Мик кивнул.
— Военные маневры?.. — Джуд широко улыбнулся.
Он уже видел заголовки на первых полосах газет — эксклюзивные репортажи о секретных войсковых учениях в глубине югославской территории. Может быть, русские танки на каком-то своем полигоне, надежно скрытом от взглядов Запада. В случае удачи, он мог стать почтовым голубком этой новости.
Бум.
Бум.
В воздух поднялось множество птиц. Гром стал слышен отчетливее.
Он походил на орудийные залпы.
— Это за следующей горой... — сказал Джуд.
— По-моему, нам лучше вернуться.
— Мне необходимо посмотреть.
— А мне нет. Нас там не ждут.
— Ну и что? И почему ты так думаешь?
— Нас все равно не пустят. Может быть, депортируют. Не знаю, мне просто кажется...
Бум.
— Я должен посмотреть.
Он еще не договорил этих слов, когда послышались первые вопли.
Вопли издавал Подуево: даже не вопли, а жуткий предсмертный вой. Погиб один из людей, составлявших его слабую левую ногу — погиб, надорвавшись от тяжести, которую нес на себе, — и смерть тут же стала распространяться по всему сооружению. Человек, потерявший опору, не выдерживал сам и падал, сминаемый давившими на него телами. Болезнь была подобна раковой опухоли, но развивалась в течение секунд. Вся колоссальная система покачнулась и начала заваливаться набок.
Великолепный шедевр, созданный жителями Подуево из собственной плоти и крови, падал, как исполинская многоэтажная башня.
С левого бока на него сыпались изувеченные человеческие останки. Падая, Подуево на лету рассыпался на части.
Громадная голова, только что касавшаяся облаков, все больше откидывалась назад. Мертвые падали, увлекая за собой живых. Люди хватались друг за друга. Их голоса слились в один протяжный, душераздирающий крик, взывавший о помощи к небесам, на недоступность которых они сегодня посягнули.
— Ты слышал это?
Это было несомненно человеческим, хотя и оглушительно громким и невыносимо протяжным. У Джуда что-то перевернулось в желудке. Он поглядел на бледного, как полотно Мика.
Мотор был сразу же выключен.
— Нет, — сказал Мик.
— Послушай! Ради Бога...
До них докатилась волна предсмертных стонов и стенаний, приглушенных падением чего-то очень тяжелого. Земля содрогнулась.
— Нам нужно туда, — умолял Мик.
Джуд замотал головой. Он был готов ко встрече с какими-нибудь военными соединениями — хоть по всей русской армии, дислоцированной за соседней горой, — но гул, стоявший в его ушах, был человеческим, слишком человеческим гулом голосов. Они напомнили о том, каким ему в детстве представлялся Ад: нескончаемыми, невыразимыми с помощью слов мучениями, которыми стращала его мать на тот случай, если он отступится от Христа. Это был ужас, забытый им больше чем на двадцать лет. И вот он снова был с ним — такой же сильный, как и прежде. Может быть, там, за зубчатым горизонтом, находилась сама Преисподняя, у края которой стояла его мать и звала сына испытать отведенное ему наказание.
— Если ты не хочешь вести машину, то я сам сяду за руль.
Мик выбрался из машины и выпрямился, не сводя взгляда с колеи перед ним. На какое-то мгновение в его глазах мелькнуло глуповатое, недоверчивое выражение. Затем его лицо стало еще белее, чем прежде, и он выдохнул:
— Иисус Христос...
Его голос был сдавленным приступом тошноты, подступившей к горлу.
Его любовник сидел за рулем, обхватив голову руками, все еще не в силах вырваться из своих воспоминаний.
— Джуд...
Джуд медленно поднял глаза. Впереди колея быстро темнела от несущегося навстречу машине потока — потока крови. Разум Джуда попытался как-нибудь иначе понять смысл того, что он видел через ветровое стекло. Однако других объяснений не было. Это была кровь, настоящий кровавый потоп, кровь без конца...
И почти сразу же в воздухе повеяло свежевыпотрошенными внутренностями: запахом, исходящим из глубины человеческих тел, — наполовину пряным, наполовину приторным.
Мик навалился на дверную ручку «фольксвагена». Она подалась неожиданно легко, и он, с вытаращенными глазами, обезумевшими глазами плюхнулся на правое сиденье.
— Назад, — выдавил он из себя.
Мик потянулся к ключу зажигания. Кровавая река уже плескалась под передними колесами автомобиля. Впереди весь мир был окрашен в багровые тона.
— Быстрей, назад! Отъезжай, чтоб тебя!..
Джуд не делал никаких попыток стронуть машину с места.
— Мы должны посмотреть, — неуверенно проговорил он. — Должны.
— Нам не нужно ничего, — простонал Мик, — кроме того, чтобы к дьяволу убраться отсюда. Это не наше дело...
— Авиакатастрофа...
— Нет дыма!
— Но человеческие голоса...
Все инстинкты Мика умоляли поскорей вернуться назад. Он мог прочитать об этой катастрофе в завтрашних газетах — мог посмотреть фотографии и телерепортажи. Сегодня все было слишком свежо, слишком непредсказуемо...
На том конце этой колеи могло быть все, что угодно. И кто знает, как это истекающее кровью...
— Мы должны...
Не слушая стонов Мика, Джуд завел машину. «Фольксваген» пополз вперед, навстречу багровому, пенящемуся течению.
— Нет, — неожиданно спокойно произнес Мик. — Пожалуйста, не надо...
— Мы должны, — стиснув зубы, ответил Джуд. — Должны. Должны.
Всего лишь в нескольких ярдах правее уцелевший город бросил тень на залитую кровью дорогу. Мик ничего не видел из-за слез, а Джуд, сощуривший глаза и готовившийся к зрелищу, которое ожидало их за поворотом, только смутно отметил, как что-то ненадолго застлало свет. Может быть, облако. Или стая птиц.
Если бы в этот момент он поднял глаза и немного повернулся на северо-восток, то увидел бы голову Пополака. Огромную, наклоненную вперед голову обезумевшего города, который прошествовал между горами и исчез из поля зрения. Тогда бы Джуд знал, что эта область была выше его разумения; что в этом углу Ада уже никого нельзя было исцелить. Но ни он, ни Мик не видели последнего посланного им предупреждающего знака. И отныне их судьба была решена. Как Пополак и его мертвый близнец, они были лишены рассудка и всех надежд на возвращение к жизни.
Они обогнули горный склон, и перед ними предстало то, что осталось от Подуево.
Примитивное человеческое воображение еще никогда не имело дела с подобной картиной.
