могу поставить себя на один уровень с императором, которого люблю как собственного сына с того самого момента, как безвременная смерть его покойного отца постигла. Посему кладу сие скромное приношение к твоим ногам.
Глаза присутствующих проследили за третьим полетом злосчастного органа над ковром. Но император выхватил опахало и с великолепной точностью отбил нападение, так что деликатес с силой противотанковой гранаты влетел обратно в чашу визиря, окатив близсидящих фонтаном вареных водорослей.
— Кто-нибудь съешьте это, а? — прокричал Мор, никем не слышимый. — Я тороплюсь!
— Ты воистину самый внимательный из слуг, о Преданный И Воистину Единственный, Сопровождавший Моего Покойного Отца, А Также Дедушку Во Время Перехода. Посему я повелеваю, чтобы наградой тебе стало это редчайшее и вкуснейшее из лакомств.
Визирь неуверенно потыкал палочкой блюдо, затем посмотрел на лицо императора. Тот улыбался. Весело и ужасно. Визирь замялся, придумывая подходящий повод.
— Увы, похоже, я уже съел слишком много… — начал было он, но император замахал руками, заставив его замолчать.
— Бесспорно, блюдо нуждается в подходящей приправе, — произнес он и хлопнул в ладоши.
Стена у него за спиной распоролась сверху донизу, и сквозь нее прошла четверка Небесных Стражей. При этом трое из них воинственно размахивали мечами кандо, а четвертый торопливо пытался проглотить горящий бычок.
Чаша выпала из рук визиря.
— Вернейший из моих слуг считает, что у него в желудке не осталось места для последнего глотка, — произнес император. — Бесспорно, можно исследовать его желудок и проверить, правда ли это. Почему у этого человека идет дым из ушей?
— Жаждет действий, о Небесная Высота, — поспешил объяснить сержант. Боюсь, остановить его невозможно.
— В таком случает пускай возьмет нож и… У визиря, видимо, все-таки проснулся аппетит. Прекрасно.
Воцарилось абсолютное молчание. Щеки визиря ритмично вздувались и опадали. Затем, давясь, он сделал глоток.
— Очень вкусно, — вымолвил он. — Превыше всяких похвал. Воистину это пища богов, а сейчас прошу прощения…
Распрямив сложенные ноги, он сделал движение, как будто собираясь встать. На лбу у него заблестели маленькие бисеринки пота.
— Ты желаешь оставить нас? — вопросительно поднял брови император.
— Неотложные государственные дела, о Воплощение Проницательности…
— Оставайся на месте. Слишком быстрое движение после еды вредит пищеварению, — произнес император, на что стражи ответили дружными кивками согласия. — Кроме того, сейчас нет никаких не терпящих отлагательств государственных дел, если только ты не ведешь речь о тех, что в красном пузырьке с надписью «Противоядие», что в черном лакированном шкафчике, что на циновке в твоих покоях, о Светильник Полуночного Масла.
В ушах у визиря зазвенело. Его лицо начало синеть.
— Вот видите? — сказал император. — Активная деятельность на тяжелый желудок всегда приводит к неприятным последствиям. Пусть известие о случившемся быстро облетит страну, достигнет самых отдаленных ее уголков.
Пусть люди извлекут урок из твоего горького опыта.
— Я… должен… поздравить тебя… Воплощение Такой… Заботливости, с этими словами визирь обрушился на чашу с вареными мягкопанцирными раками.
— У меня был отличный учитель..
— ВЫ ПОЧТИ УЛОЖИЛИСЬ, произнес Мор и взмахнул мечом.
Секундой спустя душа визиря встала с ковра и смерила Мора взглядом.
— Кто ты такой, варвар? — резко спросил он, — СМЕРТЬ.
— Но не моя, — с твердой уверенностью в голосе возразил визирь. — Где Черный Небесный Дракон Огня?
— ОН НЕ СМОГ ПРИЙТИ, — объяснил Мор.
Сзади, за душой визиря, в воздухе формировались неясные тени. Некоторые из них были облачены в императорские одежды, но было много других, теснившихся сзади и напиравших. И у всех теней был такой вид, как будто они ждут не дождутся поприветствовать новоприбывшего в стране мертвых.
— По-моему, тут несколько человек хотят с тобой пообщаться… — с этими словами Мор заторопился прочь.
Дойдя до коридора, он услышал дикий вопль визиря…
Изабель терпеливо стояла возле Бинки, которая как раз вкушала поздний обед, состоящий из пятисотлетнего дерева банзай.
— Один готов, — сообщил Мор, взбираясь в седло. — Поехали. У меня плохое предчувствие насчет следующего, и у нас не так уж много времени.
* * *
Альберт материализовался в самом центре Незримого Университета фактически, в той же самой точке пространства, в которой покинул этот мир почти две тысячи лет назад.
Издав удовлетворенное бурчание, он стряхнул с плаща несколько пылинок.
Внезапно он ощутил, что за ним наблюдают, и, подняв взгляд, обнаружил, что ворвался в существование под строгим каменным взором себя самого.
Поправив пенсне, он неодобрительно воззрился на прикрученную шурупами к пьедесталу бронзовую табличку, гласившую:
«Альберто Малих, Основатель Этого Университета. 1222–1289 гг. Нам Больше Не Увидеть Его Светлый Лик».
«С предсказаниями вы сели в лужу», — подумал он. И если уж они так высоко его ставят, то могли бы, по крайней мере, нанять приличного скульптора. Этот сляпал подлинное безобразие. Нос вообще не похож. А это, надо полагать, следует называть ногой? Кроме того, студенты повырезали на ней свои имена. Не говоря уже о том, что такую шляпу он не одел бы даже через свой труп. Разумеется, если бы это зависело только от него, дело вообще не дошло бы до трупа.
