– Я?
– Ну да. Ты.
– Да, Джесмин, – кивает Санди, лениво вытянув длинные ноги и задумчиво, с легкой ехидцей смотрит на мое растерянное лицо. Он отлично понимает, что мешает привести мне в исполнение какой-то хитрый план. Черт, я не против того, чтобы он со мной играл, но не в такие игры.
– Ну а я при чем? Ты сам отлично справишься. Это же твои дети.
– Иди-иди, Джесмин, – насмешливо подбадривает меня Санди.
Ну все, прекрасный шанс выкрасть чертово письмо упущен. Смотрю на Санди с искренним отвращением, отчего он заразительно смеется, и, хотя я до крайности им недовольна, не могу удержаться и тихонько хмыкаю.
– А я останусь вести наблюдение, – подмигивает он.
– Что ты ему скажешь? – Я нервно переминаюсь на крыльце шестого дома.
– Ровно то, что уже говорил. Насчет недобрососедского поведения.
– Правильно.
И то верно, кому как не нам с Мэттом учить соседей хорошим манерам.
Слышно, как менеджер разговаривает с кем-то по телефону. Ты звонишь в дверь – долго, настойчиво. Он болтает не по работе. Смеется, упоминает друзей, называя их прозвища. Что-то про регби. Какие-то Слиго и Спайди и «парни». Тошнит от таких разговоров. Ты начинаешь тихо беленеть, и я, впрочем, тоже. Я вижу, что менеджер смотрит на нас в окно и продолжает разговаривать.
– Да опять соседи чего-то хотят, – доносится до нас из открытого окна.
Ты материшься и устремляешься к этому окну, и я боюсь, что сейчас состоится незаконное проникновение, но в последнюю секунду менеджера спасает крик Санди.
– Эй!
Оборачиваемся и видим, что Санди догоняет девицу, которая только что вышла от доктора Джея.
Мы с тобой бежим к ним.
– Руки! Руки убери!!! – визжит она и нападает на Санди, который пытается уклониться от острых ногтей.
– О черт! – взвывает он, когда ей удается пару раз его достать. – Успокойтесь! – грозно командует он, и она наконец утихомиривается. Отступает назад и настороженно на него смотрит, при этом безостановочно что-то пережевывает, как корова на лугу.
– Мне кажется, у вас под джемпером что-то есть, и я подозреваю, это что-то принадлежит моему другу, – четко произносит Санди.
– Нету там ничего.
– А я думаю, есть. – Он усмехается, в зеленых глазах пляшут опасные огоньки.
– Я беременная.
– И кто отец? Apple? Dell?
Тут и я замечаю странную форму ее живота и закусываю губу, чтобы не рассмеяться. Там спрятан какой-то прямоугольный предмет.
– Погодите минутку, – вмешиваешься ты, еще до конца не успев отдышаться. – Может быть, нам не стоит на это смотреть.
– Почему? – удивляюсь я.
– Потому что, может быть… – Ты поворачиваешься к ней спиной и говоришь сквозь зубы: – Может быть, она получила это от доктора Джея. Вы меня понимаете?
– А, он дал ей контейнер с наркотой, который по форме похож на лэптоп?! – восклицаю я, и Санди закашливается, чтобы не заржать.
Тут появляется и сам доктор, он аккуратно несет чашку чая на изящном блюдечке.
– Ага. А вот и наркобарон собственной персоной, – заговорщицки шепчет Санди, и я от души хохочу.
Девица пытается спешно ретироваться. Санди хватает ее за рукав и крепко держит за руку, она злобно орет всякие пакости, в том числе грозится подать в суд за сексуальные домогательства.
К ним подходит доктор, бережно неся чашку.
– Мэг! Я вышел только на минутку, приготовить чайку. Вы что, уже уходите?
Она старается вырваться, резко дергается, и что-то вдруг падает к ее ногам.
– Похоже, у нее отошли воды, – говорю я, и мы все смотрим на лэптоп доктора Джеймсона.
