Овчинников не ответил, хотя еще несколько секунд назад заметил то, на что только сейчас обратил внимание вертолетчик. В бинокль он видел гораздо больше, чем смог разглядеть невооруженным глазом пилот. Так, он заметил, что объект движется по железнодорожному пути, причем движется в направлении Нижнего Новгорода. Примерно определил его линейные размеры: от двадцати до тридцати метров, что соответствовало длине маневрового тепловоза с подцепленной к нему железнодорожной цистерной. Но для окончательной идентификации обнаруженного объекта расстояние было еще слишком большим. Еще немного, еще несколько секунд. Овчинников припал к окулярам бинокля... Округлые борта, покатая крыша, на ней огороженный люк заливной горловины – цистерна! И буксирующий ее маневровый тепловоз!
– Они! – Овчинников опустил бинокль, одним движением надел на голову радионаушники и щелкнул тумблером бортовой рации. – Лиман, я Шхуна. Противник обнаружен в двадцати километрах от города. Приступаю к работе.
– Шхуна, вас понял. Действуйте, – прозвучал в наушниках голос генерала Углова.
Овчинников тут же снял наушники и, оглянувшись на своих бойцов, громко крикнул:
– К бою! – Потом повернулся к пилоту: – Дальше все, как мы договорились: снижаешься до предельно малой высоты, зависаешь над тепловозом, выпускаешь нас и уходишь.
Последние слова он сопроводил понятным всем летчикам движением ладони.
Пилот кивнул, но тут же поспешил предупредить:
– Только очень низко опуститься не смогу. Контактная сеть, – пояснил он, указав взглядом на идущие вдоль железнодорожного полотна столбы с натянутыми между ними проводами.
Овчинников в ответ хлопнул пилота по плечу:
– Как сможешь.
И, внезапно увидев вынырнувшего из-за козырька крыши тепловозной кабины автоматчика, истошно закричал:
– Уходи!
В ту же секунду из ствола направленного на вертолет автомата вырвался язык пламени. Но пилот уже потянул на себя рычаг шаг-газа, и вертолет, заложив крутой вираж, устремился к земле.
– Не учи ученого, – огрызнулся вертолетчик, вновь выровняв машину и направляя вертолет на второй заход. – Я в Чечне еще и не из-под таких обстрелов наших вывозил. – Немного помолчав, он обернулся к Овчинникову и добавил: – Но пока тот тип на крыше, мне вас не высадить.
– А это уже наша забота, – мрачно ответил Овчинников, выбираясь из кресла пилотской кабины.
Перебравшись в грузопассажирский отсек к своим бойцам, он тронул одного из них за рукав десантного комбинезона и объявил:
– Нас обнаружили. На крыше тепловоза засел автоматчик. Сможешь его снять?
Вместо ответа боец пристегнул к ремням опоясывающей его подвесной системы карабин спускаемого троса, взял в руки винтовку «ВСС» и, протиснувшись к сдвижной двери, резко отодвинул ее в сторону. Тесное пространство вертолетного отсека наполнил грохот винтов и свист ворвавшегося ветра. Вымпеловцы невольно отодвинулись от края грохочущей и завывающей бездны. И только боец со снайперской винтовкой встал на самый край открытого люка и выглянул наружу.
Внизу пролегал железнодорожный путь, по которому двигался везущий цистерну маневровый тепловоз с засевшими на нем террористами. Снайпер вскинул винтовку и припал к окуляру оптического прицела. Железная дорога и движущийся по ней тепловоз с буксируемой цистерной исчезли. Теперь он видел только перечеркнутый рисками прицела участок крыши тепловозной кабины с выставленным из-за нее автоматным стволом. Но тот, кто держал автомат в руках, пока оставался недосягаем. Пока! С каждой секундой тепловоз все ближе и ближе. Скоро он увидит прячущегося за краем крыши боевика, и тогда...
