Подпрыгивая на гребнях волн и швыряя мне в лицо соленые морские брызги, «Зодиак» мчался вперед. Увеличив до максимума обороты двигателя, я гнал лодку на предельной скорости, чтобы как можно скорее вернуться на яхту. Травмы Андрея очень беспокоили меня. Помимо переломов он наверняка получил и серьезные ушибы. В любую минуту у него могло открыться внутреннее кровотечение, а мы со Стасом не в силах были ему помочь. Надо было везти Андрея в больницу, но я совершенно не представлял, как нам его туда устроить. Не признаваться же на самом деле врачам, что нашего друга таранила подводная лодка. Однако я верил в Стаса и надеялся, что он непременно что-нибудь придумает. По пути Стас выбросил за борт дыхательные аппараты, а все наше специальное снаряжение по обыкновению сложил в резиновый мешок. Что ж, избавиться от дыхательных аппаратов «морских дьяволов» куда проще, чем объяснить Рику отсутствие аквалангов, которые были похоронены на дне вместе с «Тритоном». Наблюдая за Родригесом, я уже давно заметил, что наш капитан далеко не так прост, как хочет казаться. И он наверняка запомнил, сколько аквалангов и запасных кислородных баллонов мы погрузили в «Зодиак» перед отплытием.
Размышляя таким образом, я подвел лодку к борту «Конкистадора». Как это ни странно, но Рика на палубе не оказалось, хотя в предыдущие дни он внимательно наблюдал за нашей швартовкой и выгрузкой снаряжения. Поймав свисающий с палубы швартовый конец, я подтянул к борту яхты надувную лодку. Родригес по-прежнему не показывался. Без его помощи мы перенесли Андрея наверх. Я сразу понял, что своими неловкими движениями мы доставляем ему страшную боль. Но Андрюха мужественно держался, из последних сил стиснув зубы. Мы уложили его на юте, прямо на жесткий настил палубы, чтобы зафиксировать спину, так как Стас предположил, что, помимо травм, обнаруженных мною при первичном осмотре, у Андрея может быть еще поврежден и позвоночник. Оставив Андрея на палубе, мы быстро выгрузили из «Зодиака» и подняли на борт яхты наше снаряжение, которого осталось не так уж много, а затем затащили и надувную лодку.
Когда я привязывал «Зодиак» к фальшборту, чтобы его не сдуло ветром или не сбросило во время качки, на падубе наконец появился Родригес. Его руки по локоть вновь были перепачканы машинным маслом, да и на штанах появились свежие масляные пятна. Взглянув на нас, он удрученно покачал головой и заметил:
– Опять открылась течь. Прямо не знаю, что делать. Видно, придется сразу идти в судоремонтные мастерские, а то боюсь, как бы из гавани мою малышку не пришлось тащить туда на буксире.
– Нет, возвращаемся в гавань! – не терпящим возражений голосом заявил ему Стас. – С нашим товарищем случилась беда, и его нужно срочно доставить в больницу.
По-моему, лишь после слов Стаса Рик увидел неподвижно лежащего на палубе Андрея и, удивленно вскинув брови, поинтересовался:
– Э, а что это с ним?
– Азотное отравление, – выдал Стас заранее заготовленное объяснение. – На глубине внезапно прекратилась подача воздуха. Отказал дыхательный автомат. Пришлось экстренно всплывать без декомпрессионных остановок, и вот результат.
– Да, не повезло парню, – вздохнул Родригес.
В знак сочувствия он даже покачал головой, однако в его глазах я не заметил даже намека на сострадание. Скорее на его лице отразилось раздражение. Рик, конечно, гадкий мужик, но я все же не ожидал, что ранение Андрея, вынуждающее нас отказаться от захода в судоремонтные мастерские, настолько его обозлит.
– Ладно, я только заберу из мастерских механика и сразу вернемся в гавань. Это минутное дело, – предложил Родригес.
Но Стас остался непреклонен:
– Прежде вы высадите нас в гавани, а затем можете делать что вам заблагорассудится!
