– Мы с Марией не вместе, если ты из-за этого. Мы друзья. Сегодня у нас планировалась работа, пришлось отменить.
– Смотри. – Она махнула рукой. – Мы приехали.
– У нее новый дружок, – сказал Мак, но Наташа уже вышла из машины.
Они остановились у École National d’Équitation. Мак шел следом за Наташей к офисам; им пожала руки молодая женщина с волосами, собранными в конский хвост, и сияющей кожей, говорившей, что она много времени проводит на свежем воздухе. Извинилась за вчерашнее недоразумение: они не разобрались в ситуации и не поняли, как приезжие связаны с Кадр-Нуар.
Пока Наташа объясняла, Мак рассматривал фотографии, покрытые сепией. Лошади, застывшие в воздухе под немыслимым углом. Мужчины в фуражках и форме с галунами сидели верхом с таким видом, будто нет ничего необычного в том, что животное стоит на двух ногах, согнутых под углом в сорок пять градусов. Далее следовала черно-белая серия фотографий – доска почета: все écuyers Кадр-Нуар с 1800-х годов, имена выбиты золотом, один или два в год. Одно имя бросилось ему в глаза: Лашапель, 1956–1960. Он подумал о старике, который, возможно, даже не знал, что его имя увековечено, что ему отдали дань уважения таким образом. Было грустно, что человек, который мог бы прожить жизнь в стремлении к красоте и совершенству, окончил свои дни в таком месте. Стало понятнее его пылкое увлечение, строгость в воспитании Сары. Кто не хочет для своих детей совершенства и красоты? Или удовлетворения оттого, что они достигают мастерства?
– Вот. – Мак достал папку с фотографиями. – Это Сара и ее лошадь. На этой лицо видно лучше.
Женщина посмотрела на фотографии, кивнула:
– Она хорошая наездница.
Трудно было понять, серьезно она говорила или нет.
– Ее дедушку зовут Лашапель. Вот он. – Мак показал на фотографию.
– Он тоже приехал? Мы организуем встречи одноклассников. Выпускаем журнал Les Amis du Cadre N…
[84]
– Он умер сегодня ночью, – перебила Наташа.
– Поэтому она сбежала?
– Нет. – Наташа взглянула на Мака. – Мы думаем, она еще не знает.
Женщина протянула фотографии Маку:
– Мне жаль, что больше ничем не можем помочь, но, если будут новости, мы, конечно, вам сразу сообщим. Мадам, месье, не хотите осмотреть территорию?
Им выделили молодого человека в качестве гида, и они вышли в Carrière Honneur, на огромную открытую песчаную арену, где мужчина в черной фуражке ехал верхом на резвом гнедом коне; за ними из своих безупречных стойл наблюдал десяток лошадей. Он проехал легким галопом в одну сторону и обратно. Конь фырчал от усилий.
Молодой человек объяснял по ходу: здесь содержат лошадей, принимающих участие в представлении; там – участвующих в выездке; далее – прыгающих через препятствия. Всего около трехсот животных. Это был мир порядка, мир неизменно высоких стандартов. Маку было отрадно, что подобное место существует.
– Зачем мы на все это смотрим? – время от времени недовольно спрашивала Наташа.
Они шли по аллее, обсаженной деревьями, к следующему блоку стойл и другой песочной арене. Этого мира они оба не понимали. Но он знал, что она думает так же: что еще они могли сделать? По крайней мере, здесь они начали лучше понимать, к чему стремилась Сара. Парадоксально, но за несколько сот миль от дома они были близки к ней, как никогда.
Наташа открыла телефон:
– Попробую еще раз позвонить в компанию, выдавшую кредитную карточку. Пару часов уже прошло.
– Вы в отпуске? – спросил гид по-английски с сильным акцентом, когда Наташа отошла.
– Не совсем.
– Фотограф? – Молодой человек показал на сумку с фотоаппаратом.
– Да. Но я здесь не по работе.
– Вы должны сфотографировать Карусель. Это шоу, которое отмечает окончание года обучения. Выступают все берейторы.
– Простите. – Телефон Мака зазвонил.
– Что такое? – Наташа оторвалась от своего разговора.
Он отвернулся, провел рукой по волосам.
– Бог мой… – Мак закрыл телефон.
– Она знает, – догадалась Наташа. – Сара знает, что он умер.
Мак кивнул.
Она закрыла рот рукой:
– Тогда она знает, что у нее ничего не осталось.
Мак видел, как побледнела Наташа, и подумал, что и сам бледен. Они смотрели друг на друга, забыв о лошадях и об окружающей их красоте.
– Таш, заблокируй карточку, – посоветовал он. – Если она решит не приезжать сюда, мы не дадим ей уехать еще куда-нибудь.
– Она будет подвергаться еще большему риску. Мы должны сделать так, чтобы у нее были деньги на еду и ночлег. По ночам уже холодно.
– Но мы неделями можем гоняться за ней по всей Франции. Есть миллион мест, где можно остановиться с лошадью. Мы должны положить этому конец.
– Знаю, но отрезать ее от единственного источника помощи нельзя.
– Если бы мы не перекрыли финансовую помощь в Англии, она бы так далеко не уехала.
Похоже, он обвинял ее. Не мог не обвинять.
– Она бы нашла другой выход.
– Мы ищем ее два дня и две ночи и до сих пор понятия не имеем, где она.
– Месье? – Молодой гид прижал рацию к уху. – Месье? Мадам? Attendez, s’il vous plâit
[85]
. – Он быстро говорил по-французски. – Английская девочка здесь. Девочка на лошади. Мадемуазель Фурнье говорит, чтобы вы следовали за мной.
На деле прибытие Сары произошло совсем не так триумфально, как ей представлялось. В первые два дня путешествия она не раз это воображала. Ожидала, что испытает возвышенные чувства, достигнув места, которое должно было стать ее вторым домом. Это была ее судьба. Оно было у нее в крови, как говорил дедушка.
Последние пять миль эти мысли были для Сары как костыль, помогающий двигаться. Она проехала через Сомюр, не замечая элегантных широких улиц, медового цвета домов, непреходящую красоту набережной. Изнуренный Бо с забинтованными коленями оглядывался по сторонам. Прохожие неодобрительно ахали, словно считали, что нельзя ехать на раненом животном. Она знала, что выглядела, мягко говоря, странно: лицо в синяках, одежда в грязи. Двадцать километров, восемь километров, четыре километра… Она понуждала его идти вперед, кусая губы, чтобы не плакать от боли в плече, от головной боли, которая не проходила.
Она с трудом сдержала рыдание, увидев указатель на École de Cavalerie. На жилой улице показался георгианский фасад здания в виде подковы. Но лошадей там не было. На мужчинах, которые прохаживались по двору, была не черная униформа, а современная камуфляжная военная форма.
