– Меня другое волнует, – проворчал Шутер, ерзая. – Я не понимаю – чье это логово? Что за мутант? Ведь не человек же тут обосновался. А мутантов я знаю, всяких повидал: горбунов, пятнистых волков, шатунов, даже с лешим как-то столкнулись. И это гнездо никому из них не принадлежит, понимаете вы? Что за зверь невиданный его тут себе сварганил?
Я припомнил живущих в старой шахте файтеров, припомнил странных худых созданий с огромными умными глазами, которые спасли меня на болоте… хотя эти последние не были мутантами в привычном понимании, то есть они не были зверями, скорее уж измененными людьми… Припомнил все это и подумал о том, что не так уж много мутантов Шутер видел за свою жизнь. Но вслух сказал другое:
– Не важно. Хозяина гнезда все равно здесь нет.
– Да как же не важно! – возмутился он. – Важно, потому что хозяин может вернуться. Шторм закончился, нам надо отсюда побыстрее тикать. Дверь вскрывать и выбираться, а мы сидим и ждем, пока ты вколешь себе какую-то бурду.
– Вот, кстати, дверь, – заговорила Алина. – Почему она заперта? Снаружи? В ней же замок… выходит, хозяин логова умеет обращаться с замками?
– Может, он таки человек? – с надеждой спросил Шутер.
– Для человека оно слишком круглое и небольшое. Там разве что свернувшись калачиком… Да и пахнет слишком по-звериному. Стас, ведь он прав: надо уходить отсюда, но мы торчим на месте, потому что тебе вздумалось колоть себе эту дрянь.
Запретив себе думать про облачко тьмы, живущее в бутылке с тоником, я молча похлопал двумя пальцами по сгибу локтя, чтобы вылезла вена. Алина сделала последнюю попытку:
– Охотник, а ты понимаешь, что этот Шторм начался из-за того, что девочка использовала тоник?
Я поднял бровь:
– И ты в такое веришь?
– Я… фух, – она покачала головой. – Я ни во что не верю. Но сейчас вообще происходит очень много необъяснимого. А все, что связано с Лесом, – вдвойне необъяснимей.
– Я тоже об этом подумал, – насупленно произнес Шутер. Судя по тону, ему очень не нравилась эта мысль. – Только та девка себе полила на рану этот твой тоник, так оно и загудело. Будто в ответку. Очень так… совпало.
Они замолчали, когда я откинулся на полу, улегшись головой на свернутую куртку, поднял шприц.
– Слушайте сюда, – сказал я, разглядывая сгиб локтя и примериваясь к вене, едва различимой в трепещущем свете зажигалки. – Первое: Шторм прошел, но смерчи еще некоторое время после этого могут гулять. Спорами надышимся – в лучшем случае траванемся по самое не хочу, в худшем вообще до смерти. Вы и сами знаете, что выходить пока нельзя, минимум еще час, просто вам тут страшно, поэтому от нервов болтаете ерунду и рветесь наружу. Второе: я собираюсь провести этот час с пользой и сейчас вколю себе тоник. Решение принято, и нечего бухтеть мне на ухо. Если меня начнет колотить или там приступ… не знаю, вроде эпилепсии… в общем, буду благодарен, если вы за мной приглядите. Третье: вот, кладу ствол рядом, возьмите его, пусть на всякий случай какое-то время будет у вас. Зажигалка уже раскалилась, как я сделаю укол, погасите и выждите несколько минут. А потом можете заняться дверью, чтобы когда-таки соберемся отсюда выходить, она нам не препятствовала. Вопросы есть? Вопросов нет. Ну, с богом… То есть с Лесом.
С этими словами я осторожно ввел иглу в вену. Алина даже взгляд отвела, настолько не одобряла всего этого, а Шутер снова нервно заговорил:
– Я вот был знаком с одним мужиком, который доказывал, что Лес – и есть Бог. То есть не Бог в прямом смысле, а какой-то этот… великан. Как-то тот мужик его называл – Имир, кажется. Исполин, все такое. И вот этот Имир…
Я уже не слушал – поршень медленно сдвигался, зеленая субстанция уходила в мою вену, растекалась вместе с кровью по руке… по всему телу… и облако тьмы где-то там – плывет по кровеносной системе, трепеща, извиваясь, путешествует по артериям…
Жжение. А потом, резко, холод. Ледяная волна. И тут же – тепло, мягкое, обволакивающее. Оно все сильнее. Как будто в груди вместо сердца горит солнце, сияет, заливая все вокруг золотым светом. Потом гаснет. Сумерки. Тьма. Во тьме ворочается кто-то – огромный, косматый, зубы его – камни, волосы – деревья, череп – свод неба. Он дышит: медленно, неровно, иногда надолго замолкая, а иногда шумно выдыхая, и каждый Его выдох – буря, ураган. Шторм. Мутанты, странные растения, аномалии, все изменившаяся реальность вокруг, все это – Его оружие. И я – только Его часть. Крошечная часть, лишь Его мысль, одна из мириад мыслей в огромном сознании…
И я вижу.
Я вижу в глубине сумрачного пространства, заполненного шепотом живых деревьев, пятно света. Поляну. Очень далеко, она просто пятнышко чистого света во мгле. Лесной угол. Эдем. Посреди него кто-то стоит. Одинокая фигура – только крапинка на этой поляне, которая, в свою очередь, лишь золотое пятнышко в океане лесной тьмы. Невозможно разглядеть подробности, но одно ясно: это человек. Он знает про меня. Он смотрит.
Он видит. Он тоже видит!
И ждет.
Не знаю, сколько прошло времени, я потерялся, растворился в безграничной мгле. А потом она исчезла, и я понял, что снова нахожусь в бетонной коробке под землей, лежу на спине, головой на чьих-то коленях.
И еще понял, что вижу двух людей рядом с собой. И вроде они мне знакомы. Мелкий поджарый мужичонка и коротко стриженная женщина, склонившаяся надо мной… Да это же Алина Шульгина и беглый армеец по прозвищу Шутер. Только почему они такие… такие…
Почему они состоят из светящегося дыма?
Я поморгал, зажмурился, широко раскрыл глаза. И окончательно убедился, что это не глюк – двое людей и вправду светились. Хотя в помещении было по-прежнему темно, как у мутанта в заднице, но теперь я мог их различить. Моя голова покоилась на коленях Али, а Шутер устроился под стеной рядом. И обоих я видел в виде бледной световой дымки, принявшей форму человеческой фигуры. Дымка состояла будто из мельчайшей пыли и хлопьев покрупнее, которые клубились, гасли, их место занимали новые… Ярче всего светились головы и глаза.
Этакие холодные дымные призраки. Причем картинка не такая, как в ПНВ, не похожа. Впечатление, будто я различаю, не знаю… биологическую ауру, что ли. Хотя покойный напарник обсмеял бы меня за такие слова и сказал бы, что никакой «биологической ауры» не бывает, это все мистика и антинаучная чушь.
Интересно, что я ничуть не испугался, даже почти не удивился. Я ведь ожидал, что тоник подействует как-то необычно – ну вот и получил необычное в полный рост. Куда уж необычней. И сознание приняло это с пониманием, как должное.
Силуэт под стеной пошевелился, овал головы сдвинулся. Раздался голос Шутера:
– Ну, как он?
– Не знаю, – сказала Алина. – Не двигается, но сердце бьется.
– Ну и хорошо, что не двигается. А то если и дальше бы так дергался, как вначале…
Так я дергался, значит? Сам не помню… собственно, я вообще ничего не помню. Просто нырнул во мглу – и вынырнул из мглы. Причем вынырнул преображенный, что-то во мне изменилось. Не только зрение, что-то еще, чего я пока не мог осознать, а может, и не смогу никогда. Как будто стал немного другим существом после того, как вколол тоник. Но ведь я думаю как раньше, осознаю себя Стасом Логином, все помню… Значит, я та же самая личность? С другой стороны, если я в чем-то изменился, то могу просто не понимать этого, потому что я-новый кажусь самому себе таким же естественным и правильным, как и я-прежний. Вот что действительно пугало. Потерять самого себя, стать каким-то нечеловеческим существом – и не понять этого!
