Анжель вовсе не спала. Она закрыла глаза, испытывая
неизъяснимое блаженство от слов де ла Фонтейна. То, что он говорил о русских
вообще, в ее восприятии относилось только к одному человеку. Это он был создан
из противоположностей поразительных. Это он был враз нежен и воинствен, это он
выказывал поразительную силу духа! Снова и снова всплывали в ее памяти
сладостные и незабываемые картины: их объятия, их поцелуи, его глаза и улыбка…
Но потом явились другие картины, от которых больно защемило сердце: смуглая,
дикая красота Варвары, ее черные, присыпанные снегом волосы, к которым он
благоговейно прикоснулся губами, – и его изорванное пулями тело, отброшенное к
яблоне и медленно сползающее на землю…
Боль уколола сердце так, что Анжель вскинулась и села.
«Забудь, забудь, забудь!» – мысленно твердила она как заклинание, часто дыша и
смаргивая с ресниц слезу.
Она огляделась затуманенными глазами и с изумлением
обнаружила, что Лелуп не сидит сейчас, как цепной пес, возле нее, а сгорбился
за шатким столом, где напротив него поигрывает истрепанной колодою карт тот
самый де ла Фонтейн. Там что-то происходило, а поскольку в свинцовой скуке
блокгаузных вечеров веселила всякая безделица, то и не удивительно, что все,
кто не спал, стояли теперь у стола.
Одного взгляда достало Анжель понять, что идет игра и Лелуп
безнадежно проигрывает. Она и сама не знала, как это поняла, едва глянула в ту
сторону – и поняла. Жалко? Разумеется, ни о какой жалости к Лелупу и речи не
могло быть, его проигрыш или выигрыш волновали ее лишь постольку, поскольку
имели отношение к ее судьбе. Поэтому она решилась подняться, приблизиться к
играющим и украдкой взглянуть на стол, куда все глядели как зачарованные.
Ее словно ударило блеском радужных огней. Анжель какое-то
время стояла, не веря своим глазам, глядя на горочку драгоценных камушков и
золотых украшений, – и вдруг вонзила ногти в ладони, чтобы не закричать от
бессильной ярости. Да ведь Лелуп поставил на кон и, судя по всему, проиграл те
самые камушки, которые должны были перекочевать в ее карман, точнее сказать, в
ее башмаки. Мерзавец, merde. Как он посмел, проклятый?! Анжель едва удержалась,
чтобы не вцепиться в волосы Лелупа, не выцарапать ему глаза… Она с трудом
усмирила свой порыв, однако едва дышала от переполнявшей ее ненависти. Все, что
накопилось в душе, все, что залегло по ее тайникам, скрытое, подавленное, – все
это вдруг подступило к горлу комом смертельной отравы. Она уже считала эти
драгоценности своими и готова была сейчас на все, чтобы хоть как-то отомстить,
досадить Лелупу. Но поскольку сделать это сама никак не могла, с надеждою
устремила свой взор на человека, которому Лелуп проигрывал.
– Я ставлю еще! – выкрикнул тот, но кругом засмеялись:
– Да ты в пух и прах продулся, московский купец!
– Похоже, вам и впрямь ставить нечего, сударь, – с
преувеличенным сочувствием покачал головой де ла Фонтейн.
Лелуп начал неуклюже выбираться из своей дохи.
– О нет-нет, бога ради! – остановил его де ла Фонтейн
небрежным жестом. – Мне ваши обноски не нужны.
– Ранец с припасом! – выкрикнул было Лелуп, да тут же и
осекся, сник, а де ла Фонтейн с видом победителя похлопал по стоявшему рядом с
ним туго набитому ранцу. Итак, свой припас Лелуп тоже просадил!
Анжель злорадно усмехнулась. Теперь Лелуп в полной мере
отведает насмешек армейцев, ненавидевших его, знавших о его московских
подвигах. Она так радовалась предстоящему его унижению, что даже не заботилась
о том, чем это унижение обернется для нее.
Ей-то от Лелупа никуда не деться, ее он от себя не отпустит.
Но неужто снова примется торговать ею? Тогда, в полуразрушенной церкви, ее
спасли амазонки русского барина, а кто спасет теперь? И куда подевались все ее
честолюбивые мечты о достоинстве, о независимости, о том, что казалось таким
достижимым в присутствии князя – нежного, любящего, отважного?.. Эти мечтания
раздавлены под каблуком неумолимого, злобного, коварного Лелупа.
Задохнувшись от ненависти, Анжель невольно схватилась руками
за горло. И в это мгновение де ла Фонтейн поднял голову от карт и увидел ее.
Она попыталась принять небрежный вид, однако ей не сразу это удалось. И было
ужасно стыдно, что этот чужой человек увидел, как ей больно, как ей плохо!
Взгляды их встретились, и что-то промелькнуло в его глазах – вспыхнули искры
душевного огня, однако он тотчас же отвел взор и дурашливо ухмыльнулся:
– Табаку жажду, как цветок росы!
Лелуп суетливо захлопал по карманам, выхватил кисет,
развязал его – и презрительный хохот вырвался из нескольких десятков глоток:
кисет оказался пуст.
– Ну что ж, – ухмыльнулся де ла Фонтейн, убирая карты и
поднимаясь. – Похоже, ставок больше не предвидится? Коли так, партия окончена,
ибо в долг я не играю. Спасибо, Лелуп, что ты такой никудышный игрок!
Все захохотали, и этот язвительный, злорадный смех,
казалось, вселил в Лелупа новые силы. Он приподнялся, как бы намереваясь
кинуться на де ла Фонтейна, однако вместо этого вдруг повернулся, бросился к
Анжель и, схватив ее за руку, подтащил к столу.
– Вот, – прохрипел Лелуп. – Вот моя ставка! Она… против
всего остального. Принимаешь? – В голосе его звучали умоляющие нотки.
Глубокая тишина воцарилась в помещении. Все с изумлением
взирали на Лелупа и Анжель, и только де ла Фонтейн оставался непоколебимо
спокоен. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он принялся сдавать
карты, и вскоре внимание зрителей всецело переключилось на игроков.
Анжель стояла, будто громом пораженная.
Да… такого она не ждала даже от Лелупа! А впрочем, почему?
Продавать ли ее тело, ставить ли на кон – какая разница?! Похоже, он и впрямь
возомнил себя равным богу, если решил, что после спасения Анжель ему
принадлежит не только тело ее, но и душа… Никакого слова не подобрать для
обозначения того, что творилось с Анжель в эти минуты. Негодование, ярость,
ненависть, обида – вот эти чувства отражались на ее лице.
Не скоро Анжель обрела подобие спокойствия и некоторую
твердость в ногах, чтобы приблизиться к столу и посмотреть, что там происходит.
Карточная игра была ей абсолютно непонятна – она тупо смотрела, как соперники
перебрасываются истертыми разноцветными картинками, азартно выкрикивая:
– Бита!
– Еще беру!
– А вот валет!
– Ваша карта.
– Сдаю!
– Туз!
– У меня тоже.
– А мы вот так!
– Прикупил!
– Масть пошла!