Я думал, что Рик, по своему обыкновению, вступит в ожесточенный спор. Во всяком случае, у него был именно такой вид. Но он лишь криво усмехнулся в ответ и, не сказав больше ни слова, скрылся в ходовой рубке. Оставаясь на палубе, я услышал, как включилась лебедка, выбирающая якорную цепь, затем заработал двигатель, и «Конкистадор», постепенно увеличивая скорость, устремился к берегу. Стас довольно долго смотрел в сторону рубки, где скрылся Родригес, а потом вдруг сказал:
– По-моему, двигатель работает не хуже, чем раньше. Во всяком случае, я не слышу никакого постороннего шума. Да и тяга на прежнем уровне… Ну-ка, присмотри за нашим капитаном, – с этими словами Стас направился к корме и нырнул в люк машинного отделения.
Он выбрался на палубу спустя пару минут и поделился со мной своими мыслями:
– Странно. Двигатель весь в масле. Причем масло не только на картере или боковых стенках, что было бы понятно при появлении течи, но и на крышке блока цилиндров. И еще. Я не знаю, насколько тщательно Родригес следит за двигателем собственной яхты, но вот потеки мне показались подозрительно чистыми. Такое впечатление, что он просто полил движок новым маслом прямо из канистры.
– Зачем?! – изумился я.
Стас в ответ пожал плечами:
– Видимо, скоро узнаем.
Весь обратный путь Рик не выходил из рубки. А мы со Стасом, более всего обеспокоенные состоянием Андрея, тоже там не появлялись, и, как оказалось, напрасно. Не имея возможности следить за показаниями навигационных приборов, мы поняли, что Рик ведет яхту отнюдь не в дулитскую гавань, лишь когда разглядели приближающийся берег. Гавань с причалом для прогулочных яхт осталась южнее, а перед нами возник грузовой причал с длинным рядом пакгаузов и расположенной по соседству с ним судоремонтной мастерской. Увидев, куда направляется «Конкистадор», Стас решительно двинулся в рубку.
– Что это значит?! – донесся оттуда его гневный голос. – Мы же с вами обо всем договорились! Немедленно разворачивайте яхту!
– Не шуми, сейчас повернем, – огрызнулся Родригес. – Я только перекинусь парой слов с механиком.
Стас не ответил, очевидно посчитав, что всякий спор с Бешеным быком бесполезен. Действительно, яхта практически уже подошла к берегу. Родригес мастерски прижал ее бортом к вывешенным вдоль причала автомобильным покрышкам и громко свистнул. Секундой позже из рубки донесся его громоподобный голос.
– Эй, Буч! Где ты там?!
В ответ на его окрик на причал выбежал приземистый широкоплечий человек. В правой руке он держал хозяйственную сумку, откуда торчали слесарные инструменты. Вот только появился он не из ворот судоремонтной мастерской, которые, кстати, вообще были закрыты на висячий замок, а из узкого прохода между пакгаузами. Подбежав к яхте, он поразительно ловко для его комплекции запрыгнул на палубу. Смотрел коротконогий почему-то не на Родригеса, что было бы естественно, а на меня. Та поспешность, с которой он взлетел на яхту, и особенно его взгляд – пустой и холодный, мне очень не понравились. Я мгновенно оказался у нашего снаряжения, аккуратной пирамидой сложенного около штормтрапа. Вовремя!
Коротконогий бросил сумку с инструментами на палубу, а в его руке возник внушительных размеров пистолет с навинченным на ствол глушителем, который тот мастерски прятал среди своих инструментов. Нас разделяло метров шесть (или пара секунд), которые мне требовались, чтобы в броске достать коротконогого. Судя по его настрою, он не собирался подарить мне такой шанс. Увидев направленный на меня пистолет, я поспешно упал за сложенные друг на друга кислородные баллоны от наших аквалангов. Краем уха я услышал, как дважды хлопнул глушитель и две выпущенные пули вонзились в палубу в метре от меня. Не вставая с настила, я рванул на себя верхний кислородный баллон и, распрямившись, швырнул его в коротконогого. Он, похоже, не ожидал от меня такой прыти. Потому что, хоть и пальнул снова из своего пистолета, но запаниковал и вновь промазал. А вот я не промахнулся. Брошенный мной баллон сбил коротышку с ног. Пытаясь подняться, он разразился отборным англо-американским матом и на пару мгновений выпустил меня из виду. Мне этого вполне хватило, чтобы выхватить из кучи нашего снаряжения один из водолазных ножей. Подводный пистолет Стаса, который тот вместе с акваскопами и гидроакустической станцией упаковал в вещевой мешок, конечно, был эффективнее, но у меня не осталось времени на его поиски.
