Книга Имаджика, страница 202. Автор книги Клайв Баркер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Имаджика»

Cтраница 202

Годольфин окинул его ледяным взглядом.

– Брось эти шутки, Сартори, – сказал он. – Мало того, что вчера Роксборо целый день подряд шептал мне на ухо, что не доверяет тебе, так теперь мне еще приходится терпеть твою наглость.

– Роксборо ничего не понимает.

– Он говорит, что ты сходишь с ума по женщинам, так что кое-какие вещи он понимает прекрасно. По его словам, ты подглядываешь за какой-то девчонкой в доме напротив...

– Даже если и так?

– Как ты сможешь сосредоточиться на Примирении, если мысли твои все время направлены на другое?

– Ты хочешь убедить меня, что я должен разлюбить Юдит?

– Я думал, магия для тебя – это религия...

– Так и она моя религия.

– Преданность, священная тайна...

– То же самое можно сказать и о ней. – Он засмеялся. – Когда я в первый раз увидел ее, я словно впервые заглянул в другой мир. Я понял, что жизнь свою поставлю на кон, лишь бы овладеть ей. Когда я с ней, я снова чувствую себя неофитом, который шаг за шагом подкрадывается к чуду. Осторожными шагами, сгорая от возбуждения...

– Все, хватит!

– Вот как? Тебе неинтересно, почему я так хочу оказаться внутри нее?

Годольфин Окинул его скорбным взглядом.

– Не то чтоб очень, – сказал он. – Но если ты не скажешь мне, сам я никогда этого не пойму...

– Потому что тогда мне удастся ненадолго забыть, кто я такой. Все мелочи и частности исчезнут. Мое честолюбие. Моя биография. Все. Я буду полностью развоплощен, и это приблизит меня к Божеству.

– Непонятным образом ты все сводишь к этому. Даже собственную похоть.

– Все – Едино.

– Мне не нравится, когда ты говоришь о Едином. Ты становишься похож на Роксборо с его поговорками! В простоте – наша сила – и все в этом роде...

– Я совсем не это имел в виду, и ты это знаешь. Просто женщины стоят у начала всего, и я люблю – как бы это выразить? – припадать к истоку как можно чаще.

– Ты считаешь, что ты всегда прав? – спросил Годольфин.

– Чего ты такой кислый? Еще неделю назад ты молился на каждое мое слово.

– Мне не нравится наша затея, – сказал Годольфин. – Юдит нужна мне самому.

– И она будет у тебя. И у меня тоже. В этом-то и вся прелесть.

– Между ними не будет никакой разницы?

– Абсолютно. Они будут идентичны. До мельчайшей морщинки, до реснички.

– Так почему же тогда мне должна достаться копия?

– Ответ тебе прекрасно известен: потому что оригинал любит меня, а не тебя.

– И как же я не догадался спрятать ее от тебя?

– Ты не смог бы нас разлучить. Не будь таким печальным. Я сделаю тебе Юдит, которая будет сходить с ума по тебе, по твоим сыновьям и сыновьям твоих сыновей, пока род Годольфинов не исчезнет с лица земли. Чего же в этом плохого?

Стоило ему задать этот вопрос, как в комнате погасли все свечи, кроме той, что была у него в руках, а вместе с ними погасло и прошлое. Неожиданно он вновь оказался в пустом доме, где рядом завывала полицейская сирена. Пока машина неслась по Гамут-стрит, озаряя голубыми вспышками окна, он вышел из столовой в холл. Через несколько секунд еще одна завывающая машина промчалась мимо. Хотя вой сирен ослабел и вскоре совсем затих, вспышки остались, но из синих они превратились в белые и утратили свою регулярность. В их свете он вновь увидел дом в прежней его роскоши. Но теперь он уже не был местом споров и смеха. И сверху, и снизу доносились рыдания, а каждый уголок был пропитан запахом животного ужаса. Крыша сотрясалась от ударов грома, и не было дождя, чтобы смягчить его злобный гнев.

«Я больше не хочу здесь находиться», – подумал он. Предыдущие воспоминания позабавили его. Ему нравилась та роль, которую он играл в происходящих событиях. Но эта темнота – совсем другое дело. Она была исполнена смерти, и единственное, что он хотел – это убраться как можно дальше отсюда.

Вновь вспыхнула жуткая, синевато-багровая молния. В ее свете он увидел Люциуса Коббитта, стоявшего на лестнице и так ухватившегося за перила, словно это была его последняя опора. Он прикусил язык, или губу, или и то и другое, и кровь, смешавшаяся со слюной, стекала струйкой у него по подбородку. Поднявшись по лестнице, Миляга уловил запах экскрементов. Паренек от страха наделал в штаны. Заметив Милягу, он обратил к нему умоляющий взгляд.

– Как могла произойти ошибка, Маэстро? – всхлипнул он. – Как?

Миляга вздрогнул. Сознание его затопили воспоминания, куда более ужасные, чем то, что ему довелось видеть у Просвета. Сбой в ходе Примирения произошел внезапно и имел катастрофические последствия. Он застал Маэстро всех пяти Доминионов врасплох – в такой тонкий и ответственный момент ритуала, что они оказались не готовы к тому, чтобы его предотвратить. Духи всех пяти уже поднялись из своих кругов и, неся с собой образы своих миров, сошлись над Аной – безопасной зоной, которая появляется в сердце Ин Ово каждые два столетия. Там, в течение хрупкого промежутка времени, и должно было свершиться чудо, когда Маэстро, неуязвимые для обитателей Ин Ово, освобожденные и обретшие дополнительные силы благодаря нематериальному состоянию, сбрасывали с себя ношу своих миров, чтобы дух Аны мог довершить дело слияния Доминионов. Это был самый ответственный этап, и он вот-вот уже должен был благополучно завершиться, когда в том самом круге камней, где лежала телесная оболочка Маэстро Сартори и который отгораживал внешний мир от потока, ведущего в центр Ин Ово, образовалась брешь. Из всех возможных сбоев в ходе церемонии этот был наименее вероятным – как если бы Христос не сумел осуществить чуда с тремя хлебами из-за того, что в тесте было недостаточно соли. Но сбой произошел, и образовавшаяся брешь не могла быть устранена до тех пор, пока Маэстро не вернулись в свои тела и не свершили соответствующие ритуалы. А до этого момента изголодавшиеся обитатели Ин Ово получили свободный доступ в Пятый Доминион и кроме того – к телам самих Маэстро, которые в смятении покинули Ану, преследуемые по пятам гончими Ин Ово. Сартори несомненно погиб бы наравне с остальными, если бы не вмешательство Пай-о-па. Когда в круге образовалась брешь, Годольфин распорядился изгнать мистифа из Убежища, чтобы он не смущал собравшихся своими тревожными пророчествами. Ответственность за выполнение этого распоряжения легла на плечи Эбилава и Люциуса Коббитта, но ни один из них не был достаточно силен, чтобы удержать мистифа. Он вырвался у них из рук, ринулся через Убежище и нырнул в круг, где находился его хозяин в облике ослепительно сиявшего пламени. Пай усердно подбирал крохи знаний со стола Сартори. Он знал, как защитить себя от потока энергии, ревущего внутри круга, и ему удалось вытащить Маэстро из-под носа у приближающихся Овиатов.

Не зная, к чему прислушиваться – то ли к тревожным предупреждениям мистифа, то ли к увещеваниям Роксборо оставаться на месте, – зрители в смятении толпились в Убежище. И в этот момент появились Овиаты.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация