Солнце уже садилось, и тень Тайлера вытянулась на плитняке так, что казалось, будто он приближается к ней.
– Я готов был разделить с тобой все – мечты, переживания и боль, отдать свое сердце. А ты отвернулась от всего этого.
От таких несправедливых обвинений в ней проснулось негодование.
– Это ты отвернулся от меня, Тайлер Ливингстон, не я, и не пытайся все переиначить. Возможно, у меня не такая светлая голова, чтобы получить право ставить перед именем всевозможные научные степени, но и не такая уж пустая, как ты думаешь. Я прекрасно понимала, чем ты руководствовался, когда выдвинул ультиматум, который ни один человек в здравом уме никогда бы не принял. Тебе просто нужен был предлог, чтобы избавить себя от обязательств передо мной, и ты его нашел.
– Тебе, моя милая, были предложены свобода и приключения. – Его слова, словно скальпель, резанули по ее сердцу. – Но ты не впустила в дом эту прекрасную возможность, когда она стучалась в дверь. Предпочла спрятаться за папиной спиной, а меня послала на все четыре стороны.
– Можно подумать, ты огорчился. Единственное, что тебя занимало, – это медицина.
– Не единственное. Было время, когда я нуждайся в тебе, Тесса.
– А когда я нуждалась в тебе, где ты был?
Тайлер так крепко выругался, что она даже поморщилась.
– Оставим бессмысленные пререкания. Я не за этим сюда пришел.
Она пожала плечами:
– Ну так, уходи. Тебя здесь никто не задерживает.
– Сначала я скажу то, что собирался: похоже, ты прочно обосновалась в «Гринфилд Медикейер» и, значит, наши дороги будут пересекаться время от времени в течение следующих двух месяцев. Если ты не хочешь, чтобы все вокруг чесали языки, я прошу тебя оставлять свои личные антипатии дома, а не устраивать цирк на работе. Я не потерплю, чтобы ты выставляла меня круглым идиотом перед коллегами. Постарайся, чтобы сегодняшнее утреннее шоу больше не повторялось. Я понятно выразился?
– Проживу как-нибудь и без твоих нравоучений, Тайлер Ливингстон. Я не пятилетняя девочка. Я уже давно выросла и ни много ни мало занимаю пост консультанта по финансовым вопросам в «Гринфилд Медикейер», и у меня достаточно мужества и смекалки, чтобы искать деньги для выживания и нужд клиники. А впрочем, что такой заспиртованный червь может знать об этом?
– Вот это да! Я поражен.
Хотя, судя по его виду, это сообщение его скорее забавляло.
– Вот что я тебе скажу, – прошипела Тесса. – Больше никогда не смей делать замечания по поводу моей квалификации и советовать проконсультироваться с экспертом, потому что я и есть эксперт в вопросах финансирования клиники. И если ты действительно хочешь когда-нибудь увидеть новое оборудование в кардиоцентре, свои амбиции можешь забальзамировать в пробирке. И будь добр, прислушивайся к моим словам.
Тесса сама удивилась тираде, которую умудрилась выпалить на одном дыхании, ни разу не запнувшись. Могло сложиться впечатление, будто мисс Уизерспун репетировала эту речь в течение нескольких недель. Прежде она никогда не решилась бы поставить этого типа на место.
Тайлер тоже на какое-то мгновение потерял дар речи.
– Ну и ну! – выдохнул он наконец. – Да, похоже, папочкина дочка действительно повзрослела. Интересно, как тебе удалось вырваться из его цепких когтей?
– После десяти месяцев брака с тобой, отец показался мне ангелом.
– Не надо так, Тесса. Я этого не заслужил. Вовсе не все месяцы были таким уж кошмаром. Случались и хорошие моменты.
– Наверное, так редко, что я даже не помню.
– Вот как? Поэтому ты растерялась в субботу и упустила шанс все вспомнить? – Он покачал головой. – Тесса, если ты каждый раз при нашей встрече будешь так нападать на меня, то следующие несколько недель твоей жизни превратятся в подобие мыльного сериала, действие которого будет обсуждать весь город.
– Мне плевать, что будет обсуждать весь город.
Полное вранье, но он поверил. Перестав рассматривать цветы на клумбе, Тайлер направился к ней. Тесса поджала колени, чтобы хоть как-то отгородиться от него.
– Знаешь, если бы ты тогда проявляла столько твердости, сколько сейчас, – сказал он с оттенком уважения и сожаления в голосе, – возможно, мы бы все еще были женаты.
– Не думаю. Чего бы ты там ни говорил, но мой отец прав. У нас с тобой нет ничего общего. И удивительно, что наш брак продлился так долго.
Но не стоило при Тайлере лишний раз упоминать отца. Знакомый воинствующий огонек снова блеснул в его глазах.
– Ничего общего? Ты не права, Тесса. По-моему, между нами была весьма завораживающая, искренняя связь… Какое-то время, по крайней мере.
– Опять завел свою волынку про секс. Боюсь, его одного мало, чтобы сохранить отношения.
– Ты так считаешь?
– Да, я так считаю, – отрезала она, но ее голос слегка дрогнул, что, конечно же, не могло остаться незаметным для этого хищника.
– Хочешь проверить свою теорию, Тесса? – прошептал он, и она не успела и глазом моргнуть, как он ее поцеловал.
Забавно, что одно и то же слово обозначает и простое чмоканье в щечку, и то, от чего ее сейчас словно пронзило электрическим током. Какими нелепыми показались вдруг попытки Джеффри вызвать хоть каплю тех эмоций, которые захлестнули ее от одного прикосновения Тайлера к ее губам.
Он даже не сжал ее в страстных объятиях. Не раздвинул своим языком ее губы. Не обнял за плечи. Ничего не проделал из того, чего она так жаждала в тайне от самой себя. Она ощутила лишь легкое как перышко касание его губ, которое длилось секунды две, три, опустошая ее, и заставляя осознать, что ее тело скучает по нему больше, чем Тесса позволяла себе признать.
Из ее горла вырвался стон, умоляющий заполнить образовавшуюся вдруг пустоту.
– Тайлер, – прошептала она еле слышно, как будто умоляя его сказать, что он понимает, чувствует то же самое, что хочет ее так же безумно, как она его.
И хотя Тесса слышала идущие из ее души, все эти невысказанные слова так отчетливо, как если бы прокричала их, Тайлер, либо ничего не понял, либо предпочел это проигнорировать. Или, скорее всего, услышал свой более благоразумный внутренний голос и, медленно отстранившись от нее, еле слышно произнес:
– Не следовало этого делать. Это ошибка. Большая ошибка.
– Зачем же ты тогда это сделал? – спросила она, пытаясь сдержать непрошеные слезы.
– Чтобы доказать то, что, к сожалению, уже не важно, – сказал он горько и поднялся. – Я хотел все прояснить между нами, но надо было это сделать в другом месте. Мне не следовало сюда приходить. Больше это не повторится.
Косые лучи заходящего солнца отбрасывали золотые блики на поверхность воды в бассейне, а воздух все еще был душным, но Тесса вдруг покрылась гусиной кожей. Он никогда не узнает, какие нечеловеческие усилия ей пришлось приложить, чтобы спокойно ответить:
