– Карлик? – повторил Шутер. – Карлик, мутант ему в дышло!
– Ага. Я таких раньше не видел.
– Че еще за карлик?!
– Не нервничай, малыш, все уже позади.
– Не называй меня малышом, охотник!
Я пожал плечами и осторожно пополз вперед.
– Ладно, так или иначе, это пси-мутант. Давит на мозги ментально, страхом, жертвы цепенеют… я, по крайней мере, расклад понял так. Но теперь он сдох, вот и все. Не знаю, насколько вы хорошо различаете… короче, он лежит прямо перед нами, почти на середине трубы, но все же немного левее. Поэтому держитесь правой стороны, прижимайтесь к стене.
Проползая мимо твари, я приостановился, оглядел ее. Точно – карлик. Сначала показалось, что он волосатый, но быстро стало ясно, что на подземном обитателе одежда из шкур. Карлик лежал на брюхе, и переворачивать его, чтобы разглядеть лицо, я не стал. Затылок у него был бледный, сморщенный, без волос. А на шее – наросты вроде мясистых червей. Они-то и шевелились последними, когда весь он уже застыл, и я подумал: а может, это органы, которые исторгают те самые волны ужаса, едва не погубившие нас? Какие-то ментальные отростки, связанные с мозгом жгутами нейронов, все равно как у нас глаза соединены с мозгом глазным нервом? Хорошо, что в свое время напарник заставлял меня читать всякие книги, учебники и не только их, которые мы находили в старых школах и библиотеках. Теперь я, по крайней мере, хоть что-то знал, и это помогало не впадать в язычество и варварство, какими страдают многие кочевые байкеры Черного Рынка да и обычные бродяги. Большинство из них решило бы, что подземный мутант – исчадие ада, демон из глубин или еще Лес знает что, я же смотрел на вещи более прозаически.
Я прополз мимо карлика, спутники двигались следом за мной, с опаской косясь на него. Шутер так вжимался в стенку, словно хотел продавить ее.
Люк привел нас на дно глубокой ямы-воронки, стены которой состояли из застывшей смеси глины и земли. Верхний край ямы окружал бордюр с проемами, накрытый бетонной плитой. Что это за сооружение, я так и не понял, но решил не заморачиваться – перебросил ремешок «Карбайна» через голову и побыстрее заполз наверх, оскальзываясь и съезжая, сыпля на головы Алины с Шутером комья земли.
Снаружи было серо, пасмурно. Я выглянул в проем. Алина, потом Шутер улеглись рядом. Шел дождь. Отсюда открывался вид на мокрые овраги, заросшие бурьяном, между которыми как кривые зубья торчали остатки кирпичной кладки.
– Какой-то небольшой завод, по-моему, – сказала Алина.
– То есть руины завода, – поправил я.
– Главное, не видно никого, – вставил Шутер. – Никакого движения, а?
Она кивнула:
– Пусто. И тихо.
– А то я боялся, что тут наверху стая этих не пойми чего будет шастать. Вы его разглядели?
– Это был карлик, – повторил я. – Такой сморщенный, лысый и в шкуре.
Шутер удивился:
– Откуда знаешь? Там же была почти полная темнота.
Пришлось неопределенно пожать плечами.
– Разглядел как-то. Что ты на меня смотришь?
Последний вопрос был обращен к Алине, которая, улегшись на склоне рядом, разглядывала мой профиль. Вместо ответа она подалась ко мне, почти прижалась носом к щеке, потом отодвинулась и сказала:
– Ты как-то изменился, Стас.
– Да ну, брось.
– Нет, правда.
– Клыки, что ли, выросли? – Я оскалился, повернув к ней лицо. – Или рога?
– Я серьезно. Только не могу понять… такое чувство, что у тебя теперь немного другой запах. Совсем чуть-чуть, но…
– Неприятный, что ли?
– Просто другой. И еще что-то не так. Ты точно не ощущаешь в себе никаких изменений?
– Не-а, – ответил я, постаравшись изобразить беззаботность. Ну, не хотелось мне никому рассказывать про действие, оказанное тоником. Даже Алине, которой не доверять вроде бы до сих пор не было повода. Пусть мы с ней и занимались этим делом на берегу озера, и нравилась она мне, в общем-то, но… Это теперь моя тайна, как приступы мерцания. И делиться ею я пока ни с кем не хочу. Может быть, позже, но не сейчас. Про Шутера и говорить нечего, он – случайный и временный спутник на моем пути. Не предатель по натуре, не подлец, это уже ясно, в определенной степени на него можно положиться, но осторожно, с оглядкой. В нашем мире не только друзей – даже приятелей и временных союзников надо выбирать с большой осторожностью.
– Никаких изменений, – повторил я твердо, и Алина спросила:
– Для чего тогда был этот тоник?
– Во-во! – поддакнул армеец-дезертир. – Какой смысл было рисковать, травиться, если толку никакого?
Я полез наружу, сказав напоследок:
– Рискнул, ничего не получил – ладно, бывает. Не вы ж рисковали, вот и не болтайте.
Дождь был мелкий, теплый, почти что приятный. Капли сеялись с неба, будто сквозь мелкое сито. Почти невесомые, они сразу облепили лицо, шею, и после неподвижного воздуха подземелья это было приятно. Я выбрался на пригорок, отряхнулся и поглядел по сторонам. Среди тихо шелестящих под дождем зарослей и отвалов раскисшей земли торчали остатки кирпичной кладки, куски бетона, изъеденные временем балки. Небо было светло-серым, прозрачная дымка запеленала окрестности.
Я повернулся к спутникам, забравшимся на пригорок следом, и ткнул рукой:
– Река должна быть там. А роща – там. Или ошибаюсь?
– Да вроде так, – согласился Шутер. – Мы особо сильно под землей вроде как не плутали.
– Тогда Край – в том направлении. Причем вообще-то до него уже должно быть недалеко. Вы все еще хотите идти со мной? У меня в Крае дело, а вам отсюда можно в любую сторону…
– Да в какую же? – перебил он. – Я в этих местах никогда не бывал. Куда идти? Слыхал, где-то на пути к Краю есть пара крупных поселений бродяг, но и пятно Леса тоже есть. Большое. Еще забреду… Да я ж к тому же без ствола, только нож.
– Алина, а ты? Сейчас самое время окончательно решить.
– Я из-за тебя бросила своих, – тихо проговорила она. – И ты теперь спрашиваешь? Куда мне, по-твоему, идти одной?
– Не знаю. Я и предложил сразу: идем вместе. Но вдруг у тебя за это время изменились планы и… Что?
Она хмурилась, вглядываясь в мое лицо. Потом схватила за плечи, потянула к себе.
– Стас!
– Что?
– У тебя глаза изменились!
– Как это? – опешил я.
– Они… они поблескивают как-то. Раньше такого не было. И еще стали другого цвета.
– А ну, дай погляжу, – Шутер шагнул к нам, тоже заглянул мне в лицо, помолчал. – Не, я вроде ничего такого не вижу.
– А какого цвета у меня глаза были раньше? – спросил я.
