– Спасибо, – с гордостью отвечаю я.
– У нее «садовый отпуск», – вставляешь ты. Смеешься, закашливаешься, и слово «уволена» запиваешь глотком виски.
Меня охватывает злость.
– Финн помог мне с альпийской горкой. Хотел смыться из дома от своего папочки.
Доктора Джеймсона забавляет наша пикировка. Меня нет.
– Ему пятнадцать. В этом возрасте никому неохота сидеть с родителями, – парируешь ты.
Согласна.
– И потом им здесь совсем нечем заняться. Сидят целыми днями все трое, уткнувшись в свои айпады.
– Ну так займись чем-нибудь с ними вместе, – советую я. – Придумай что-то. Финну нравится работать руками. – Тыкаю пальцем в стол. – Вот, например, его можно отдраить и отполировать. Полезное дело, между прочим. Ты мог бы тоже поучаствовать. Глядишь, и пообщались бы. – Язвительно фыркаю.
Снова молчим.
– Этот отпуск, – спрашивает доктор Джеймсон, – он у вас надолго?
– На год.
– А чем вы занимались?
– Была соучредителем компании «Фабрика идей». Мы приходили со своими идеями и внедряли их по разработанной нами стратегии в другие компании.
– Консалтинг? – спрашиваешь ты.
– Нет. – Я отрицательно качаю головой.
– Значит, реклама?
– Нет-нет, – возражаю я.
– Ну, тогда непонятно, что же именно…
– Непонятно, Мэтт, зачем орать об этом на всю улицу, – обрываю его на полуслове.
– Ой-ой-ой, – насмешливо поешь ты, понимая, что сумел наступить мне на больную мозоль. И я как дура тебе подставилась. – Понимаете, доктор Джей, я ее чем-то вывел из себя. Когда-то… – поясняешь ты.
– Почему же когда-то? А может, все, что ты говоришь, меня выводит из себя.
Нет, теперь это уже не так. Ты меня утешал и поддерживал. Зря я это сказала.
Смотрю через дорогу на свой сад, он – единственное, что способно заставить меня забыть вообще обо всем, единственное, что может отвлечь меня от этого разговора и не дать мне сказать слова, о которых я потом буду жалеть. Пока что тебе удается сохранять юмористический тон, но я знаю, что, если и дальше буду тебя дергать за больное, ты можешь не удержаться и ответить мне тем же.
– И что вы будете делать? – спрашивает доктор Джеймсон. Приходится приложить усилие, чтобы вернуться к разговору и ответить ему:
– Думаю, надо сделать небольшой фонтанчик.
– Я имел в виду не…
– Она знает, что вы имели в виду. – Ты задумчиво меня разглядываешь.
– Доктор Джей, а та пара, что живет по соседству… – Я вдруг понимаю, что обращаюсь к нему, как ты.
– Ленноны, – напоминает он.
– Да, Ленноны. Вчера я видела, как они ходили из дома в дом. Зачем?
– Звали соседей вступить в тайное общество по обмену секс-партнерами, – встреваешь ты. – Прямо у нас под носом, бесстыдники.
Я демонстративно тебя игнорирую.
– По-моему, я ей нравлюсь, а, док?
– Детский сад.
– Ты заводишься с полоборота, невозможно удержаться.
– Нет. Это только с тобой.
– Ленноны заходили попрощаться, – спокойно поясняет доктор Джеймсон, как будто не слышит нашу перепалку. – Они решили сдать дом и поехать в круиз на несколько месяцев. После того что случилось с Эльзой Мэлони, они сочли, что надо жить, пока есть возможность.
– И кто его снял?
– Твой двоюродный братец, – хмыкаешь ты.
– Правда? А я слышала, что твоя жена.
– Какой-то топ-менеджер. Холостяк. Компании сейчас платят своим управляющим баснословные деньги, как мы знаем. Он переедет сюда на следующей неделе. Я видел его, он приезжал посмотреть дом. Молодой парень.
Ты издаешь идиотское причмокивание, как будто тебе лет пятнадцать.
– Лови момент, Джесмин, – нахально подмигиваешь. – Время-то бежит. И ты не молодеешь. Тик-так, тик-так, пора заняться изготовлением деток.
Тебе опять удалось меня разозлить. Да, в умении нащупывать у людей слабые места тебе не откажешь.
– Я не хочу детей. – Знаю, что не надо на тебя реагировать, но не могу доставить тебе удовольствие считать себя победителем. – И никогда не хотела.
– Вот как? – с интересом спрашиваешь ты.
– Это в высшей степени неправильно, – заявляет доктор Джеймсон, и мне хочется встать и немедленно уйти от этих двух мужчин, которые вдруг с чего-то взяли, будто это их дело – решать, как мне распоряжаться собой. – Я видел, что взрослые женщины потом жалели о таком решении. Вам стоит как следует об этом подумать. – Он так на меня смотрит, точно я в запальчивости сболтнула невесть что.
Но я действительно всегда знала, что не хочу иметь детей. С тех пор как сама была ребенком.
– В любом случае нет смысла сейчас жалеть о том, о чем я, возможно, не пожалею позже. – Я всегда так отвечаю тем, кто использует аргумент доктора Джеймсона. – Поэтому не буду менять свое решение, покуда оно представляется мне верным.
Ты пристально на меня смотришь, но я избегаю твоего взгляда.
– А с тобой Ленноны попрощались?
Ты отрицательно мотаешь головой.
– Почему же они не попрощались с нами? – говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Мы с тобой были у меня в саду, когда они заходили ко всем подряд. И прошли мимо нас.
Ты фыркаешь и вертишь в стакане виски. С тех пор как я к вам присоединилась, ты почти ничего не выпил, и это хорошо, учитывая, что дома у тебя трое детей. Которые раз в неделю приезжают пообщаться с отцом, а он ночью пьянствует на улице.
– С чего бы им с тобой прощаться? Тебя трудно назвать прекрасной соседкой. Два месяца ковыряться в земле, чтобы избавиться от психоза…
Во мне поднимается волна ярости, и, хоть я знаю, что не надо поддаваться на твои провокации, потому что именно этого ты и добиваешься – довести человека до белого каления, чтобы он наконец взорвался, – ничего не могу с собой поделать. Ты меня допек.
– Ну а что же в этом случае делают уволенные диджеи? Или, может, у тебя перед дверью очередь продюсеров выстроилась?
– Меня не уволили.
– Пока нет. Но уволят.
– Они продлили мой отпуск на неопределенное время, – твои глаза насмешливо блестят, – так что мы, похоже, оба здесь увязли. Ты и я.
И тут до меня доходит. Что-то в мозгу щелкает, и я осознаю одну вещь, от которой меня буквально трясет. Я едва не задыхаюсь от ярости.
– Но ты ведь сможешь попасть на радиостанцию на следующей неделе?
– Нет, – не спеша говоришь ты, глядя на меня поверх стакана с виски. – Они планируют реорганизацию. И мне запрещено там появляться, пока не будет принято окончательное решение насчет моей работы.
