Я молчал. Потом Рэндом быстро, словно решившись, проговорил.
– Поговаривают, что это дело рук Корвина, но я в это не верю.
– Нет, – тихо проговорил я.
– Я же сказал тебе, что не верю. Твой отец слишком много для меня сделал.
– Но откуда вообще возник такой слух?
– Ну, понимаешь, поговаривали, что он сошел с ума… ты об этом тоже слышал. Что, если с ним произошла реверсия и он находится в придонном состоянии ума и памяти, той их поры, когда его отношения с Каином и Блейзом были далеки от сердечных… Да и с любым из нас, если уж на то пошло. Вот об этом сейчас и говорят.
– Я не верю.
– И я тоже, но я хотел бы, чтобы ты знал об этих разговорах.
– Пусть лучше мне эти разговоры не передают.
Рэндом вздохнул.
– Но ты хотя бы не начинай их первым. Все наши в подавленном состоянии. Не ищи неприятностей.
Я сделал глоток вина, чтобы успокоиться.
– Да, ты прав, – сказал я.
– Ну, а теперь я хотел бы услышать твой рассказ. Вперед!
– Ладно. По крайней мере, память еще совсем свежая.
Я в очередной раз пересказал ему мою историю. На этот раз у меня ушло довольно много времени, и когда я ее завершал было уже темно. Рэндом изредка прерывал меня, когда ему требовались какие-то объяснения, но не вдавался в исследование случайностей и деталей, как это делал Билл, когда я рассказывал эту историю ему.
Когда я закончил, Рэндом встал и зажег несколько масляных светильников. Я почти слышал, что происходит сейчас у него в голове.
Наконец, после продолжительного молчания, он заговорил.
– Знаешь, этим твоим Люком ты поставил меня в тупик. Он просто ни в какие рамки не лезет. Леди с ядовитым жалом… это достаточно серьезно, но я, кажется, кое-что слышал о подобных людях, хотя сейчас и не могу сразу вспомнить. Ничего, потом, позже, оно придет само. Вот еще что – я хотел бы побольше узнать об этом твоем «Колесе-Призраке». Оно меня почему-то беспокоит.
– Я расскажу тебе все, – кивнул я. – Но сначала я должен рассказать тебе кое-что другое. Я только-что вспомнил…
– Что?
– Понимаешь, я рассказывал тебе все, почти в точности так, как уже рассказывал Биллу. Это для меня словно выученное наизусть стихотворение. Но об одной вещи я Биллу не рассказал, потому что там и в тот момент она не показалась мне достойной внимания. Я даже мог бы вообще о ней забыть, но то, что ты рассказал мне о снайпере-убийце, заставило меня вспомнить о ней. Ты сам говорил, что отцу когда-то удалось изобрести заменитель пороха для наших мест.
– Поверь мне, об этом у нас до сих пор все помнят.
– Так вот… У меня в кармане лежат два патрона, которые я нашел в развалинах сгоревшего склада, где была мастерская Мелмана.
– И?..
– В них не порох, а что-то другое, какой-то розовый порошок. Он даже не горит. Во всяком случае, там на Отражении-Земля.
Я достал из кармана один патрон.
– Похоже, что это тридцатый калибр, – заметил Рэндом.
– Да, я тоже так думаю, – кивнул я.
Рэндом поднялся и потянул за позолоченный шнур, висевший рядом с одной из книжных полок.
К тому времени, когда он вернулся на свое место, в дверь постучали.
– Войдите, – крикнул Рэндом.
Вошел слуга в ливрее, молодой человек, блондин.
– Что-то ты слишком быстро, – проворчал Рэндом.
У молодого человека был удивленный вид.
– Простите, Ваше Величество, я не понял…
– А что здесь понимать? Я позвонил, ты пришел.
– Сэр, я на дежурстве в жилых апартаментах. Меня послали, чтобы сообщить вам, что вас ждут к обеду.
– Ах вот как… Передайте, что я скоро буду, как только поговорю с тем, кого вызвал.
– Хорошо, сэр.
Коротко поклонившись, молодой человек удалился.
– Мне показалось, что он появился слишком быстро, чтобы… – пробормотал Рэндом.
Немного погодя появился другой слуга, не такой молодой и менее элегантно облаченный.
– Рольф, ты не мог бы сходить вниз, в оружейную и переговорить с дежурным? – сказал Рэндом. – Попроси его осмотреть ту коллекцию ружей, с которой появился у Колвира Корвин в тот день, когда умер Эрик. Пусть он отыщет там для меня тридцатый калибр в хорошем состоянии, почистит его и пришлет сюда. Мы пока пойдем обедать, а ружье ты можешь поставить вот здесь, в углу.
– Тридцатый калибр, сэр? Я правильно понял?
– Да.
Рольф ушел. Рэндом поднялся, положил мой патрон в карман и указал на дверь.
– Пойдем, пообедаем.
– Неплохая идея.
За обеденным столом нас собралось восемь: Рэндом, Жерар, Флора, Билл, Мартин, которого вызвали этим же днем, но несколько раньше, чем меня, Джулиан, только что прибывший уз Ардена, Фиона, тоже совсем недавно явившаяся откуда-то издалека, и я сам. Утром должен был явиться Бенедикт, а сегодня вечером, но попозже – Льювилла.
Я сидел слева от Рэндома, Мартин – справа. Я уже давно не видел Мартина, и мне было чертовски любопытно узнать, чем он занимался, но атмосфера за столом не располагала к беседе. Стоило кому-нибудь открыть рот, как другие проявляли к его словам необыкновенно острое внимание, далеко выходящее за пределы обычной вежливости.
Мне это показалось довольно неприятным, да и Рэндом, как мне показалось, тоже нервничал, потому что послал за Дроппой Ма-Панцем, придворным шутом, чтобы тот заполнял отрезки гнетущей тишины.
Поначалу Дроппе пришлось нелегко. Он стал жонглировать разными блюдами, поедая их по мере прохождения этого процесса. Потом по очереди оскорбил всех нас. После этого он начал свою очередную программу, которая показалась мне весьма забавной.
Билл, сидевший слева от меня, негромко заметил:
– Я достаточно знаю тари, чтобы понимать большую часть происходящего. Это ведь программа Джорджа Карлин! Откуда это здесь?
– Понимаешь, как только шутки у Дроппы начинают повторяться, Рэндом посылает его за репертуаром в разные Отражения, собирать новый материал, – пояснил я. – И как я понимаю, Дроппа нередко наведывается в Лас-Вегас. Рэндом иногда тоже составляет ему компанию – поиграть в карты.
Через некоторое время Дроппе и в самом деле удалось нас немного расшевелить, временами стал слышаться смех, обстановка стала не такой натянутой. Когда мы перешли к винам и напиткам, стало возможно начать отдельные беседы между соседями, что и произошло. Почти тотчас же на мое плечо опустилась тяжелая рука. Жерар, повернувшись боком, откинулся в своем кресле.
– Мерлин… я рад видеть тебя снова. Слушай, когда выпадет случай, я хотел бы поговорить с тобой наедине.