У террориста не выдержали нервы. Он выглянул из своего укрытия и полоснул по приближающемуся вертолету короткой очередью. За мгновение до этого снайпер потянул спусковой крючок. Винтовка привычно дернулась в его руках, но выпущенная пуля врезалась в металлический кожух дизельного отсека в метре от боевика...
Овчинников заметил в иллюминатор, как сначала вздрогнул, а затем нырнул в укрытие террорист, и понял, что его боец промахнулся. По собственному опыту он знал, как сложно вести огонь в движении по движущейся цели. Чтобы поразить ее, мало быть просто метким стрелком. При выборе точки прицеливания приходится учитывать в два раза больше поправок, с чем справится далеко не каждый признанный стрелок.
– Может быть, зайти сбоку?! – прокричал он в открытый люк.
Снайпер в ответ лишь поднял руку, отгородившись ладонью от командира, и снова прильнул к прицелу своей винтовки.
Удерживающая его ременная подвеска никак не позволяла снайперу принять устойчивое положение. Он навалился грудью на край открытого люка и широко расставил ноги. Противостоять встречному воздушному потоку стало немного легче. Теперь цель. Стрелок заметил, куда попала его первая пуля, и внес необходимые поправки. А чтобы еще больше увеличить шанс попадания, воспользовался конструктивной особенностью винтовки «ВСС», позволяющей вести огонь очередями, и передвинул флажок-предохранитель в режим автоматического огня.
Риски оптического прицела вновь накрыли край крыши тепловозной кабины, за которым залег его противник. И как только боевик приподнял голову над стальным козырьком, снайпер чуть шевельнул стволом винтовки, выбрав нужное упреждение, и нажал на спуск. Звуки выстрелов унес встречный ветер. Но снайпер почувствовал, как забилась ожившая винтовка в его руках, а в следующее мгновение увидел, как отброшенный выстрелами террорист раскинулся на крыше дизельного отсека...
* * *
Когда бьющее из простреленного бака горючее наполнило ведро, Али подтолкнул в спину застывшего на лестнице вайнаха:
– Поднимайся.
Тот сейчас же вскарабкался на тепловоз и шмыгнул в кабину. Али с ведром солярки поднялся следом, но бросился не в кабину, а к машинному отсеку. Поперек защитного кожуха машинного отсека лежал второй боец, которому он приказал расстрелять российский вертолет. Боец лежал без оружия, широко раскинув руки, и из его простреленной навылет шеи стекала кровь. Али на секунду остановился возле застреленного вайнаха и поискал взглядом его автомат, но так и не нашел – видимо, он упал с тепловоза. Убедившись, что автомата нигде нет, Али размахнулся и выплеснул на мертвеца набранную в ведро солярку, а затем забросил на крышу машинного отсека и свою пропитавшуюся соляркой спортивную куртку. Следовало спешить. Расправившись с его бойцом, русские спецназовцы наверняка уже готовились к высадке десанта. Али быстро опустился на корточки, прижался спиной к стене машинного отсека, чтобы его не достал русский снайпер, и вытащил из кармана штанов спичечный коробок. Вынув из коробка несколько спичек, он сложил их вместе и, закрыв коробок ладонями от встречного ветра, чиркнул спичками по селитровой терке, а затем поднес вспыхнувшее в ладонях пламя к облитой соляркой руке своего убитого бойца. Живой он не смог остановить русских, пусть сделает это мертвым. Огонь слизнул со скрюченных пальцев капли горючего и, перекинувшись на труп, волной прокатился по мертвому телу. Через секунду лежащий на крыше машинного отсека мертвец был полностью объят пламенем. От него загорелась брошенная рядом куртка. И, наконец, уже вся крыша оказалась в огне. Повалил густой черный дым. Али довольно ухмыльнулся. Гамид говорил про тряпки, он же нашел более горючий материал. Трупы горят долго и с очень густым едким дымом.
