Книга Имаджика, страница 170. Автор книги Клайв Баркер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Имаджика»

Cтраница 170

– Кто теперь примирит нас? – сказал он, скрываясь во мраке. Клубы дыма сгустились вокруг него, словно по его приказу, чтобы он мог спокойно удалиться под их прикрытием.

Миляга не стал преследовать его и вернулся к мистифу, который лежал на том же самом месте, где и упал. Он опустился перед ним на колени.

– Кто это был? – спросил Пай.

– Мое творение, – сказал Миляга. – Я создал его, когда был Маэстро.

– Еще один Сартори? – сказал Пай.

– Да.

– Тогда беги за ним. Убей его. Такие существа – самые...

– Позже.

– ...пока он не убежал.

– Он не может убежать, любимый. Где бы он ни был, я всюду найду его.

Руки Пая были прижаты к тому месту у него на груди, куда его поразила злая сила Сартори.

– Позволь мне взглянуть, – сказал Миляга, отводя руки мистифа и разрывая рубашку. Рана представляла собой пятно, черное в центре и бледнеющее к краям вплоть до гнойно-желтого.

– Где Хуззах? – спросил Пай. Дыхание его было затрудненным.

– Она мертва, – ответил Миляга. – Ее убил Нуллианак.

– Как много смерти вокруг, – сказал Пай. – Это ослепило меня. Я мог бы убить тебя, не сознавая, что делаю.

– Мы сейчас не будем говорить о смерти, – сказал Миляга. – Нам надо придумать способ, как исцелить тебя.

– Есть еще более срочное дело, – сказал Пай. – Я пришел сюда, чтобы убить Автарха...

– Нет, Пай...

– Таков был приговор, – настаивал Пай. – Но теперь мне это не под силу. Ты сделаешь это за меня?

Миляга подсунул руку под голову мистифа и помог ему сесть.

– Я не могу этого сделать, – сказал он.

– Почему нет? Ты ведь можешь сделать это с помощью пневмы.

– Нет, Пай, не могу. Это все равно что убить самого себя.

– Что?

Мистиф недоуменно уставился на Милягу, но его озадаченность продлилась недолго. Прежде чем Миляга успел начать объяснения, он испустил протяжный, страдальческий стон, уложенный в три скорбных слова:

– Господи Боже мой.

– Я нашел его в Башне Оси. Сперва я просто не поверил своим глазам...

– Автарх Сартори, – сказал Пай, словно проверяя слова на слух. Потом похоронным голосом он произнес: – Звучит неплохо.

– Скажи, ведь ты все это время знал, что я Маэстро, правда?

– Конечно.

– Но ты ничего не сказал мне об этом.

– Я открыл тебе столько, сколько осмелился. Но ведь я был связан клятвой никогда не напоминать тебе, кем ты был в прошлом.

– Кто взял с тебя эту клятву?

– Ты сам, Маэстро. Тебе было очень больно, и ты хотел забыть свои страдания.

– И как мне это удалось?

– Очень простой ритуал.

– Ты его совершил?

Пай кивнул.

– Я помог тебе в этом, как помогал во всем остальном. Ведь я был твоим слугой. И я дал клятву, что когда ритуал свершится и прошлое будет спрятано от тебя, я никогда не открою его тебе снова. А ведь клятвы неподвластны времени.

– Но ты продолжал надеяться на то, что я задам подходящий вопрос и...

– Да.

– ...ты сможешь вернуть мне мою память.

– Да. И ты подходил очень близко.

– В Май-Ке. И в горах.

– Но недостаточно близко, чтобы освободить меня от ответственности. Мне приходилось хранить молчание.

– Ну теперь, мой друг, я освобождаю тебя от этой клятвы. Когда мы тебя вылечим...

– Нет, Маэстро, – сказал Пай. – Такие раны невозможно исцелить.

– Очень даже возможно, и ты вскоре сам сможешь в этом убедиться, – сказал Миляга, отгоняя от себя мысль о возможности неблагоприятного исхода.

Он вспомнил рассказ Никетомаас о лагере Голодарей на границе между Первым и Вторым Доминионами и о том, как туда отвезли Эстабрука. Она утверждала, что там возможны самые настоящие чудеса исцеления.

– Мой друг, мы с тобой отправляемся в очень долгое путешествие, – сказал Миляга, взваливая мистифа себе на спину.

– К чему ломать себе хребет? – сказал Пай-о-па. – Давай попрощаемся напоследок, и ты оставишь меня здесь.

– Я не собираюсь прощаться с тобой ни здесь, ни в каком-либо другом месте, – сказал Миляга. – А теперь обхвати меня за шею, любимый. Нам еще предстоит долгий путь.

Глава 39

1

Восход Кометы над Изорддеррексом отнюдь не заставил зверства прекратиться или попрятаться в укромные уголки, совсем напротив. Теперь над городом правила Гибель, и двор ее был повсюду. Шли празднества в честь ее восшествия на престол; выставлялись напоказ ее символы, из которых больше всех повезло тем, кто уже умер; репетировались всевозможные ритуалы в преддверии долгого и бесславного правления. Сегодня дети были одеты в пепел и, словно кадильницы, держали в руках головы своих родителей, из которых до сих пор еще исходил дым пожаров, на которых они были найдены. Собаки обрели полную свободу и пожирали своих хозяев, не опасаясь наказания. Стервятники, которых Сартори некогда выманил из пустыни тухлым мясом, собирались на улицах в крикливые толпы, чтобы пообедать мясом мужчин и женщин, которые сплетничали о них еще вчера.

Конечно, среди оставшихся в живых были и те, в ком еще жила мечта о восстановлении порядка. Они собирались в небольшие отряды, чтобы делать то, что было в их силах при этом новом положении, – разбирать завалы в поисках уцелевших, тушить пожары в тех домах, которые еще имело смысл спасать, оказывать помощь раненым и даровать быстрое избавление тем, у кого уже не хватало сил на следующее дыхание. Но их было гораздо меньше, чем тех, чья вера в здравый смысл этой ночью была разбита вдребезги, и кто утром встретил взгляд Кометы с опустошением и отчаянием в сердце. К середине утра, когда Миляга и Пай подошли к воротам, ведущим из города в пустыню, уже многие из тех, кто начал этот день с намерением спасти хоть что-нибудь из этого бедствия, прекратили борьбу и решили покинуть город, пока еще живы. Исход, в результате которого за пол-недели Изорддеррекс потеряет почти все свое население, начался.

* * *

Помимо невнятных указаний Никетомаас на то, что лагерь, в который отнесли Эстабрука, находится где-то в пустыне на границе этого Доминиона, у Миляги не было никаких ориентиров. Он надеялся встретить по пути кого-нибудь, кто сможет объяснить ему дорогу, но ни физическое, ни умственное состояние попадавшихся ему людей не внушало надежд на помощь с их стороны. Прежде чем покинуть дворец, он постарался как можно тщательнее забинтовать руку, которую он поранил, сокрушая дверь в Башне Оси. Колющая рана, которую он получил в тот момент, когда Хуззах была похищена, и разрез, в котором был повинен клинок мистифа, не причиняли ему особых беспокойств. Его тело, обладавшее свойственной всем Маэстро стойкостью, уже прожило три человеческих жизни без каких бы то ни было признаков старения и теперь быстро оправлялось от понесенного ущерба.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация