– Он вообще-то заезжал. Но почти сразу уехал, у него там важная работа.
Я слушаю дочь, а у самой болит сердце. Я ведь немногого хочу: только уберечь, защитить свою девочку, но, похоже, рассчитывать при этом на ее второго родителя не приходится.
– Ты прости меня, детка, – бормочу я. – Я так тебе сочувствую. Наверное, папа действительно очень занят. И все равно он не должен был бросать тебя одну.
– Да все нормально, – слышу я голос Анни. – Мы же тут с Гэвином.
Сердце заходится.
– Опять?
– Ага. Он просто позвонил проверить, как я тут, все ли нормально. А я и сказала, что папа уехал. Я Гэвина не просила, это он сам.
– Ой, – только и говорю я.
– Хочешь с ним поговорить?
Я уже собираюсь сказать «да», но соображаю, что мы через час до них доберемся.
– Просто передай ему от меня привет. И спасибо. Мы скоро будем.
Анни явно обдумывает услышанное.
– Кто это «мы»? У тебя что, типа, бойфренд завелся или еще что-то такое?
Я невольно хихикаю.
– Да нет, – бросаю взгляд на Алена, который рассматривает проносящийся за окном Пемброк. – Но у меня для тебя настоящий сюрприз.
Через час мы уже в Хайаннисе, входим в раздвижные двери больницы Кейп-Кода и несемся по вестибюлю. Дежурная на входе отправляет нас на третий этаж. Там в коридоре я вижу Анни, она сидит, понурившись. Рядом с ней Гэвин рассеянно перелистывает журнал. Они одновременно поднимают головы, глядя в нашу сторону.
– Мамуля! – В это мгновение Анни явно забывает, что стала слишком взрослой и крутой для проявления восторгов. Вскочив со стула, она бросается мне на шею. Гэвин, чуть приподняв руку, машет мне и криво ухмыляется. Я одними губами выговариваю «спасибо», глядя на него поверх головки Анни.
Наконец Анни выпускает меня из объятий и только сейчас замечает Алена. Тот неподвижно застыл рядом со мной, словно прирос к месту, и разглядывает ее.
– Здрасте, – здоровается Анни и тянет вперед ладошку. – Я Анни. А вы кто?
Ален торжественно пожимает протянутую руку, несколько раз открывает рот и закрывает, не произнося ни звука. Я поглаживаю его по спине, улыбаюсь своей дочурке и ласково говорю:
– Познакомься, Анни, это брат Мами. Получается, он твой двоюродный прадедушка.
Анни таращит на меня круглые глаза.
– Брат Мами?
И снова разворачивается к Алену.
– Вы правда брат Мами?
Ален кивает, и к нему наконец возвращается дар речи.
– Твое лицо кажется мне таким знакомым, дорогая. Анни озадаченно смотрит на меня, потом на Алена.
– Я что, типа, похожа на Мами, когда ей было столько, сколько мне?
Ален задумчиво покачивает головой.
– Возможно, немного. Но ты напоминаешь мне не ее.
– Тогда, наверное, кого-то, кого звали Леона? – выдвигает предположение заинтригованная Анни. – А то Мами меня все время так зовет.
– Не припомню, – слегка хмурится Ален, – чтобы я когда-нибудь был знаком с Леоной.
Разочарованная Анни сникает, а я замечаю, что Гэвин тоже подошел к нам и стоит в паре шагов от моей дочери. На какую-то долю секунды я испытываю сильнейшее желание обнять его, но сдерживаюсь и просто знакомлю его с Аленом.
– Гэвин, – говорю я, – это мой дядя. Брат моей бабушки. Ален, это Гэвин. – И после секундной паузы, соображая, как его представить, добавляю: – Мой друг.
Брови у Гэвина ползут вверх. Он делает шаг вперед и пожимает руку Алену.
– Поверить не могу, что Хоуп удалось вас разыскать. Ален косится на меня, потом переводит взгляд на Гэвина.
– Могу предположить, что от вас, молодой человек, она получала и помощь, и поддержку.
Гэвин отводит глаза и пожимает плечами.
– Нет, сэр. Она все сделала сама. Я только немного рассказал ей о холокосте, что сам знал.
– Не преуменьшайте важности того, что вы сделали, – возражает Ален. – Вы помогли семье воссоединиться.
Поморгав, он снова обращается к Гэвину.
– Не можем ли мы увидеть ее сейчас? Мою сестру? Гэвин колеблется.
– Формально часы посещений уже закончилось. Но я тут успел познакомиться кое с кем из сестричек. Посмотрим, что можно сделать.
Я наблюдаю, как Гэвин подходит к симпатичной белокурой медсестре лет двадцати с небольшим. Та хохочет и крутит локон, разговаривая с ним. К собственному недоумению, я вдруг ощущаю нечто подозрительно похожее на ревность. Отвернувшись, чтобы не смотреть на них, я беру за руку Алена.
– Как вы? Наверное, ужасно устали.
– Мне бы только посмотреть на Розу.
Анни тут же разражается пулеметной очередью вопросов: «Когда вы последний раз видели Мами?», «Как это вышло, что вы решили, что она умерла?», «Как вам удалось смыться от этих наци?», «Что случилось с вашими родителями?» Ален терпеливо отвечает на все. Видя, как Анни склоняет свою головку к голове Алена и продолжает возбужденно что-то тараторить, я невольно улыбаюсь.
Вскоре возвращается Гэвин и кладет ладонь на мою руку. Меня при этом внезапно словно током бьет. От неожиданности я испуганно отдергиваю руку, как будто обожглась.
Гэвин хмурится, кашляет.
– Я поговорил с Кристой. Медсестрой. Она обещала тихонько провести нас к ней. Но только на пару минут. Здесь с этим строго, а время посещений давно закончилось.
– Спасибо тебе, – благодарю я. Удивительно, но я не могу заставить себя поблагодарить и Кристу, когда она ведет нашу компанию по узкому коридору, задорно помахивая упругим хвостиком светлых волос и, как мне кажется, подчеркнуто покачивая вправо-влево узкими бедрами. Могу дать голову на отсечение, что все это она проделывает ради Гэвина, но он будто не замечает этих ухищрений – положив руку Алену на плечо, он заботливо направляет старика к двери в конце коридора.
– Пять минут, – громко шепчет Криста, остановившись у последней двери справа. – Или у меня будут серьезные неприятности.
– Огромное тебе спасибо, – откликается Гэвин. – Я твой должник.
– Может, пригласишь как-нибудь поужинать? – говорит Криста. Фраза звучит как вопрос, а не как утверждение. Блондинка усиленно строит Гэвину глазки, напоминая мне персонаж какого-то мультика. Мне не хочется слушать его ответ. И я побыстрее, повторяя про себя, что все это полная ерунда, следом за Анни и Аленом вхожу в палату. И ахаю при виде фигурки, неподвижно лежащей на больничной койке под ворохом простыней.
Мами кажется совсем крошечной, она ужасно бледная, хрупкая, будто вся усохла. Соприкоснувшись плечом с Аленом, чувствую, как он вздрагивает. Надо бы сказать ему, что в последний раз, когда я видела бабушку, она выглядела совсем не так. Вообще-то я едва узнаю ее без привычной красной помады на губах и темной подводки для глаз. Но я онемела, как, впрочем, и сам Ален. Мы подходим поближе, за нами крадется Анни.
