Книга Имаджика, страница 242. Автор книги Клайв Баркер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Имаджика»

Cтраница 242

– Тебе ничто не угрожает, брат – по крайней мере, не от меня, и мне не нужно, чтобы ты полз на животе с перебитым хребтом, для того чтобы убедиться в твоих добрых намерениях.

Миляга шагнул внутрь. Все шторы задернуты, чтобы не пропустить в помещение солнечный свет. Обычно даже самая плотная ткань слегка просвечивает на солнце, но шторы зала заседаний были абсолютно непроницаемы. Эта комната была отгорожена от внешнего мира чем-то большим, нежели занавески и кирпич. Сартори сидел в кромешной тьме, и силуэт его был виден только потому, что дверь была открыта.

– Присядешь? – спросил он. – Я понимаю, здесь не слишком здоровая атмосфера...

Тело Оскара Годольфина исчезло, оставив на столе подсохшие лужицы свернувшейся крови.

– ...но я предпочитаю официальную обстановку. Мы должны вести переговоры, как цивилизованные существа, не правда ли?

Миляга изъявил молчаливое согласие, подошел к другому концу стола и сел, готовый демонстрировать свою добрую волю до тех пор, пока в поведении Сартори не проявятся первые признаки предательства. А уж тогда он будет действовать быстро и наверняка.

– Куда исчезло тело? – спросил он.

– Оно здесь. Я похороню его после того, как мы поговорим. Здесь неподходящее место для трупа. А может быть, наоборот – самое подходящее. Не знаю. Мы можем проголосовать по этому вопросу позже.

– Как это ты вдруг превратился в демократа?

– Ты же говорил, что изменился. Меняюсь и я.

– Причина?

– Об этом позже. Сначала...

Он глянул в сторону двери, и она закрылась, оставив их в кромешной темноте.

– Ты ведь не против, правда? – спросил Сартори. – Во время этого разговора нам лучше не смотреть друг на друга. Зеркало отражает не очень точно...

– В Изорддеррексе тебе этого не требовалось.

– Там я обладал плотью. А здесь я чувствую себя... нематериальным. Кстати сказать, я был просто потрясен тем, что ты сделал в Изорддеррексе. Одно лишь твое слово, и вся штука рассыпалась на куски.

– Это была твоя работа, а не моя.

– Ну не будь таким глупым. Ты же знаешь, что скажет история. Ей наплевать на подоплеку. Она заявит, что Примиритель пришел, и стены стали рушиться. И ты не станешь возражать, потому что это дает пищу легенде, превращает тебя в мессию. А ты ведь именно этого хочешь, не правда ли? Вопрос в следующем: если ты – Примиритель, то кто же я?

– Нам не обязательно быть врагами.

– Разве не то же самое ты говорил в Изорддеррексе? И разве после этого ты не попытался меня убить?

– У меня были на то причины.

– Назови хотя бы одну.

– Ты помешал первому Примирению.

– Оно не было первым. Насколько мне известно, до этого предпринимались еще по крайней мере три попытки.

– Для меня оно было первым. Это был мой великий замысел. И ты уничтожил его.

– Кто тебе это сказал?

– Люциус Коббитт, – ответил Миляга.

Последовало молчание, и Миляге показалось, что в нем он услышал, как темнота пришла в движение – неуловимый шорох, словно соприкоснулись шелковые складки. Но за последние дни шум прошлого ни разу не утихал в его голове, и прежде чем он сумел понять, откуда исходит этот звук, Сартори вновь заговорил:

– Так Люциус жив, – сказал он.

– Лишь в воспоминаниях. На Гамут-стрит.

– Эта сучья тварь Отдохни Немного, похоже, позволила тебе получить неплохое образование, а? Ничего, я ей выпущу кишки. – Он вздохнул. – Знаешь, мне не хватает Розенгартена. Он был так предан мне. И Расидио, и Матталус. Хорошие люди были у меня в Изорддеррексе. Люди, которым я мог доверять и которые любили меня. Я думаю, дело тут в твоем лице – оно возбуждает поклонение и преданность. Ну ты, наверное, и сам это заметил. Что тому виной – твоя божественная ипостась или наша улыбка? Я отказываюсь верить, что второе является проявлением первого, – это ложная теория. Горбуны могут быть святыми, а красавицы – настоящими монстрами. Разве ты сам в этом не убедился?

– Разумеется, ты прав.

– Видишь, как часто мы приходим к согласию? Сидим здесь в темноте и болтаем, как старые друзья. Честное слово, если б мы больше никогда не вышли отсюда на свет божий, мы смогли бы полюбить друг друга – через какое-то время, разумеется.

– К сожалению, это невозможно.

– Почему, собственно?

– Потому что мне предстоит работа, и я не позволю тебе встать у меня на пути.

– В прошлый раз ты стал причиной страшных бедствий, Маэстро. Помни об этом. Воскреси это в своем воображении. Вспомним, как все это выглядело, как Ин Ово хлынуло на землю...

Судя по звуку голоса Сартори, Миляге показалось, что он встал из-за стола, но в такой кромешной тьме ни в чем нельзя было быть уверенным. Он и сам поднялся на ноги, опрокинув стул у себя за спиной.

– Ин Ово – чертовски грязное местечко, и, поверь мне, я не хочу пачкать этот Доминион, но боюсь, что это может оказаться неизбежным.

Теперь Миляга окончательно уверился в том, что столкнулся с каким-то обманом. Голос Сартори уже не исходил из единственного источника – он был незаметно рассеян по всей комнате и словно бы растворился в темноте.

– Если ты выйдешь из этой комнаты, брат, – если ты оставишь меня одного, – на Пятый Доминион обрушится такой ужас...

– На этот раз я не допущу ошибок.

– Да кто говорит об ошибках? – спросил Сартори. – Я говорю о том, что я собираюсь сделать во имя справедливости, если ты покинешь меня.

– Так иди со мной.

– Зачем? Чтобы стать твоим апостолом, учеником? Ты сам-то вслушайся в свои слова! У меня не меньше прав на то, чтобы стать мессией, так какого же черта я должен быть каким-то ссаным приспешником? Объясни мне – окажи хотя бы эту услугу.

– Стало быть, мне придется убить тебя?

– Попробуй.

– Я готов к этому, брат, раз ты меня вынуждаешь.

– И я тоже.

Миляга решил, что дальнейший спор не имеет смысла. Раз уж он собирается убить Сартори, а другого выхода, похоже, нет, то надо сделать это быстро и чисто. Но для этого ему нужен свет. Он двинулся к двери, чтобы открыть ее, но стоило ему сделать пару шагов, как что-то дотронулось до его лица. Он попытался поймать загадочную тварь, но она уже упорхнула к потолку. Что это за штучки? Войдя сюда, он не почувствовал присутствия ни одного живого существа, кроме Сартори. Темнота казалась безжизненной. Теперь же она либо породила какую-то иллюзорную жизнь, являющуюся продолжением воли Сартори, либо его двойник использовал ее как прикрытие для заклятий. Но кого он вызвал? Он не произносил никаких заклинаний, не совершал никаких ритуалов. Если ему и удалось вызвать какого-нибудь защитника, то он, скорее всего, оказался хилым и безмозглым. Миляга слышал, как он бьется о потолок, словно слепая птица.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация