Ковбой Джон пришел на двор в последний раз. Он навещал Папá, и первое, что сказал, войдя в ворота: он аннулирует задолженность по арендной плате. Он скажет Салю, что долга нет. С новым хозяином начнется новый расчет. Она угадывала, что он ожидал увидеть облегчение на ее лице. Но вместо этого вся кровь отлила от ее лица. Она поняла: он уже не верит, что Папá сможет расплатиться.
Не верил, что Папá вернется домой.
– Никаких больше пропусков уроков, Сара. Хорошо?
– Хорошо. – Она подняла голову, гадая, может мистер Фипс читать ее мысли или нет.
Столкнувшись с ним на кухне, Наташа подпрыгнула от неожиданности. Было без четверти семь. Когда они жили вместе, он начинал шевелиться не раньше десяти.
– Подвернулась работа в Хартфордшире. Реклама. Макияж, волосы, все такое. На дорогу нужно часа полтора, не меньше.
От Мака исходил легкий аромат шампуня и крема для бритья, будто он только что вышел из душа. Она сделала вид, что ничего не слышала, и занялась приготовлением завтрака, пытаясь скрыть замешательство.
– Прости, я взял последний пакетик чая. Надеюсь, не возражаешь? – Он взмахнул рукой с тостом, читая ее газету. – Я куплю. Ты ведь по-прежнему пьешь кофе?
– Ничего другого не остается. – Она закрыла дверцу шкафчика.
– Да, я говорил, что в четверг уезжаю на пару дней. Заказ сорвался, поэтому остаюсь в Лондоне. Ничего?
– Ничего. – Наташа пролила молоко на столешницу.
– Она тебе нужна? – Мак показал на газету. – Прости, что узурпировал.
Наташа помотала головой, соображая, где бы ей сесть. Если напротив, есть риск соприкоснуться ногами. Если сбоку, может создаться впечатление, что она ищет близости. Неспособная сделать выбор, Наташа осталась стоять у кухонных шкафчиков с миской хлопьев в руках.
– Оставлю себе страницы со спортом. Можешь взять остальные. Нет новостей от агента по недвижимости? Хотел спросить еще вчера вечером.
– На выходных две пары хотели посмотреть. Кстати, можно тебя попросить не курить марихуану в доме?
– Раньше ты не возражала.
– По правде говоря, возражала. Просто молчала. Дело не в этом. Если придут люди смотреть дом, им может не понравиться, что пахнет как в амстердамском кафе.
– Понял.
– Да, у агента есть ключи, поэтому тебе не обязательно присутствовать.
Он подвинул стул, чтобы лучше ее видеть:
– То есть мне не обязательно присутствовать? Ты снова уезжаешь?
– Да.
– Ты часто уезжаешь на выходные. Куда на этот раз?
– Это имеет значение?
Он поднял руки:
– Таш, мы просто ведем светскую беседу.
– Снова еду в Кент.
– Хорошо. Должно быть, тебе это нравится. Для Конора там тоже есть место?
– Вроде того.
– Он здесь редко бывает?
– Понятно почему. – Она сосредоточила внимание на хлопьях.
– Ты меня удивляешь. Его это особо не беспокоило, когда мы еще были вместе. Ладно… Ладно. – Он задрал голову. – Знаю. Все с нуля. Мы вроде не должны обсуждать, что было раньше.
Наташа закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она не была готова возвращаться к этой теме с утра пораньше.
– Конечно, Мак, мы можем обсуждать, что было раньше. Просто, мне кажется, не стоит делать саркастических замечаний по поводу того, что было в нашем браке. Или чего не было, – добавила она многозначительно.
– Я к этому отношусь спокойно. Я тебе говорил: если он хочет остаться, я смотаюсь. Можем составить расписание. Я исчезаю по вторникам, ты – по средам. Что-то вроде того. – Он полностью погрузился в изучение газеты, потом прибавил: – Мы же современные люди.
Она потянулась к кофе.
– Надеюсь, все вскоре разрешится и нам не придется составлять расписание «ночных свиданий».
Ночные свидания. Она остро ощущала присутствие невидимой женщины. Знала, что по выходным, когда она уезжала, женщина являлась сюда. Для этого не надо было тайком пробираться в гостевую ванную. Иногда Наташе мерещился запах чужих духов. Иногда Мак сам себя выдавал: был довольным, расслабленным, как в те времена, когда они с ним проводили бо́льшую часть дня в постели. Ты занимался сексом все выходные в нашем доме, думала она, потом мысленно ругала себя за это.
Хлопья застряли у нее в горле. Она прожевала последнюю ложку и швырнула миску в сторону посудомоечной машины.
– Ты в порядке?
– Да.
– Правда в порядке? Тебе это не слишком тяжело?
Иногда Наташе казалось, что он ее испытывает. Как будто хотел, чтобы она сказала «больше не могу» и ушла. Конор предупреждал: «Только не уходи, не давай воли чувствам». Как только она уйдет из дома, потеряет и моральные и юридические преимущества. Если Мак вложил в дом столько времени и сил, он может не так уж хотеть уезжать из него, как говорил.
– Он-то больше всех хочет его продать, – возразила она.
– Он хочет, чтобы ты так думала.
Конор в поведении каждого видел скрытые мотивы. Он рассматривал присутствие Мака в доме как вражескую оккупацию. Не отдавай ни пяди. Не отступай. Не рассказывай о своих планах.
– Мне это совсем не тяжело, – весело сказала она.
– Вот и отлично. – Мак смягчился. – Я раньше беспокоился, как все сложится.
Она была удивлена. По Маку не было видно никакой тревоги. В этом он не изменился.
– Как я уже сказала, обо мне не переживай. – (Он удивленно посмотрел на нее.) – В чем дело?
– Таш, ничего ведь не изменилось?
– Что ты имеешь в виду?
Он изучал ее с серьезным видом.
– Ты, как всегда, непроницаема.
Их взгляды встретились. Он первым отвел глаза и сделал большой глоток чая.
– Кстати, я вчера загрузил стиральную машину, положил то, что было у тебя в корзине тоже.
– А что же там было?
– Ну, синяя футболка. И белье в основном. – Он допил чай. – Дамское белье, я бы сказал. – Перевернул страницу газеты. – А у тебя стало лучше со вкусом после того, как мы разошлись, я заметил… – (Наташино лицо залилось краской.) – Не переживай. Я выставил низкую температуру. Я в этом разбираюсь. Мог бы даже выставить режим ручной стирки.
– Не смей, – сказала она. – Не смей… – Она почувствовала себя страшно незащищенной. От одной мысли.
– Просто хотел помочь.
– Вовсе нет. Ты… знаешь, кто ты… – Она схватила портфель с бумагами и бросилась к двери, потом резко обернулась. – Не смей дотрагиваться до моего белья, понял? Не дотрагивайся до моей одежды. До моих вещей. Довольно того, что ты живешь здесь. Не хватало еще, чтобы ты рылся в моих трусах.
