— Да? Все равно, это не извиняет их за то, что они ведут пустую жизнь.
— Но в этом-то все и дело. Они не ведут пустую жизнь, — заспорила Лили. — Принцесса занимается благотворительностью, а принц — постоянный член правительства. Многие министры обращаются к нему, и еще он занимается финансами семьи. Он владеет несколькими фирмами.
— Хмм. — Роланд тер пальцами подбородок, скрывая восторг оттого, что она так много ему рассказала.
Затем он проговорил беззаботно, как только мог:
— Да, я слыхал о большом контракте на морские перевозки.
— Ах, это, — отозвалась она, легко взмахнув рукой. — Это нечто совсем уж символическое.
— Символическое?
— Это старое соперничество, — объяснила она. Никто не обращает на это внимания, кроме принца Чарлза. — Она пожала плечами и спокойно продолжала:
— Дэймон говорит, что король Филип необычайно справедлив, и, кроме того, искусный дипломат. Дэймон считает, что теперь король Филип будет давать контракт поочередно Тортонбургу и Роксбери.
— Но наследник Тортонбурга недавно женился на одной из принцесс Уинборо, — произнес Ролли будто бы в недоумении.
Лили кивнула.
— Да, вот почему мы, ну, Роксбери, получили контракт в этом году. Король Филип не хотел выглядеть несправедливым, отдав контракт своему новому зятю. По крайней мере Дэймон так всегда говорил.
Задавать вопросы стало опасно. Роланд мог только надеяться, что она ничего не заподозрит.
— А принц Чарлз? Он разделяет мнение сына о контракте?
— Нет, не разделяет, — уверенно заявила Лили, но с тех пор, как в прошлом году Дэймон взял в свои руки морские дела, Чарлз потерял право голоса в них.
— Думаю, авторитет Дэймона вырастет, когда выяснится, что он прав, — пробормотал Роланд больше себе, чем ей.
— На самом деле нет, — возразила Лили. — Дэймон и сейчас способен твердо противостоять нежелательному вмешательству.
— С отцовской стороны, — усмехнулся Роланд.
Лили засмеялась.
— Именно так. Его мать — другое дело. К счастью, она не занимается управлением страной или финансами.
Роланд кивнул, довольный тем, что его прекрасная Лили никогда не узнает, каким она была для него ценным источником информации.
— Ты разрушила все мои предвзятые представления о королевских семьях, — признался он. — Неудивительно, что ты так защищаешь Монтегю и свое положение в доме.
— Мое положение в доме? — неуверенно повторила она, но потом моргнула и махнула рукой. — Это ничего не значит.
Он задержал дыхание.
— Я не понимаю тебя…
— Ах да, я имела в виду, что мне, конечно, нужна работа, — торопливо сказала она, — но только если не подвернется что-нибудь получше.
Он мог только почесать в затылке.
— Прости, Лили, но я все-таки тебя не понимаю.
Если ты хочешь сменить работу, тебе надо идти и искать ее, а что касается места служанки, то что может быть лучше работы в королевской семье?
Она грустно улыбнулась.
— Да, ты не понимаешь. Я ищу не работу, а жизнь, мою жизнь, мою семью, моего мужа. Думаю, я жду любви.
Роланд почувствовал, что боль пронзила его сердце.
— А, любовь… Ты думаешь, она существует? Такая любовь, о которой говорят романтики?
— А ты так не думаешь? — осторожно спросила Лили.
Он понял, что чуть не солгал ей, чуть не дал надежду, которой не могло быть — по крайней мере он так думал, что не могло быть. И он произнес:
— Я сомневаюсь в этом. Во всяком случае, никогда не видел ничего похожего.
— А твои родители?
Он вспомнил о родителях, о недавних изменениях, которые он почувствовал. Было ли в их браке нечто большее, чем он полагал? Или некоторые проявления любви и эмоций явились просто результатом потрясения, вызванного похищением? Он покачал головой. От многолетних привычек избавляться нелегко. После того, как все уладится, жизнь, несомненно, вернется в привычное русло. , — У них брак по расчету, — сухо изрек он и добавил:
— Даже теперь, после стольких лет, их отношения кажутся мне холодными. Думаю, мать любит моего отца. По крайней мере мне так кажется, но он… — Роланд позволил мысли уплыть прочь.
— Это самая грустная история, которую я когда-либо слышала, — осторожно сказала Лили. — А твои дедушка и бабушка?
Роланд посмотрел в никуда.
— Они были просто вежливы друг с другом. Поверь мне, это не было любовным союзом. У моего брата, может быть, все не так, но только время покажет, я полагаю.
Они поговорили о его брате, чье имя Роланд ни разу не произнес, сказав только, что он занимался строительством и недавно вступил в брак, чем очень обрадовал родителей.
— Не сомневаюсь, они не стали бы так радоваться за него, если бы их собственный брак не был счастливым, — задумчиво сказала Лили.
Роланд пожал плечами.
— Говоря откровенно, я думаю, что это скорее из-за внуков. Один уже на подходе. Ох, не пойми меня не правильно, я уверен, что счастье брата имеет для них значение, во всяком случае для матери. Что касается отца, для него нет ничего важнее, чем все делать по-своему. Хотя из-за женитьбы моего брата лично мне жить стало легче. Я имею в виду, что, с тех пор как он, хм, стал любимчиком родителей, я, так сказать, сорвался с крючка.
— Другими словами, они не ждут, что ты женишься, — предположила Лили.
— Зачем им ждать? Не думаю, что их волнует, женюсь ли я вообще. В их глазах я никогда не был так хорош, как мой старший брат, и никогда не буду, так зачем им беспокоиться о моем будущем?
— Я не могу поверить в то, что они так равнодушны к тебе, — мягко сказала Лили.
Роланд пожал плечами.
— Возможно, они не равнодушны. Возможно, дело во мне.
— Или, вполне вероятно, они — лишь повод для того, чтобы ты мог поступать, как хочешь, — размышляла Лили. — Ты не веришь в любовь, и никто не ждет, что ты вступишь в брак, поэтому ты просто решил не жениться. Похоже на правду?
Почему он боялся согласиться? Она была совершенно права. Логика была безупречна, но что-то сдерживало его. Он отбросил прочь сомнения, негромко кашлянул и сказал то, что должен был сказать:
— Да.
Она на миг глянула в сторону, затем повернула к нему сияющее лицо и звонким счастливым голосом спросила:
— Ну и что ты думаешь делать всю оставшуюся жизнь, Ролли Томас? Я не поверю, что ты обречен навсегда оставаться в этой конюшне.
Роланд улыбнулся.
