Он поцеловал ее в затылок – неспешным жарким поцелуем, от которого у нее по спине пробежала дрожь.
– Да, в этом мне не откажешь. Итак, вот как мы начнем, раз уж мы с тобой оба врачи. Ты покажешь мне твое тело, я – свое, и мы поочередно будем обследовать друг друга.
Неудовлетворенная Джози в нетерпении корчилась в его руках. Не нагнись она так не вовремя, возможно, он уже был бы в ней.
– А как насчет оплаты моего рвения?
Хьюстон рассмеялся ее неожиданному ответу и лишь крепче прижался грудью к гладкой голой спине Джози. По всему ее телу побежали восхитительные мурашки.
– Поскольку мы будем сменяться, обойдемся без этого. Кроме того, я что-то не помню, чтобы это входило в правила игры. Ты вообще-то в детстве играла в доктора?
Он произносил это беспечным тоном, поглаживая ее живот, опускаясь все ниже и ниже, но сам он прямо-таки сгорал. Мысль о возможности затащить ее в постель, исследовать каждый дюйм манящего тела беспрерывно сверлила его мозг. Он едва не кончил в собственные джинсы, когда она вдруг нагнулась, выставив напоказ те самые трусики с нарисованными губками, обтягивавшими прелестную попку.
Ее голова раскачивалась взад и вперед, мягкие волосы нежно касались его подбородка.
– Нет, я была, как называл меня папа, пышкой и пампушкой. Я всегда любила водиться с мальчишками, но никто из них не захотел поиграть со мной в доктора.
Не такого ответа он ждал. Его злило, что она не сознавала, сколь притягательной была. И если ее называли пампушкой в восьмилетнем возрасте, это ни в коей мере не относилось к ее созревшему женственному телу. Она не худая, это правда, но у нее великолепные формы, а бедра такие, что мужику есть за что самозабвенно ухватиться, не опасаясь ушибиться о кости. А уж полные груди подлинные, настоящие, а не эти декоративные кнопки.
Никаких складок, отвислостей, а лишь дерзкие, соблазнительные, пикантные округлости, так и зовущие испробовать их и насладиться.
– По правде сказать, я тоже никогда еще не играл в доктора, но ведь и тебя не было рядом со мной. Что-то пленительное есть в тебе и твоем зовущем теле, Джози, мне не устоять. – Он сунул руку в ее трусики, сжал лобок, нежно поглаживая большим пальцем курчавые завитки. Якобы случайно, словно не замечая, его палец раздвинул губки и нащупал клитор.
Она увлажнилась. Созрела и была готова ко всему.
– Я люблю твое тело, – тихо сказал он, поглаживая ее, засовывая палец глубже, дразня и заводя ее. Ее плоть обволакивала его, удерживала, влажная и жаждущая. Бедра призывно покачивались.
Он перегнулся через ее плечо, чтобы посмотреть на свою руку, ласкающую ее, увидеть, как набухают ее соски. Прямо ему в ухо из ее губ вырывались тихие хрипы наслаждения.
– Я готов поклоняться твоему телу, покрыть поцелуями каждый его дюйм, показать, насколько я очарован им.
Голос Джози, обычно высокий, жизнерадостный, полный энергии и почти наивной экспансивности, сейчас зазвучал на целую октаву ниже, стал хрипловатым и знойным, хотя все еще был попон той страстности и устремленности, которые так нравились ему.
– Мы можем заняться этим в любое время, – бросила она. – Лучше всего сейчас.
И впрямь теперь было самое время. Он вытащил руку. Она издала недовольный звук, тут же затихший, когда он одним рывком стянул с нее трусики, опустившись на колени, чтобы стащить их сначала с одной ноги, затем с другой, держа ее за гладкие бледные лодыжки. Он ласкал ее нога, отметив про себя, какие маленькие и кругленькие у нее пальчики, такие забавные, какие и могли быть только у Джози.
Схватив трусики, он быстро запихнул их в карман джинсов. Она заметила это и удивленно разинула рот:
– Зачем ты сунул их себе в карман?
– Я оставлю их у себя. – Он снова присел на корточки, обхватив ее ноги чуть ниже колен. Стал целовать ее бедра, поднимаясь все выше, приближаясь к влажным волоскам. Он провел пальцем по блестящей жаркой плоти, затем поднес палец к губам и облизал, зажмурившись, когда его язык ощутил мускусный вкус ее вожделения.
– Зачем тебе мои трусики? – Джози, тяжело дыша, вцепилась в его плечи, пытаясь отступить назад.
Он ухватил ее крепче.
Стараясь не смотреть на Джози, он водил косом по ее бедру, раздумывая, как бы сказать ей правду, но не всю.
Эти пресловутые трусики принадлежали ему по праву. Раз уж он не будет встречаться с ней больше, ему хотелось сохранить какое-нибудь осязаемое, вещественное напоминание о том, чем они тут занимались. Поскольку это одна-единственная ночь, полная жгучего наслаждения, подобного которому он никогда не испытывал прежде. А затем ему придется делать вид, что ничего не было. Она уже и так пробила бреши в его защитных заграждениях, а еще одно подобное свидание сломит их окончательно, он точно знал это. Он влюбится в Джози, и тогда неизбежно либо он причинит ей боль, либо она ему. И он уподобится кораблю, выброшенному на скалы штормом, разбитому и расколовшемуся на мелкие щепки.
Добравшись до шелковистых каштановых завитков, он пробормотал:
– Мой трофей. – Затем облизал языком ее набухший клитор.
И она тут же, тихо заскулив, кончила. Пораженный, он удерживал ее сотрясающееся в судорогах тело, крепко вцепившись в него, чтобы довершить оргазм, который она безуспешно пыталась побороть. Оргазм разразился, бурный и неудержимый, в считанные секунды все было кончено. Ее пальцы ослабили хватку на его плечах, бедра перестали дергаться.
Хьюстон поднял голову. Он улыбался, целуя ее розовую кожу. Дьявольщина, она была просто потрясающа. Ему понравилось, что он так быстро смог довести ее до оргазма, в ней было все, о чем он мог только мечтать, и даже больше. С Джози не приходилось играть и притворяться, не надо было догадываться об ее замыслах и намерениях. Ее мысли были написаны на лице, либо она высказывала их напрямую со свойственным ей простодушием.
Он смотрел на распростертое перед ним тело, на округлый живот и пышную грудь, ожидая, что на ее лице появится робкая, удовлетворенная улыбка и послышится довольное мурлыканье. Так оно и случилось. Но пугающим оказался нежный интимный взгляд, который она послала ему. Он попал ему прямо в сердце, от которого оно сжалось и сморщилось, словно гнилой помидор.
Проклятие! Он знал, что будет потом. Он должен был приказать своему пенису, чтобы тот лежал спокойно и вел себя пристойно, а теперь она смотрела на него, как на любимую собачку, и собиралась даже подкормить.
Он плотно сжал губы, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость, что-нибудь вроде того, чтобы она осталась на всю ночь, делила с ним постель и завтрак, и так день за днем.
– Спасибо, – сказала она с неподдельной благодарностью, которая вызвала у него раздражение.
Как он мог заниматься с ней сексом и даже не оглянуться, когда она благодарила его? У нее подогнулись колени, и она скользнула на пол. Ее соски соблазнительно торчали перед его губами.
