Коротков оторвался от ее губ, галантно поцеловал ее руку и
спокойно сел на место. Настя не торопясь надела туфли на семисантиметровых
каблуках, обворожительно улыбнулась и двинулась в обратный путь к своему
столику.
Сауляк сидел неподвижно, вертя в руках маленькую вилку для
десерта и не сводя с нее глаз. Настя кинула взгляд на его тарелку и отметила,
что он почти ничего не съел, кроме того единственного кусочка языка.
– Послушайте, Павел, я понимаю, что у вас могут быть свои
принципы и соображения, но вы должны поесть. В конце концов, то, что нам с вами
предстоит, не является прогулкой по дачному участку, и совершенно неизвестно,
где и когда мы с вами сможем поесть в следующий раз. Меньше всего мне хотелось
бы, чтобы у нас с вами возникли проблемы из-за ваших неумных прихотей и
выходок.
– Значит, вы уверены, что из-за ваших выходок у нас проблем
не будет? – спросил он, не отрывая взгляда от серебряной блестящей
вилочки.
Ух ты! Заметил, значит. А сидел как каменное изваяние, даже
головы не повернул, когда она объяснялась с Коротковым.
– Из-за моих выходок проблемы будут лично у меня, вам
понятно? К вам это никакого отношения не имеет. А вот если у вас начнутся
проблемы со здоровьем, то я на своих плечах вас не вытяну. Между прочим, этот
человек тоже вами интересуется, хотя изо всех сил делает вид, что интересуется
исключительно мной. А я делаю вид, что верю ему. Так, может быть, вы все-таки
соизволите отступить от своих принципов и разъяснить мне хотя бы в самых общих
чертах, кто это так усердно пытается вас достать?
Сауляк поднял на нее глаза, и Настю внезапно окатила жаркая
волна. Ей не хотелось шевелиться, ноги и руки словно налились свинцом, веки
стали опускаться. В эту секунду ей стало совершенно все равно, ответит ли ей
Сауляк, и если ответит, то что именно. Ей стало безразлично, сумеет ли она
выполнить задание и довезти его до Москвы, до генерала Минаева. Больше всего на
свете ей сейчас хотелось спать…
Она собрала все силы и стряхнула с себя оцепенение. Ей даже
показалось, что все это ей привиделось. Сауляк сидел напротив нее, крутя в
пальцах серебряную вилочку, и глаза его по-прежнему были прикованы к блестящему
кусочку металла.
– Пойдемте отсюда, – резко сказала она, поднимаясь.
Вытащив из вазы розовые гвоздики, она подошла к столу
Короткова и швырнула цветы ему в лицо. Идя к выходу, она снова чувствовала на
себе взгляды, одни – насмешливые, другие – осуждающие, третьи – восхищенные. Но
она точно знала, что по меньшей мере одна пара глаз смотрит ей в спину с
настороженным недоумением.
* * *
– Кто она такая? Откуда взялась? – нервно выкрикивал
Григорий Валентинович Чинцов. – Вы хоть что-нибудь сумели о ней узнать?
– Очень многое, Григорий Валентинович, – докладывал
помощник Чинцова, – но сведения такие противоречивые, что трудно понять,
каким из них можно верить, а каким – нет. Ее фамилия – Сауляк, Анастасия
Павловна Сауляк. Вероятно, это его жена или родственница. Паспортные данные я
взял у администратора гостиницы в Самаре, но проверить еще не успел. Те, кто
наблюдает ее в Самаре, утверждают, что у нее очень много денег и она ими
разбрасывается не считая. По-видимому, с Сауляком у нее был какой-то конфликт,
потому что они не кинулись друг к другу, когда он вышел из зоны. Она явно в
чем-то оправдывалась, а он ее снисходительно слушал. Похоже, он не ждал, что
она будет его встречать. Особа крайне неуравновешенная и экзальтированная, способная
на эксцентричные выходки. В общем, женщина с очень нестандартным поведением. И
я думаю…
– Ну-ну, – подбодрил помощника Чинцов, –
выкладывай, какие у тебя есть идеи.
– Я думаю, что она может быть одной из тех…
– Да?
Чинцов нахмурился, задумчиво потер пальцем переносицу, потом
налил в стакан из толстого стекла минеральной воды и сделал несколько больших
глотков.
– А почему тебе пришла в голову такая мысль?
– Поведение какое-то необычное. И потом, если они
родственники, то это тем более возможно. Вы же знаете, это передается на
генетическом уровне. И я подумал, Григорий Валентинович, что если эта женщина
ничего не знает, то ее можно было бы использовать. Булатников в свое время
использовал Павла, а мы используем ее. Надо только выяснить, как много она знает
и не опасно ли оставлять ее в живых.
– Ты не о том думаешь, – сердито откликнулся
Чинцов. – Надо в первую очередь думать о том, не опасно ли от нее
избавляться. Ты как ребенок, которого поманили конфеткой, и он уже забыл о том,
что нужно делать уроки. Наша задача сегодня – заставить Павла замолчать
навсегда. А эта красотка путается у нас под ногами, она засекла машину, и хотя
номера на ней были съемные, но рожи-то у наших людей в этой машине были
настоящие. Поэтому пренебрегать ею как свидетелем мы с тобой не можем. Мы
должны решить, можно ли ее убирать вместе с Павлом или надо ждать, пока они
наконец расстанутся. А ты вместо этого начал вынашивать какие-то дурацкие
замыслы, как бы ее использовать. Не надо нам ее использовать, пойми ты это
наконец своими куриными мозгами. Нам нужно Павла заткнуть. И все.
– Хорошо, Григорий Валентинович.
* * *
До ужина они просидели в номере, не обменявшись ни словом.
Настя лежала на диване в гостиной, уставившись в потолок, а Павел ушел в
спальню, и чем он там занимался, Настя не знала. В семь часов она поднялась с
дивана и без стука вошла в спальню. Сауляк стоял возле окна и внимательно
наблюдал за улицей, хотя уже стемнело. Интересно, что он там может видеть?
– Надо идти в ресторан, – холодно сказала Настя. –
Пора ужинать.
– Вы удивительно прожорливы, – усмехнулся Павел.
– Вы что же, по-прежнему отказываетесь от еды?
– Я не голоден.
– Не морочьте мне голову, – устало откликнулась
она. – Хотите строить из себя супермена, который может неделями обходиться
без еды и питья – ради Бога, только не в ущерб тому делу, которое мы с вами
вместе должны сделать. Дайте мне спокойно довезти вас до Москвы – и можете
голодать хоть до второго пришествия.
– Кстати, о нашем общем деле. Как вы собираетесь посадить
меня на самолет без паспорта?
– Со справкой полетите. Вам же дали справку об освобождении.
– Но лететь по справке – это все равно что плакат на грудь
повесить: «Я – Сауляк». Вы же хотите довезти меня в целости и сохранности, или
я что-то не так понимаю?
– Не ваше дело, чего я хочу, – грубо ответила
Настя. – Полетите по справке. Мне надоели ваши выкрутасы, мне платят, в
конце концов, за работу, которую я выполняю, а не за то, чтобы я терпела ваш
характер. Между прочим, чтобы вас вытащить отсюда живым и невредимым, мне
пришлось отказаться от роли, о которой я давно мечтала. Но вы, по-моему, не
стоите такой жертвы.
– Вы отказались от роли? Вы актриса?
