Мак разбирался в медицине еще хуже, чем в лошадях, однако даже ему было ясно: не важно, во что верила Сара, но мистер Лашапель не только не поедет на каникулы, но и не вернется домой в ближайшее время. Он лежал на высоких подушках и не проснулся, когда они вошли в палату. Кожа серая, как у тяжелобольных… Сара взяла его за руку, и лишь тогда он наконец открыл глаза. Мак переминался у входа, чувствуя себя незваным гостем.
– Папá, – тихо позвала она.
Он поднял на нее глаза, и они просветлели, когда он узнал ее. Улыбнулся одной стороной лица.
– Прости, что не приходила к тебе два дня. Были трудности.
Старик покачал головой. Легонько сжал ее руку. Она увидела, как его взгляд остановился на Маке.
– Это Мак. Он и его жена заботятся обо мне.
Мак почувствовал, что его изучают. Несмотря на слабость, старик взирал на него строго и оценивающе. Будто мучительно искал ключи к разгадке.
– Он… очень добрый, Папá. И его жена тоже. – Сара покраснела, будто, стараясь успокоить дедушку, выдала слишком много.
– Рад познакомиться с вами, мистер Лашапель. – Мак шагнул вперед и пожал руку старику. – Enchanté
[34]
.
Еще одна улыбка. Уже шире, от Сары.
– Вы не говорили, что знаете французский.
– Не уверен, что твой дедушка это подтвердит.
Мак сел на стул по другую сторону кровати. Сара проверяла тумбочку, косметичку. Поправила фотографии.
– Я видел, как ваша внучка ездит верхом. – Чувствуя себя неловко в тишине, Мак снова заговорил, пугаясь своего слишком громкого голоса. – Она необыкновенно талантлива.
Старик посмотрел на Сару.
– Я ездила сегодня утром.
– Хорошо, – медленно выговорил он скрипучим, как несмазанная петля, голосом.
На этот раз улыбка Сары появилась неожиданно и изменила ее лицо.
– Хорошо! – повторила она, будто не могла поверить в то, что он сказал.
– Хорошо, – снова выговорил старик.
Все трое кивнули друг другу, довольные. Мак догадался, что это был большой прорыв.
– Он старался, Папá. Очень старался. Шел дождь, а ты знаешь, он может быть очень непослушным под дождем, но ему удалось сосредоточиться. Рот не напрягал и слушал, действительно слушал.
Сара сидела с прямой спиной, как в седле, скрестив руки перед собой. Старик купался в ее словах, наслаждаясь каждой подробностью.
– Ты бы был им доволен. Правда.
– Мне не доводилось видеть ничего подобного, – вступил в беседу Мак. – Я ничего не знаю о лошадях, мистер Лашапель, но, когда увидел, как он прыгает на задних ногах, у меня перехватило дыхание.
Повисла тишина. Старик медленно перевел взгляд на внучку. Лицо стало серьезным.
Мак запнулся:
– Это было… великолепно.
Сара покраснела до корней волос. Старик не сводил с нее глаз.
– Мы сделали леваду, – прошептала она виновато. – Прости. – (Старик покачал головой.) – Он был так горяч. Нужно было занять его чем-то новым, чтобы он сосредоточился. Ему нужно было трудное задание…
Мак видел, что чем больше она защищается, тем больше старик мотает головой в беззвучной ярости.
– Gourmand
[35]
, – сказал он. – Non gourmand. Маленькая. Опять.
Мак силился разобрать его слова, пока не понял, что в них нет смысла. Припомнил, что люди после инсульта с трудом могут подобрать нужное слово.
– Avant
[36]
. Non. Лошадь. Лошадь. – Расстроенный, он стиснул зубы и отвернулся от Сары.
Мак похолодел от ужаса. Сара кусала ногти. Лицо старика выражало немой гнев. Все из-за него, подумал Мак. Пытался сделать вид, что его здесь вовсе нет, потом поднял фотоаппарат, который все еще висел у него на шее:
– Мистер Лашапель, я сделал несколько снимков, когда Сара работала. Ездила рысью и все такое. Может, хотите посмотреть?
Он склонился над постелью и перебрал несколько цифровых снимков. Наконец нашел кадр, который, как ему казалось, не должен был вызвать гнев у старика, увеличил изображение. Сара надела на дедушку очки.
Он внимательно изучал фотографию, уйдя в свой мир. Потом обернулся к Саре, закрыл глаза, силясь сосредоточиться.
– Рот, – наконец сказал он. У него задрожали руки.
– Да. – Сара взглянула на фотографию. – Он сопротивлялся. Но только в самом начале, Папá. Как стал работать крупом, расслабился.
Старик удовлетворенно кивнул, и Мак вздохнул с облегчением.
– А другие есть? – спросила Сара. – Более поздние?
Мак просмотрел снимки, протянул фотоаппарат Саре:
– Мне нужно выйти позвонить. Оставляю вас наедине. Вот, Сара, кадры можно просматривать так. Чтобы лучше видеть, можно увеличить, нажав на эту кнопку. Буду ждать тебя внизу через полчаса. Месье Лашапель, был рад познакомиться.
– Капитан, – поправила Сара. – Все зовут его Капитан.
– Капитан, – повторил Мак. – Надеюсь снова вас вскоре увидеть. Обещаю хорошо заботиться о вашей внучке, пока вы не поправитесь.
Только никто не знает, когда это будет, думал он, выходя из палаты.
– Ты шутишь.
– Ничуть. Хочешь посмотреть? – Мак протянул Наташе фотографию, которую успел напечатать, как только вернулся домой.
Наташа порылась в сумочке, отыскала очки, надела их и стала просматривать снимки. Раньше она не носила очков, отметил он.
– Это не наркотики, – сказал он, чтобы прервать паузу.
– Это правда, – кивнула она. Сняла очки и посмотрела на него. – Но лошадь? – Она протянула ему фотографии. – Что, черт возьми, нам делать с лошадью?
– Насколько я понимаю, мы ничего не должны делать с лошадью. Она ею владеет и сама за ней ухаживает.
– Все это время она пропадала там?
– Я не спрашивал ее о деньгах, но полагаю, они пошли туда.
– Как ребенок может ухаживать за лошадью?
– Она держит его под аркой железнодорожного моста. – Мак не мог забыть впечатление, которое на него произвел конный двор посреди города. – Это связано с ее дедом. Он мастер верховой езды. И это не просто пони. Это зверь, как на рисунках Стаббса. Все очень серьезно. Она владеет выездкой. Прыгает и зависает в воздухе.
– Бог мой. – Наташа смотрела вдаль. – А если она получит травму?
– Вряд ли. На мой взгляд, она полностью владела ситуацией.
