Дедушка прав. Сколько можно стоять на холоде, это опасно. Она не хочет навредить малышу. Пора возвращаться в теплый дом и продолжать свое растительное существование.
Почему Анна в ту ночь проснулась где-то около двух, она так и не поняла. Как будто неясная тревога кольнула сердце. В комнате было душно, но открыть окно она не решалась — слишком холодно, можно заболеть. Не спалось, в голову лезли навязчивые воспоминания. Нигде нет от них спасения. В потемках Анна спустилась в столовую. Проходя мимо комнаты Сантано, она услышала какой-то приглушенный шум, как будто кто-то стонал. Анна прислушалась. Тишина. Неужели ей померещилось? Нет, определенно что-то произошло. Она робко постучалась и заглянула в комнату. Сантано, смертельно бледный, лежал на кровати, запрокинув голову, и задыхался, руки судорожно сжимали одеяло. Хрипы, которые Анна приняла за приглушенные стоны, вырывались из его горла. Он был без сознания.
— Дедушка! — Анна с криком бросилась к его кровати. — Помогите, дедушке плохо!
Уже через несколько минут все в доме проснулись, поднялась суета, кто-то вызвал скорую. Анна уже ничего не осознавала. У нее перед глазами стояло белое лицо Сантано, задыхающегося в приступе. Она сидела в углу, обхватив руками плечи, и беспрестанно твердила:
— Господи, не дай ему умереть, Господи, не дай ему умереть.
Кто-то, кажется, Вильма, накинул ей на плечи теплую кофту, только в тот момент Анна поняла, насколько она замерзла. Экономка протянула ей кружку горячего крепкого чая, и Анна залпом выпила ее, даже не почувствовав вкуса. Приехали врачи, положили Сантано на носилки и увезли. Анна ходила из комнаты в комнату и с ужасом думала о том, что будет, если дедушка умрет. Она ведь останется совсем одна в этом мире, без любви и поддержки. У нее отнимали последнюю надежду. Серхио, где же ты? Ты так мне необходим!
Состояние Сантано оставалось критическим. Врачи лишь пожимали плечами, когда родственники расспрашивали их о состоянии пациента; было ясно, что они ничего не могли гарантировать. Каждое утро Анна получала стандартный ответ: «Мы делаем все возможное».
У Сантано всегда было больное сердце, но он по своему обыкновению не обращал на это никакого внимания, считая, что мужчина из семьи Арнотти не имеет права на слабость и болезнь. Анна жила с мыслью, что дедушка вечен, поэтому сейчас совершенно растерялась. Вильма тоже ходила как потерянная, у нее все валилось из рук, и если бы не забота об Анне, она бы целый день сидела в своей комнате, плакала и молилась. В эти дни все переживали за Сантано, к ним постоянно кто-то приезжал, но Анна оставалась безучастной ко всем визитам, полностью переложив ответственность на плечи экономки.
Конечно, Рональд тоже был рядом, он примчался, как только новости о приступе Сантано достигли его ушей. Он укорял Анну за то, что она не позвонила ему сразу, когда произошло несчастье, но ей это просто не пришло в голову. Единственный, о ком она подумала, когда Сантано отвезли в больницу, был Серхио. Анна набрала номер его телефона, но, услышав в трубке незнакомый женский голос, нажала отбой и разрыдалась. Неужели эта дрянь живет с ее мужем в их римском доме и чувствует там себя хозяйкой? Даже отвечает на звонки! Анна надеялась, что ее чувства к Серхио постепенно погаснут за это время, но, оказывается, сердце болело точно так же, как и сначала. Сама мысль о том, что эта женщина заняла ее место, была невыносима.
Анна была в отчаянии. Она каждый день проводила в больнице у Сантано, но улучшений не наступало. Рональд пытался убедить ее, что она лишь вредит себе и ребенку, но Анна не желала ничего слушать. Ее непокорный характер проявился во всей красе, и Рональд впервые испытывал на себе ее упрямство. Что бы он ни говорил, Анна отвечала неизменно: «Я должна быть рядом с ним, когда он придет в себя». Рональду пришлось смириться с ее решением и приспособиться к нему. Он превратился в ее неотступную тень, угадывал ее малейшие желания и с горечью понимал, что это для нее ничего не значит. Видеть ее каждый день и сознавать, что он для нее просто не существует, было очень тяжело, но Рональд стискивал зубы покрепче и мчался к Анне. Он не мог оставить ее без присмотра. Вся ее жизнь сосредоточилась в больничной палате, где лежал Сантано, остальное для нее не существовало.
Рональд вел долгие беседы с Вильмой, стараясь понять, в чем причина апатии Анны. Безусловно, она переживает из-за Сантано, но неужели дело только в этом? Она горячо любила дедушку, но разве может молодая красивая женщина жить только этими чувствами? Как ни горько было Рональду признавать это, но он постепенно приходил к выводу, что Анна до сих пор любит своего мужа. Он не знал, почему они разошлись, но предполагал, что ничего хорошего в их браке не было, а теперь ясно видел, что все не так просто. В сердце Анны до сих пор жил образ ее далекого мужа, и Рональд, несмотря на все усилия, не мог ничего с этим поделать.
Каждое утро Анна просыпалась с мыслью: «Может быть, дедушке станет лучше сегодня». Несмотря на неутешительные прогнозы врачей, она продолжала верить в то, что Сантано поправится. Она была уверена, что ее вера поможет деду выкарабкаться из той сумрачной пропасти, в которой он находился. Новая беда заслонила ее собственные горести.
Анна думала, что все самое плохое с ней уже случилось, но, оказывается, ее несчастья еще не закончились. Она поняла это через неделю после того, как Сантано увезли в больницу. Анна ночевала дома, а не в больничной палате, как до этого. Она слишком устала от белых стен и чувствовала, что ей необходимо тепло домашнего очага.
С утра ее разбудила Вильма. Она принесла теплое молоко с гренками и мармеладом, любимым завтраком Анны, и сообщила:
— Дорогая, пришел мистер Гаунчи, он хочет поговорить с тобой.
Гаунчи? Анна впервые слышала это имя. Ей оно не понравилось, как позднее не понравился и его обладатель, невысокий лысеющий мужчина средних лет с неприятно бегающими глазками. Он внимательно оглядел Анну, задержавшись на ее чуть располневшей талии. Анна вспыхнула. Как он смеет так нагло разглядывать ее! Мистер Гаунчи вольготно расположился в любимом кресле дедушки и неторопливо потягивал виски. В такое время спиртное? Что этот тип делает в моем доме? И, как бы отвечая на немой вопрос Анны, Гаунчи сказал:
— Я поверенный вашего дедушки, миссис Арнотти.
Анна отметила, что Гаунчи намеренно акцентировал ее имя. Значит, он в курсе ее семейных неурядиц, знает, что ее отношения с мужем более чем сомнительны. Но с какой стати он называет себя дедушкиным поверенным, если делами семьи Арнотти с незапамятных времен занимался мистер А. Ф. Томпсон, один из самых блестящих юристов штата. Более того, он был близким другом Сантано Арнотти, поэтому притязания этого наглого субъекта были Анне совершенно непонятны. Ей казалось, что она до сих пор спит, так как карикатурность мистера Гаунчи и его притязаний была неоспорима.
— Неужели? — холодно осведомилась она. — А что же случилось с Томпсоном? Если мне не изменяет память, именно он занимается делами Сантано Арнотти. — Ледяной тон Анны не произвел ни малейшего впечатления на Гаунчи.
