– Мухин, прежде чем закопать труп, облил его бензином и поджег и только потом забросал землей. Я и сам не предполагал, что тело будет выглядеть настолько ужасно.
– Андрей Геннадьевич, помогите. Я хочу еще раз взглянуть.
Егоров не сразу, но все-таки подал ей руку.
– Ты уверена, что тебе это нужно?
– Уверена. Только фляжку далеко не убирайте, – пошутила Анна, хотя на душе было совсем не весело.
Опираясь на руку Егорова, она поднялась с грязной земли и обернулась к разрытой могиле. Захотелось зажмуриться или хотя бы отвернуться, но Анна заставила себя снова посмотреть на обгоревший труп, точнее, на груду обугленных костей. Все вокруг молчали. Каждый думал о чем-то о своем, и только Егоров смотрел на нее с надеждой.
Анна виновато покачала головой.
– Андрей Геннадьевич, я не могу.
Егоров вздохнул – он все понял, молча обнял ее за плечи и повел к машине.
– Подождите, Воротова! А протокол опознания?! – крикнул в спину следователь, но Егоров его как будто не слышал.
– Я подвела вас, – продолжала Анна. Сейчас ей нужно было выговориться. – Вы так на меня надеялись, но я правда не могу его опознать. В нем же не осталось ничего от человека: ни тела, ни лица. Один голый череп со спекшимися от жара глазами.
– Успокойся. Ты ни в чем не виновата.
– Правда? – Анна даже остановилась. – Но ведь теперь никак не узнать, чей это труп: Пиночета или настоящего Люка Куртуа?
– Ну почему, – возразил Егоров. – Свяжемся с французским посольством. Передадим французам материалы по делу. Пошлем запрос. В конце концов, проведем сравнительную генетическую экспертизу с родственниками Куртуа, если такой человек действительно существует. Узнаем. – Он вновь помрачнел. – Вот только все это потребует времени, которого у нас как раз и нет. Завтра открывается саммит.
* * *
Подъезжая к Москве после неудачной, точнее, оказавшейся бессмысленной эксгумации, Егоров сказал:
– Я понимаю: ты хочешь поскорее вернуться домой, чтобы почиститься и вообще привести себя в порядок. Но мне нужно доложиться генералу. Ты уж извини.
Анна улыбнулась. Все-таки в том, что он, полковник, оправдывался перед ней, лейтенантом, было что-то комичное.
– Конечно, Андрей Геннадьевич. Я же все понимаю. Я подожду вас в машине.
Пожалуй, это даже хорошо, что не придется вставать с такого удобного сиденья. Из той фляжки она явно хватила лишнего. Если у могилы с останками трупа удавалось как-то держаться, то по дороге в Москву ее все-таки развезло. Только бы Егоров не заметил! Анна отвернулась к окну и, полностью опустив стекло, подставила лицо встречному ветру.
– Тебя не продует? – заметил со своего места Егоров.
– Ничего. Я закаленная, – как можно беззаботнее ответила Анна.
Уж лучше простыть, чем окончательно опозориться. Хотя после того, как ее вырвало у могилы, чего еще стыдиться?
Возле известного всем россиянам и не только им здания на Лубянке Егоров остановил машину.
– Надеюсь, я скоро.
– Не беспокойтесь, Андрей Геннадьевич, я вас дождусь, – сказала Анна и поспешно прикусила язык.
Что за дурацкий ответ?! Конечно, дождется! Куда она денется из машины?! Напилась, так молчала бы! Егоров, кажется, не обратил внимания на ее болтовню, и слава богу! Но Анна окончательно успокоилась, только когда он скрылся за массивной дверью.
Сначала хотела поспать – после всего пережитого и выпитого это было бы самым разумным. Анна даже откинула спинку сиденья, но как только закрыла глаза, снова увидела разрытую яму и в ней отвратительный обгоревший труп: закопченные кости и белые зубы, торчащие из черных челюстей. Брр! Лучше вообще не спать, чем видеть во сне такую гадость. Однако выбросить увиденное из головы оказалось не так-то просто. Память снова и снова возвращала Анну к яме на краю загородной свалки и ужасным останкам, обнаруженным там на дне. Останкам кого: Пиночета или все-таки Люка Куртуа, французского гражданина, ставшего жертвой алчных российских преступников?
Тот же вопрос, только другими словами, задал Егорову в своем кабинете начальник антитеррористического управления:
– Так чей труп вы все-таки откопали?
– Анна Воротова тело не опознала… – начал Егоров, но Локтионов его перебил:
– Я тебя предупреждал, что от этой Воротовой толку не будет. А ты носишься с ней как с писаной торбой. Всюду таскаешь за собой. Что, понравилась девчонка?
Егоров вспыхнул:
– Олег Николаевич, участие Воротовой в деле мы, кажется, уже обсуждали! А наши личные отношения никого, кроме нас, не касаются!
Локтионов примирительно поднял руку.
– Ладно, ладно, не кипятись. Лучше скажи прямо: ты сам уверен, что в могиле был Пиночет?
Егоров вздохнул:
– На пятьдесят процентов.
– Вот как? – удивился Локтионов. – Значит, или – или. А ведь совсем недавно ты уверял меня, что идешь по его следу. Что изменилось?
Егоров покачал головой:
– Ничего. Просто я не могу представить, как опытнейший международный террорист, которого вот уже десять лет полиция и спецслужбы самых разных стран ищут по всему миру, дал себя убить и ограбить обычной московской проститутке и ее приятелю.
– Ну, это эмоции, – поморщился Локтионов. – Сам знаешь, сколько прекрасно подготовленных агентов-нелегалов проваливаются из-за досаднейших случайностей.
– Полагаю, не более пятидесяти процентов.
– Что? – Локтионов недоуменно сдвинул брови, а когда распознал иронию в словах Егорова, недовольно насупился. – Опять ты со своими процентами. Между прочим, наши коллеги из московского управления, во главе с генералом Олейниковым, считают, что этот француз и есть Пиночет.
Егоров развел руками.
– Олейникову, конечно, виднее.
– Хватит иронизировать! – хлопнул ладонью по столу Локтионов. – Между прочим, аль-Бакр тоже разделяет мнение Олейникова.
– А при чем тут аль-Бакр?
– При том. – Локтионов вставил в рот сигарету и, извиняясь за собственную несдержанность, протянул пачку Егорову, но тот вежливо отказался. – Ты бы видел, какую истерику он устроил на последнем совещании комитета по организации саммита. Кричал, что будет настаивать перед американцами о насильственном возвращении имама аль-Хакима в Ирак, если мы до открытия саммита не обезвредим подосланного к нему наемного убийцу.
– Аль-Бакр работает на публику. Кто может относиться к его заявлениям всерьез?
– Те же американцы. Несмотря на свою невыдержанность и истеричность, аль-Бакр пользуется у них полной поддержкой. Между прочим, именно его, а не неуступчивого аль-Хакима американцы предпочли бы видеть во главе иракских шиитов. Не исключено, что, заявляя о слабой организации саммита, аль-Бакр действует по указанию американцев, выступавших против проведения в Москве встречи религиозных лидеров такого уровня.