Ты, я и доктор Джеймсон сидим за столом у тебя в саду и смотрим, как Санди чинит лэптоп. К счастью, он пострадал минимально. Доктор объясняет нам, что дал в газету объявление о том, что ищет себе компаньона для встречи Рождества. У меня сердце разрывается от жалости, с трудом удерживаюсь, чтобы не расплакаться.
– Кэрол умерла в шестьдесят один год. Очень рано, очень. Детей у нас не было, как вы знаете, я не сумел взять себя в руки, пока не стало уже слишком поздно. Никогда себе этого не прощу. – Он смаргивает и сжимает зубы, стараясь не дать волю эмоциям. Санди поднимает голову от лэптопа и смотрит на доктора. – Мне восемьдесят один. Уже двадцать лет я живу без нее. И семнадцать раз я встречал Рождество один. До того я ездил к сестре, но и она умерла, упокой Господь ее душу. И я больше не хочу оставаться один в этот день. У меня в гольф-клубе один знакомый рассказал, что дал объявление – дескать, ищу экономку, – и они с ней теперь неразлучны. Не в этом смысле, ну, вы понимаете. Просто с ним рядом кто-то есть. Каждый день. Мне каждый день не надо, но я подумал, что именно на Рождество одиночество ощущаешь особенно остро, так почему бы не найти компаньона, кого-то, кто тоже не хочет быть один. Ведь очень многим не с кем встретить Рождество.
Это невообразимо печально, и ни один из нас не знает, что на это можно сказать. Да и что тут скажешь: человек одинок, он ищет компанию, все верно.
Я вижу, что ты глубоко потрясен. Неудивительно. Твоя жена ушла, забрала детей, и, если ты не сумеешь ее вернуть, тебе тоже предстоит в этом году встречать Рождество одному. Возможно, не в буквальном смысле слова, тебя скорее всего позовет в гости кто-то из друзей, но среди них ты будешь ощущать свое одиночество еще острее. Я вижу, как ты сосредоточенно обдумываешь эту перспективу. Или, может быть, вы встретите Рождество вместе с доктором Джеем, сидя вдвоем за его полированным столом красного дерева и ведя вымученную беседу или, того хуже, молча глядя в телевизор с тарелками в руках.
К дому подъезжает машина Эми. Прямо как нарочно подгадала. Она приехала забрать малышей. Как обычно, она не хочет с тобой разговаривать, прячет глаза за темными очками и напряженно смотрит куда-то вдаль. Рядом с ней сидит Финн, он тоже не желает с тобой общаться. Ты стараешься с ней заговорить, стучишь в стекло, просишь ее опустить его хоть немножечко.
Грустно все это видеть. Не знаю, что ты ей говоришь, но все это без толку. Очередная неудачная попытка найти общий язык с женщиной, которую ты любишь. Подбегают младшие с рюкзачками. Они торопливо обнимают тебя на прощание и забираются в машину, восторженно вереща, что мы поймали наркоманку. Ты болезненно морщишься. Дверь захлопывается, Эми резко жмет на газ.
Пытаюсь завести разговор о письме, но ничего не получается. Тебе и без того совсем паршиво. Я разрабатываю план Б. Операция «Ваза с лимонами» начнется сегодня ночью, как только у тебя погаснет свет.
Глава двадцать четвертая
Весь вечер наблюдаю за твоим домом. Я настороже, как коршун, высматривающий добычу. Вижу, как ты сидишь в гостиной, горит яркий свет, а ты смотришь телевизор. Какая-то воскресная спортивная передача, судя по тому, что ты иногда вскакиваешь, возмущенно воздев руки, а потом обреченно плюхаешься обратно в кресло. Всякий раз, как ты за чем-нибудь встаешь, я нервно сжимаюсь – сейчас возьмешь письмо, но ты соблюдаешь наш уговор, и я уважаю тебя за это, хотя после всего, что я натворила и еще собираюсь натворить, мое уважение недорогого стоит. Но ты об этом не знаешь.
