– Андрей Геннадьевич, что вы меня опекаете, как маленькую девочку? Почему не дали показать пропуск?
– Чтобы у тебя его не отобрали.
– Кто?
– Генерал Олейников. Он здесь старший. – Егоров указал взглядом на трибуну, где только что занял место мужчина с широким мясистым лицом и колючими маленькими глазками, хмуро глядящими на присутствующих из-под косматых бровей.
– А потом не отберет? – испуганно спросила Анна. Суровый вид генерала внушал опасения.
Но, видимо, только у нее.
– Когда откроется саммит, у него появится масса других забот, – ответил Егоров с ироничной усмешкой.
Генерал Олейников и в самом деле выглядел очень озабоченным. Выслушав доклады старших оперативных групп, он обратился к присутствующим с короткой напутственной речью, призвав всех к максимальной бдительности в связи с угрозой террористических актов. После генерала выступили еще несколько офицеров, в их числе и Егоров. На этом развод наряда закончился, и по команде Олейникова все двинулись к выходу. Егоров задержался возле трибуны, а к Анне подошел подполковник Сухарев.
– Идемте, Воротова, нам пора заступать на пост.
Анна обернулась к Егорову. Он с кем-то оживленно беседовал, но, почувствовав на себе ее взгляд, прервался, отыскал ее глазами в толпе и одобрительно кивнул. Анна улыбнулась в ответ. Сейчас ей как никогда было нужно внимание Егорова, и она его получила. Вот теперь можно и заступать на пост.
– Есть, товарищ подполковник! – четко по уставу ответила она Сухареву.
Хотела таким образом преодолеть возникшее между ними отчуждение, но сделала только хуже. Сухарев насупился.
– Будьте любезны, в присутствии посторонних, особенно иностранных журналистов, обращайтесь ко мне по имени. Ясно?
– Так точно… Ясно, Иван Данилович.
Сухарев неодобрительно хмыкнул, но на этот раз ничего не сказал. А Анна решила, что больше без крайней необходимости вообще не раскроет рта.
* * *
Пост технического контроля, где несла службу смена подполковника Сухарева, располагался в холле, на первом этаже, напротив центрального входа, и состоял из трех рамок металлодетекторов и двух интроскопов последней модели, вызывающих особую гордость у подполковника.
– Каждое вещество, будь то металл, пластмасса или взрывчатка, на экране имеет свой цвет, – начал он свои объяснения, указав на монитор интроскопа. – Металл синий, взрывчатка красный или оранжевый, пластмасса коричневый, керамика желтый. Например…
Сухарев поставил на ленту интроскопа потертый чемоданчик, включил монитор, и как только чемоданчик скрылся внутри установки, Анна увидела на экране его содержимое: темно-синий пистолет, такого же цвета финку в песочного цвета ножнах, сочно-красный брусок, очевидно, стандартную тротиловую шашку и очертания бесцветной бутылки.
– Это тестовый набор, – пояснил Сухарев. – В реальности распознать замаскированное оружие и взрывчатку по плечу только опытному профессионалу. Но у меня в команде именно такие спецы.
Спецов было шестеро. Четверо из них обслуживали интроскопы, еще двое металлодетекторы. Тем не менее Анна позволила себе усомниться.
– А если террорист спрячет взрывчатку на теле?
Сухарев усмехнулся:
– В любом взрывчатом устройстве есть металлические детали: капсюли, провода, электронные платы. А детекторы реагируют на малейшее наличие металла. Попробуйте пройти сами.
Анна предусмотрительно выложила сотовый телефон, сняла наручные часы и шагнула под рамку. Тем не менее на стойке сейчас же зажегся красный фонарь, а раздавшийся звуковой сигнал оповестил о наличии у нее металлических предметов, каковыми оказались: зажим заколки для волос, пряжки на ремешках туфель и клипса на злополучном спецпропуске.
– Убедились? – Сухарев явно остался доволен демонстрацией, возможно, поэтому ничего не сказал, увидев у внештатной помощницы неположенный ей пропуск.
Анна поспешно спрятала пропуск обратно в карман и, чтобы сменить тему, спросила у Сухарева:
– А где будет мое место?
– Прямо здесь.
Подполковник указал на небольшой столик, стоящий у рамок металлодетекторов, на котором стопкой лежали одностраничные буклеты с логотипом пресс-центра. Видимо, еще до развода наряда он выполнил распоряжение Егорова.
Буклеты пригодились уже через час, когда в отель стали съезжаться освещающие работу саммита журналисты. Еще до них появились работники технических служб – те самые осветители, звукооператоры, переводчики-синхронисты, о которых предупреждал Егоров. У каждого из них имелся индивидуальный пропуск, выданный коллегами Егорова. Но дело было даже не в этом. Все без исключения технические работники были своими, нашими или, как сейчас стало модно говорить, россиянами. Анна вглядывалась в родные лица и никак не могла понять, как удалось Пиночету пройти пограничный контроль с российским паспортом. Однако Сухарев и его коллеги вели проверку невзирая на лица и заставляли всех без исключения ставить вещи на ленту интроскопа и проходить через рамку металлодетектора. Работники отнеслись к процедуре технического контроля с пониманием и вели себя достаточно спокойно, а если и начинали нервничать, то из-за образовавшейся перед интроскопами очереди.
Аккредитованные на саммите журналисты тоже встретили процедуру технического контроля без возражений, но проявили к ней гораздо больше любопытства, чем технический персонал. Операторы какого-то зарубежного телеканала установили камеру прямо напротив поста и принялись снимать все происходящее. Их примеру последовали фотокорреспонденты. Вокруг защелкали блицы фотоаппаратов. Но в целом досмотр проходил вполне организованно. Пропустив вещи через интроскоп, журналисты проходили под рамкой металлодетектора и, получив от Анны улыбку и информационную листовку пресс-центра, следовали в конференц-зал, где вот-вот должна была открыться встреча религиозных лидеров. В отличие от сосредоточенных на предстоящей работе технических специалистов журналисты смотрели на симпатичную сотрудницу отеля с пачкой листовок в руках с куда большим интересом. Впрочем, возможно, это тоже было проявлением профессионального любопытства. Как бы там ни было, но Анна была уверена, что об истинной ее роли никто из журналистов не догадывался. И уж подавно никого из них не насторожило ее присутствие на посту технического контроля. Последнее обстоятельство, кстати, служило лишним подтверждением, что Пиночета среди журналистов нет – уж он-то должен был узнать свою сбежавшую любовницу. Но Анна не нуждалась ни в каких подтверждениях. Никто из прошедших мимо нее корреспондентов, фотографов и операторов даже близко не походил на Пиночета. У них были другие лица и другие фигуры, другие голоса и другие взгляды, другая походка и другая осанка. Они по-другому улыбались и по-другому хмурились. Даже на месте они стояли не так, как это обычно делал Пиночет.
Возле ленты интроскопа как раз остановился какой-то нескладный тип в дымчатых очках с фотографической сумкой на плече и фотоаппаратом на шее, похожий на популярного французского комика, фамилию которого Анна позабыла. Кроме фотоаппарата, у него на шее болталась аккредитационная карточка корреспондента итальянской газеты «Фигаро».
