Неожиданно что-то ярко вспыхнуло, и по пыльной поверхности спутника Ультана растеклась идеально круглая лужица метрового диаметра, отливающая зеркально-ртутным блеском. Затем сверкнуло еще и еще, и неведомо откуда одна за другой начали появляться точно такие же образования. Вскоре вспышки прекратились, а в результате неведомой атаки поверхность Данаиба была буквально испещрена загадочными зеркальными лужами. Однако на этом странные трансформации вовсе не закончились. Очень скоро лужицы стали покрываться морщинистой рябью, будто от сильного ветра или сотрясания почвы. Но данная метаморфоза не имела никакого отношения ни к ветру, ни к внутренним планетарным процессам, поскольку сами понятия «атмосфера» и «геотектоника» абсолютно чужды для этого мертвого мира, остывшего миллиарды лет назад и тогда же потерявшего свою весьма скудную газовую оболочку. В какой-то момент неведомая субстанция, напоминающая своим внешним обликом жидкую ртуть, высоко взбугрилась и помчалась от периферии к центру. Затем произошло скачкообразное увеличение площади каждой отдельно взятой лужи, и очень скоро вся поверхность Данаиба покрылась тонкой зеркальной пленкой. Далее стало твориться нечто, еще более невообразимое. Рельеф обтянутой «ртутью» планеты буквально на глазах начал выравниваться: высокие горные пики под воздействием неведомых сил стали оседать, глубокие трещины затягиваться, и через какое-то время Данаиб превратился в практически идеальную сферу без каких-либо особенно выдающихся форм рельефа.
Выполнив поставленную задачу, ртутная пленка разорвалась на отдельные фрагменты. Часть ее устремилась к полюсам, часть начала концентрироваться вдоль линии экватора. В свою очередь, обтягивающий экваториальную зону планеты пояс распался на шесть одинаковых частей, каждая из которых продолжала сжиматься вокруг своего геометрического центра. В конце концов на поверхности спутника Ультана осталось восемь идеально круглых областей, покрытых блестящей пленкой; две на полюсах и шесть вдоль линии экватора.
Когда вышеозначенные зоны окончательно позиционировались, пленка, накрывавшая их, начала весьма интенсивно светиться в видимой и инфракрасной областях спектра электромагнитного излучения. Под влиянием высокой температуры планетарная кора потекла, подобно воску зажженной свечи. После того как зона плавления распространилась на глубину двух десятков километров, ртутная пленка рассосалась, оставив после себя восемь гигантских озер раскаленной лавы. Но странная отливающая ртутью субстанция вовсе не исчезла бесследно, а всосалась в расплавленные планетарные недра, где продолжала свою загадочную деятельность, о чем однозначно свидетельствовали энергичные поверхностные бурления, волнения, периодические вспучивания и прочие внешние признаки активной деятельности эндогенного характера.
Постепенно раскаленная, пышущая жаром поверхность начала покрываться темной коркой застывшего камня. Лишь в самом центре каждого из лавовых озер, будто рана на теле гигантского зверя, продолжала выделяться кроваво-красная зона расплавленного до текучего состояния камня. Именно здесь из кипящих недр Данаиба всплыли восемь обтянутых ртутной пленкой пузырей: пара размерами побольше – на полюсах и шесть – вдоль линии экватора. Вспучились, да так и застыли правильными полусферическими куполами в самом центре идеальной плоскости.
Далее последовал очередной акт фантастического по своим масштабам действа. Покровы как бы сами собой сползли, являя взору идеально гладкие золотые купола. В тот же самый миг пейзаж вокруг преобразился кардинальным образом, будто в унылый скучный мир, не знавший до этого никаких цветов, кроме черного и белого, добрый волшебник щедрой рукой плеснул толику золотистой радости.
Какое-то время вновь образованные купола никак не проявляли себя. Это длилось относительно недолго. Вскоре над полярными куполами поднялись два огненных столба. Светящаяся прозрачная субстанция золотисто-оранжевого цвета, истекающая из куполов, начала распространяться над Данаибом и, подобно огромному покрывалу, полностью накрыла его. Со стороны полог выглядел как легкая золотистая дымка, но с поверхности Данаиба это был плотный оранжевый купол, источающий свет и тепло на дневной стороне и темный усыпанный звездами и планетами небосвод – на ночной. Собственно, понятия «день» и «ночь», из-за особенностей чрезвычайно сложной траектории движения Данаиба вокруг Ультана – с одной стороны и вокруг центрального светила – с другой были весьма условными и задавались, как в планетарии, все теми же куполами. Создатели попросту пожелали, чтобы сутки здесь равнялись суткам на Ультане, и с помощью могучей техники воплотили это свое желание в жизнь. Силовой кокон, заключивший внутрь себя Данаиб, не только защищал планету от губительных внешних факторов: жестких космических излучений, метеоритных потоков и даже гравитации Ультана и прочих его спутников, но играл роль огромной солнечной батареи, поставляющей всю поступающую на ее поверхность энергию на полярные распределительные станции. Значительная доля полученной энергии использовалась для поддержания планетарного защитного экрана, умеренной силы тяжести, а также мощного магнитного поля – важного фактора, обеспечивающего само существование жизни. Другая ее часть распределялась между остальными куполами, выполнявшими функции более тонких преобразований безжизненной планеты в вечноцветущий сад.
Следующим актом творения стало создание плотной кислородно-азотной атмосферы и достаточно мощной гидросферы. Могучие атомарные масс-конверторы довольно быстро справились с этой задачей, превратив часть планетарной массы и метеоритного вещества в необходимые для этого химические элементы. Таким образом, на поверхности все еще безжизненного каменного шара появились обширные водные пространства, а сам Данаиб окутало покрывало пригодной для дыхания атмосферы.
И, наконец, наступило то, для чего, собственно, и затевалось это немыслимое по своим масштабам действо. Сначала почва и водоемы были «заражены» простейшими микроорганизмами. Под влиянием благоприятных условий на поверхности суши образовался достаточно мощный слой почвы, куда вскоре упали семена трав и древесных растений. Водоемы Данаиба постепенно заселялись более сложными организмами, формируя устойчивые трофические цепочки. По мере роста трав и деревьев с Ультана поступали все новые и новые виды животных. При этом видовой состав, как растительный, так и животный, подвергался тщательнейшей селекции. Например, сюда не взяли ни крупных хищников, ни назойливых кровососущих насекомых, ни ядовитых гадов и многих-многих других тварей, способных одним своим присутствием основательно отравить жизнь всем прочим обитателям этого мира. Какой-нибудь высокообразованный член многих академий тут же укажет на вопиющую нежизнеспособность данного планетарного биоценоза и в какой-то степени окажется прав. При отсутствии достаточно крупных хищников травоядные животные очень быстро деградируют и повымирают от ожирения и заразных болезней, к тому же каждому комару, мухе и даже кусачей блохе Создателем определено какое-то полезное и, более того, сугубо индивидуальное назначение. Впрочем, не стоит раньше времени упрекать творцов этого райского уголка в глупости и недальновидности, ибо все вышеперечисленные регулирующие факторы были ими учтены заранее и возложены на мощные «плечи» планетарных машин. К примеру, в спектре излучения оранжевого неба присутствовали линии, препятствующие возникновению любых мутаций, а также распространению опасных инфекций. Кроме всего прочего, планетарный магнитный фон способствовал значительному усилению жизнестойкости всякой твари господней. Регулирование численности животных также осуществлялось «умной» автоматикой путем тонких полевых воздействий на психику и гормональное состояние каждой отдельной особи…
