Увидев перед собой побледневшее лицо начальника и его горящие от волнения глаза, Артем Ветров пулей вылетел из кабинета. Чернышов поспешно вышел следом за ним. Рядом с кабинетом начальника платформы находилось помещение, где работали операторы. Чернышов тоже не знал, как называется это помещение, но сейчас это интересовало его меньше всего. Главное, что отсюда можно было связаться с любым участком нефтяной платформы. Операторы недоуменно повернулись к Чернышову. На дверях в операторский зал висела традиционная табличка «Посторонним вход воспрещен». Но вошедший человек вел себя так, словно имел полное право находиться здесь и отдавать приказы.
– Сейчас разгружается сухогруз «Татищев», так?! – грозно спросил он.
– Да, уже пятнадцать минут, – ответил один из операторов.
– Свяжитесь с крановщиком, немедленно!
Операторы нерешительно переглянулись.
– Делайте, что вам велели, – приказал Карпатьев, входя в операторский зал. – Ваш помощник сказал мне, что я вам срочно понадобился, – добавил он и вопросительно посмотрел на Чернышова.
– Да, Валентин Петрович. То, чего мы с вами опасались, случилось, – ответил Чернышов и посмотрел в глаза начальнику нефтедобывающей платформы. – Сухогруз «Татищев» захвачен террористами, и на его борту сотни килограммов взрывчатки.
– О боже! – в ужасе воскликнула женщина-оператор, услышав последние слова Чернышова.
Она вздрогнула от страха и выпустила из рук микрофон рации, который намеревалась передать Чернышову. Микрофон ударился об операторский пульт и повис на своем шнуре. Карпатьев тут же проговорил что-то грозное. Что именно, Чернышов не расслышал, так как уже схватил микрофон и вызвал крановщика, разгружающего пришвартовавшееся у платформы судно.
– Сколько вы подняли бочек? – спросил Чернышов по рации у крановщика.
– Четыре.
– Вы видите их? Где они?
– Да все тут и стоят, на грузовом терминале. Когда полностью разгрузим корабль, грузчики перевезут солярку в хранилище, – не представляя, что означают задаваемые ему вопросы, ответил крановщик.
– Сейчас резко опускайте клеть на палубу сухогруза и имитируйте поломку. Нам надо выиграть время, – приказал крановщику Чернышов.
– Сделаем. Нет проблем, – бодро ответил крановщик.
Все происходящее он воспринимал как увлекательную и захватывающую детективную игру.
Отдав последнее приказание, Чернышов повернулся к Карпатьеву, который в этот момент разговаривал по телефону внутренней связи с начальником внештатной пожарной команды и требовал направить пожарные расчеты на грузовой терминал.
– Разумно, – одобрил это решение Чернышов. – И разверните все пожарные рукава и пенообразователи.
«Хотя в случае взрыва вряд ли стоит рассчитывать на помощь пожарной команды, – мысленно добавил он. – Скорее всего вся система пожаротушения будет уничтожена взрывом вместе с платформой и обслуживающими ее людьми».
…С пятиметровой высоты клеть с пустыми бочками рухнула на палубу сухогруза. От удара настил на палубе треснул, страховочная цепь слетела с крюка, и одна бочка выкатилась наружу. Наблюдавший эту картину Ковалев вздрогнул от неожиданности, но тут же пришел в себя и, схватив за рукав капитана сухогруза, закричал ему в лицо:
– Что это значит?!
– Не знаю. Должно быть, поломка крана, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Сенченко.
Все время, пока разгружался его сухогруз, Николай Тарасович Сенченко мысленно молился, чтобы на платформе узнали о захвативших судно террористах. И когда он увидел, как упала клеть, у него появилась робкая надежда, что это наконец произошло. За все время, что его сухогруз обслуживал нефтедобывающие платформы, капитан впервые видел, как упал груз. Обычно кран снабжают целой системой тормозов, чтобы зафиксировать падающий груз. В случае аварии крана клеть скорее должна была повиснуть в воздухе, а уж упасть она могла только в результате умышленных действий крановщика.
Ковалев тем временем мучительно соображал, как следует реагировать на случившееся: «По логике вещей, капитан судна не должен оставаться безучастным к аварии крана. Тем более что еще не весь груз поднят на платформу».
– Спроси, в чем дело! – приказал Ковалев Сенченко и подтолкнул его в бок.
Сенченко связался по рации с операторами.
– Эй, на платформе, что у вас происходит, кран сломался? – ожидая подтверждения появившейся у него надежде, спросил он.
Ответил ему сам начальник платформы:
– Да, Николай Тарасович, такая же авария, что и в позапрошлый раз.
Слова Карпатьева укрепили зародившуюся у капитана сухогруза надежду. В позапрошлый раз никакой аварии не было, Сенченко это помнил отлично.
– Помню, помню, – ответил он. – В тот раз и у меня неприятность случилась. Всей командой в трюме аварию двигателя устраняли.
– Его корабль захвачен террористами. Всю команду закрыли в трюме, – перевел Карпатьеву смысл слов капитана сухогруза Павел Чернышов.
Ковалев вырвал у Николая Сенченко микрофон.
– Еще одно лишнее слово, и тебе конец, – пригрозил он.
При этом Главарь террористов ткнул стволом пистолета капитану в рот, намеренно разбив ему верхнюю губу.
…Обогнав по пути бойцов пожарной команды, Артем Ветров выбежал на палубу грузового терминала. Оттолкнув в сторону Коровякова, он присел около бочек. Быстро осмотрев их, Ветров обнаружил на одной из бочек под потеками солярки еле заметные следы свежей краски. Артем вытащил из кармана швейцарский перочинный нож, подарок Чернышова и Муромцева. Соскоблив ножом свежую краску, он увидел под ней тонкую алюминиевую проволоку. «Антенна!» – вспыхнул в мозгу предупредительный огонь. Ветров ловко отогнул проволоку и перекусил ее у основания бочки. Зажав в руке откушенную проволочную антенну, Артем повернулся к рабочим, разгружающим бочки.
– Зубило, стамеску или большую отвертку, быстро!
Ничего подходящего у рабочих не оказалось. Тут Артем заметил топор на пожарном щите. Схватив со щита топор, он поддел острием пробку, закрывающую заливное отверстие, и отбросил ее в сторону. В бочке плескалась солярка. Артем озадаченно посмотрел на заливное отверстие, затем распрямил проволоку и опустил в горловину. Проволока погрузилась в солярку на тридцать сантиметров, а затем уперлась в невидимую преграду.
– Так вот что вы придумали. Ловко, – заметил Артем.
Отмерив проволокой те же тридцать сантиметров снаружи бочки, Артем несколькими ударами пожарного топора пробил в стенке бочки, чуть выше отмеренного уровня, большую дыру. Струя солярки хлынула из бочки, заливая Артему брюки и забрызгивая все еще стоящего рядом сержанта Коровякова. Когда вся солярка вытекла, Артем увидел через заливную горловину уложенные рядами брикеты пластита. Орудуя топором, Артем кое-как сорвал с бочки крышку. Тогда грузчики и омоновцы тоже увидели заполняющую бочку взрывчатку и в страхе попятились назад. Только внештатные пожарные не обращали внимания на действия Ветрова. По приказу Карпатьева они уже размотали все пожарные рукава и теперь возились с пенообразователем.
