Вдали раздался мелодичный звон лифта, остановившегося на их этаже. Ник с трудом оторвался от обольстительных губ и пробормотал:
— Здесь немного людно, даже для молодоженов.
Румянец окрасил прелестные щечки, когда Лорена скромно потупилась и тихо сказала:
— Тогда, наверное, тебе лучше войти.
— А я уж думал, ты и не предложишь. — Ник подхватил ее на руки и быстро зашел, пока она не успела передумать.
Он захлопнул ногой дверь, осторожно опустил Лорену на ковер. Поцеловал снова, на этот раз долгим, страстным поцелуем. Затем отстранился и с удовлетворением произнес:
— Вот так-то лучше. Теперь я буду спать по-другому, спокойнее. Гораздо более удачное окончание вечера.
— Но ведь он не должен кончиться здесь?
Ник внимательно посмотрел на нее, давая ей время обдумать ее же слова, даже отказаться от них. Лорена приняла его молчание за отказ, вспыхнула и резко отвернула голову.
— Забудь об этом. Я не то хотела сказать.
— А что ты хотела сказать, Лорена?
— Почему ты так делаешь? — Она отодвинулась от него.
— Что я так делаю?
— Называешь меня по имени, только когда происходит что-то неприятное. Или когда злишься на меня. И всегда своим полицейским тоном! — Лорена почти кричала от обиды.
— Полицейским тоном? — Ник закусил губу, чтобы не расхохотаться ей в лицо.
Она резко повернулась и подбежала к окну так, чтобы теперь их разделяла большая кровать.
— Да, суровым властным тоном, не терпящим никаких возражений.
— Ах вот как. — Ник последовал за ней. — Тогда ответь мне, Лорена, только искренне, что ты имела в виду, когда сказала, что вечер не должен кончиться здесь.
Она попыталась уклониться от ответа.
— Ну, не знаю… Мы могли бы выпить по стаканчику на ночь. Или еще раз повторить нашу легенду…
— Или продолжить там, где остановились вчера. Ты это хотела сказать? И не надо делать больших невинных глаз, дорогая, я ведь не вчера родился. Я взрослый мужчина и прекрасно понимаю, когда женщину интересует не только мой блестящий ораторский талант. — Ник постепенно приблизился к ней и заставил почти вжаться спиной в угол между окном и кроватью.
— Может, ты и взрослый мужчина, но уж точно не джентльмен.
— И как же ты пришла к столь блестящему выводу?
— Да потому, что только невоспитанный мужлан вынуждает женщину умолять его заняться с ней любовью! И перестань загонять меня в угол!
Ник взял ее за талию и снова притянул к себе, не давая вырваться.
— Так ты умоляешь меня заняться с тобой любовью, да, Лорена? Если ты уверена, что хочешь именно этого, то я все же в достаточной мере джентльмен, чтобы оказать даме такую услугу.
— Избавь меня от одолжений! Я ждала достаточно долго, чтобы узнать, действительно ли секс стоит того, что я о нем слышала. Я вполне могу подождать еще.
— Дело не в одолжении. Я должен убедиться, что ты на самом деле уверена, чего хочешь. В конце концов, мы выпили немало вина за ужином…
— Ты что, намекаешь, будто я пьяна?
— Нет, — сказал он, — ты снова пахнешь зубной пастой, совсем не вином. Я полный дурак, раз веду этот глупый разговор, ведь я постучал к тебе с намерением заняться именно любовью, а не пустой болтовней.
— Может, тогда кончим болтать… и приступим?
Ник не нуждался еще в одном приглашении. К тому же на этот раз обстановка располагала: большая кровать, тихая музыка, приглушенный золотистый свет, на столе ведерко с охлажденным шампанским от администрации отеля, дверь заперта. И впереди целая ночь, чтобы показать ей, что она упустила за все эти годы.
— Конечно, малышка, — прошептал Ник, нежно целуя ее. — Я бы не стал так медлить, если бы ты не упомянула как-то, что для тебя это будет в первый раз.
Лорена покраснела и смущенно прошептала:
— Ну, это не совсем правда…
— Не совсем правда? — Он отодвинулся, чтобы понять, не смеется ли она. Но нет, Лорена была предельно серьезна. — Малышка, так не бывает. Или это первый раз, или нет. Пойми, если это действительно в первый раз, мне надо знать об этом. Тогда все должно быть особенным.
— Ну, в общем, я почти позволила мужчине сделать это еще в Милане, только в последнюю минуту ничего не получилось…
— Иными словами, ты никогда… — Ник остановился, не зная, как деликатнее сформулировать вопрос.
— Он не смог… Пытался, но… Я думаю, что он внезапно стал импотентом. — Лорена покраснела еще больше и отвернулась, а Ник подумал, уж не догадывается ли она, как он очарован ее замечательной способностью краснеть.
— Ясно. — Он нежно прикоснулся к ее щеке, повернул к себе ее голову и внимательно заглянул в глаза. — Со мной этого не случится, Лорена. Завтрашнее утро ты встретишь не девственницей. Я хочу, чтобы ты отдавала себе в этом отчет. Ты уверена, что готова к последствиям?
— Ты имеешь в виду, есть ли у меня, чем предохра…
— Нет-нет, это моя забота. — И Ник похлопал по карману. — Я имею в виду моральные последствия.
— О, я не буду спрашивать тебя утром, уважаешь ли ты меня, если ты об этом!
— Важно, чтобы ты не спрашивала себя.
— Я не буду. — Глаза Лорены озорно сверкнули. — Скажи, Ник, все эти разговоры и называются предварительной игрой?
— Да. — Он тоже улыбался. — Но теперь мы уже готовы перейти к следующей, более интересной, части. И мы не будем спешить, дорогая, учти это.
Ему еще ни разу не случалось заниматься любовью с полудевственницей, и Ник хотел, чтобы она запомнила этот момент как один из лучших в жизни. Лорена не заслуживала меньшего. И он начал медленно, не торопясь, добиваясь от нее ответного прикосновения, ответной ласки.
Под пеньюаром на ней оказались лифчик и трусики. Тончайший жатый шелк с нежными кремовыми кружевами явно предназначался, чтобы сводить мужчин с ума, а не прикрывать женское тело. Ник был вынужден напомнить себе, что с изящным бельем надо обращаться бережно. Так же бережно, как и с ней, такой хрупкой, изящной, деликатной…
— Как ты хороша, — прошептал он и скользнул ей в ухо кончиком языка.
Лорена задрожала в ответ и чуть слышно простонала:
— Я обыкновенная…
Ник бережно расстегнул застежку бюстгалтера, спустил бретельки с нежных плеч и бросил кусочек тонкой ткани на пол.
— Ты изумительна. — Он провел пальцами по ее обнаженной груди.
Да, она действительно была изумительна. Кожа гладкая, прохладная, белая, как взбитые сливки. Маленькие, твердые, безупречной формы груди. Талия такая тонкая, что он с легкостью мог обхватить ее ладонями.
