Эхо выстрела и звук пулевого шлепка вызвали инстинктивные действия и команды военных. Группа рассыпалась в стороны, резко меняя позы и прячась за единственным укрытием.
«Блин!» – Овчина тут же выстрелил еще раз, крепко сжимая раритетную винтовку. И еще. «Мосинка», громыхнув пять раз, потребовала перезарядки.
– Вот падлы! – вслух начал ругаться стрелок, теряя драгоценное время и эффект внезапности.
Только одна пуля угодила в цель, пробив ногу Занозе выше колена. Сталкер взвыл, но подхваченный стремительным рывком Орка, тут же оказался внутри вагончика.
Никита быстро извлек со спины «Вал» и приник к оптике, чтобы нанести ответный удар, но, издав недоуменный возглас, убрал палец со скобы.
– Охренеть! Это еще что за тварь?
Все, кто имел свою оптику, будь то прицел или бинокль, вскинули ее к лицам, продолжая прятаться в вагоне и за ним.
– Ого. Мимикрим, мать его за ногу! – отозвался Кулек, вертя диковинной подзорной трубой-телескопкой. – Капец говнюку.
Затаив дыхание и боясь просмотреть зрелище, люди наблюдали за развернувшейся на опушке небольшой рощи картиной. Все прильнули к окнам и двери вагона. Только двое лежачих, Бродяга и Заноза, не могли лицезреть то, что развернулось в трехстах метрах от них, на краю Поля Чудес, и только сыпали вопросами:
– Что там, братцы?
– Кто? Эй. Не молчите.
– Ау!
Овчина, пытаясь вставить очередной «гребешок» патронов, услышал сзади приглушенное дыхание и треск сломанного сучка. Горячая волна моментально пробежала по его спине от затылка к гениталиям. «Вот, бл…!» – успел подумать полицейский, вздрогнув от хриплого звериного рыка.
Он перехватил винтовку за ствол и с разворота замахнулся ей, словно, дубиной. Приклад попал нападающему в район ключицы – если, конечно, она у него была.
Овчина ойкнул, приседая от неожиданности и страха.
Нет, даже не страха! От всеобъемлющего животного ужаса. При виде того, кто напал сзади.
Мимикрим!
Этот мутант в Зоне – один из самых сильных, хитрых и умных. А этот, хотя и был уже стар и менее ловок, но оставался страшным и к тому же был опытным и матерым.
От вида его желто-седых косматых патл, багровых щупалец, сгорбленной, но высокой фигуры, не утратившей к старости рельефных мышц и силы в них, человека сразу сковал смертельный страх.
Обреченный не смог больше сделать ничего – ни увильнуть в сторону, ни выхватить из кобуры «марту», ни воспользоваться тесаком «тайга». Ноги его подкосились, руки предательски ослабли.
Мимикрим одной лапой схватил Овчину за горло, охватив огромной кистью всю шею и часть плеча. Другой вырвал у него оружие, будто не ощутив боли от удара, размахнулся им и сломал об дерево.
Сверху на обоих сыпанули оставшиеся с осени сухие листья и тонкие ветки. Мир вокруг затаился в предчувствии кошмара.
Овчина начал терять сознание, буквально повиснув в тисках мутанта. Мочевой пузырь человека во второй раз за сегодня непроизвольно опорожнился, руки безвольно опустились, бледное до этого лицо посинело, а белки глаз налились кровью.
Зверь держал его, наверное, минуту. Рассматривал, словно экземпляр в коллекцию, постепенно сжимая захват. Изучал и наслаждался видом.
Язык жертвы вывалился, голова побагровела. Дикие мучения длились не долго. Пара присосок-щупалец уродливого мутанта впилась прямо в лицо бедняги. Тот всхлипнул и затих.
Наблюдающие эту картину с холма поежились и сморщились. Эскимо не позволил наблюдать дальнейшие извращения ни себе, ни товарищам и пальнул в воздух из дробовика.
Мимикрим вздрогнул, издал недовольный рык и, схватив тело Овчины под мышку, словно куклу-манекен, торопливо двинулся с добычей в кусты, прямиком к своему стойбищу.
* * *
Никита жадно ловил лицом солнечный свет, ощущая разливающееся по коже тепло, истому и некоторую лень. Шлем он держал в руке, другой сжимал рукоятку автомата. Со стороны человек в «афганке» песочного цвета, в чёрных кроссовках и с матовой темно-зеленой спецназовской сферой в пробившихся лучах солнца казался спокойным, умиротворенным, загорающим солдатиком, решившим понежиться на привале.
Но мозг разведчика чуть не разрывался от осмысливания ненормальности происходящего. И тому были причины!
До сих пор в памяти висела картинка ужасной расправы мимикрима с неизвестным стрелком, попытавшимся перестрелять группу спецназа. Кто он, одиночка, решившийся на такой поступок? Кулек утверждал, что признал в нем полицейского Овчину из «Правопорядка», но точно не мог поручиться. Да и с чего бы представителю власти в Зоне следить за ними, да еще и пойти на такой безумный шаг. Странно!
Кому и чем, кроме злосчастного «Бастиона», группа «Шурави» не угодила еще? Этот предатель, чёрт его побери. Кто он? И есть ли он на самом деле? Пока никто особо не вредит ходу операции, явной угрозы нет. Ни вертушек, ни контрразведывательных ударов. Никто их не сбивает с маршрута, не пресекает. Какой еще предатель?!
Останки сталкера похоронили под клацанье оружейных бойков и короткую речь майора, отчего местные в группе даже растрогались.
Занозу с раздробленной бедренной костью пришлось оставлять здесь, в вагончике. Ходок из него теперь был никудышный. С ним, конечно, поработал военврач, а Никита одолжил свой «янтарь» на некоторое время, но рана оказалась серьезной. На предложение командира срочно добираться до «Теплого стана» Заноза возразил, мотивируя отказ скорым вечером и отсутствием квалифицированной медпомощи в баре:
– Бергамот? Какой, нах, с него врачила? Не-е, я тут перекантуюсь пару дней, отлежусь. Там, глядишь, может и вы вернетесь, ну, или хотя бы часть вашей группы. Да, точно остаюсь, братцы! Тока оставьте жратвы и спиртика. Век не забуду!
Оставили ему не только еды на три дня, бутылку «ОЗОНАвки», но и друга Кулька. Парень заверил спецназовцев, что они справятся и сами, имея КПК, ПДА и карту Зоны. И что он, Кулек, не может уйти без Занозы.
Никита отнесся к поступку сталкера с пониманием. Распорядился оставить проводникам провиант, воду и водку, попрощался с ними, что зафиксировала видеокамера на шлеме. Прощались тепло, несмотря на то, что знакомы были всего полдня.
– Корсара увидите, привет ему от нас! – бросил Кулек вдогонку уходящей группе разведчиков. – Респект ему. И вам, земляки, тоже наш респект и уважуха.
Никита кивнул, жестом показал «принято» и зашагал за товарищами, уходящими за холм.
Кулек долго смотрел им вслед, немного взгрустнув и вздыхая, затем дождался, когда разведчики скроются за склоном, и поспешил к другу в вагончик.
* * *
Шли очень медленно из-за загаженности Поля Чудес десятками аномалий и по причине недостаточного опыта Эскимо. Пособирали артефакты, пряча их в поясные контейнеры или в фольгу, в рюкзак. Особо радоваться найденным богатствам не приходилось: сталкер из-за напряжения и озабоченности превратился в угрюмого, замкнутого штурмана, поглощенного поиском безопасного прохода, а неместным спецназовцам неизвестны были свойства этих «игрушек» Зоны.
