— Сдается мне, в такой близости от Эмбера ты не можешь перемещать отражения, верно?
— Может статься, мы слишком близко. Поэтому сперва уберись отсюда физически, а уж потом занимайся этим.
Я не останавливался. Стоило мне теперь оторвать ногу от земли, как раздавалось тихое потрескивание.
— Я заблужусь в пещерах, если рискну.
— Тогда иди за мной.
— Лабиринт уничтожит меня.
— Он обещал не делать этого.
Юрт хрипло захохотал.
— И ты поверил?
— Если он хочет, чтобы работа была сделана как следует, выбора у него нет.
Я добрался до первого разрыва. Быстрый взгляд на Камень, и стало ясно, где должна проходить линия. С некоторым трепетом я сделал первый шаг за видимый контур. Потом еще один. И еще. Когда я, наконец, пересек провал, то хотел оглянуться. Но вместо того дождался, чтобы обзор мне обеспечил естественный изгиб пути. Тогда стало видно, что вся линия, по которой я прошел, засветилась как в настоящем Лабиринте. Она, казалось, поглощала разлитое там сияние, так, что промежуток возле нее делался все темнее. Юрт уже был у ее начала.
Он поймал мой взгляд.
— Не знаю, Мерлин. — сказал он. — Просто не знаю.
— У того Юрта, которого я знал, никогда бы не хватило духу рискнуть, сообщил я ему.
— У меня тоже.
— Ты сам сказал, что наша мать прошла Лабиринт. Ты унаследовал ее гены, вот в чем твое преимущество. Что за черт! Если я ошибаюсь, с тобой будет покончено раньше, чем ты узнаешь об этом.
Я сделал еще шаг. Юрт невесело рассмеялся.
Потом он сказал:
— Какого дьявола, — и ступил на Лабиринт.
— Эй, я все еще жив, — позвал он меня. — Что теперь?
— Иди, иди, — сказал я. — Следуй за мной. Не останавливайся и не сходи с линии — или все ставки будут проиграны.
Тут дорога опять свернула, я тоже, и Юрт исчез из вида. Продолжая идти, я почувствовал боль в правой лодыжке — должно быть, из-за того, сколько пришлось прошагать и какой подъем преодолеть. С каждым шагом боль делалась все сильнее. Пекло здорово, скоро терпеть станет очень трудно. Не порвал ли я ненароком связку? Или…
Конечно. Теперь я учуял запах горящей кожи.
Я сунул руку в голенище сапога и вытащил хаосский кинжал. От него шел жар. Сказывалась близость Лабиринта. Больше нельзя было держать его при себе.
Размахнувшись, я швырнул клинок через весь Лабиринт в ту сторону, куда смотрел, к двери. Машинально я проследил за ним. Там, куда он полетел, в тени что-то шевельнулось. Наблюдая за мной, на той стороне Лабиринта, стоял какой-то человек. Кинжал ударился в стену и упал на пол. Раздался смешок. Он сделал внезапное движение — и, описывая дугу, кинжал полетел над Лабиринтом обратно ко мне.
Он упал справа от меня. Только он коснулся Лабиринта, как его, плюясь и шипя, поглотил фонтан голубого пламени, поднявшийся чуть ли не выше моей головы. Я увернулся и, хотя знал, что надолго кинжал мне вреда не причинит, замедлил шаг, но не остановился. Передо мной очутилась длинная фронтальная арка и идти стало трудно.
— Не сходи с линии, — заорал я Юрту. — Пусть такие штучки тебя не тревожат.
— Понятно, — сказал он. — Что это за тип?
— Будь я проклят, если знаю.
Я с трудом проталкивался вперед. Теперь огненное кольцо было не так далеко. Интересно, что бы подумала ти'га о моем нынешнем затруднительном положении. За очередным поворотом мне открылся значительный кусок пройденного пути. Он равномерно светился, по нему энергично вышагивал Юрт, двигаясь так же, как я; языки пламени были ему уже по щиколотку, мне же они доходили до колен. Краешком глаза я заметил движение в той части пещеры, где стоял незнакомец.
Этот человек покинул свою тенистую нишу, медленно и осторожно проплывая вдоль дальней стены. Он, по крайней мере, не был заинтересован в том, чтобы пройти Лабиринт. И добрался до места, которое было точно напротив начала.
Выбора у меня не было — только продолжать свой путь, а тот уводил меня изгибами и поворотами, скрыв от моих глаз этого человека. Я дошел до следующего изъяна в Лабиринте и, пересекая его, ощутил, что разлом заделан. При этом, кажется, послышалась очень тихая музыка. Сияние в освещенной зоне как будто тоже усиливалось по мере того, как перетекало в линии, оставляя позади меня отчетливый яркий след. Отставшему на несколько переходов Юрту я прокричал еще один совет, хотя Юрт, следуя по своему пути, иногда оказывался от меня на расстоянии вытянутой руки — можно было бы дотронуться до него, будь у меня на то причины.
Теперь голубое пламя поднялось еще выше, достигнув середины бедра, волосы у меня встали дыбом. Не торопясь, я несколько раз повернул. И спросил сквозь потрескивание и музыку:
— КАК ДЕЛА, ФРАКИР?
Ответа не было.
Я сворачивал, продолжая идти через зону сильного сопротивления, и вышел из нее, глядя на огненную стену темницы Корал в центре Лабиринта. Я пошел вокруг нее и постепенно моему взору предстала противоположная сторона Лабиринта.
Незнакомец стоял и ждал, высоко подняв воротник плаща. Сквозь падавшую ему на лицо тень я сумел разглядеть, как он скалит зубы в ухмылке. Он стоял в самой середине Лабиринта, наблюдая за моим продвижением, явно поджидая меня, и это ошарашивало — но потом мне стало ясно, что он прошел сюда через тот изъян в контуре, к которому я направлялся, чтобы заделать.
— Придется тебе убраться с дороги, — крикнул я. — Мне нельзя ни останавливаться, ни позволить тебе остановить меня.
Он не шелохнулся, а я вспомнил рассказ отца о поединке, который произошел в настоящем Лабиринте. Я хлопнул по эфесу Грейсвандира.
— Я иду, — сообщил я.
Еще шаг — и языки бело-голубого пламени поднялись выше и осветили его лицо. Это было мое собственное лицо.
— Нет, — сказал я.
— Да, — сказал он.
— Ты — последний логрусов призрак, который прислан противоборствовать мне.
— Действительно, — ответил он.
Я сделал еще шаг.
— Но все-таки, — заметил я, — если ты — это я, каким был, проходя Логрус, почему ты выступил против меня? Я еще не забыл, каким был в те дни
— «я» не взялся бы за такую работу.
Ухмылка исчезла.
— В этом смысле мы — разные люди, — заявил он. — Был, как я понимаю, один-единственный путь к тому, чтобы все произошло должным образом: так или иначе создать мою личность.
— Значит, ты — это я после лоботомии и с приказом убить.
— Не говори так, — ответил он. — Так получается неправильно, а то, что я делаю, правильно. У нас даже одинаковых воспоминаний полно.
— Пропусти, поговорим позже. Логрус, по-моему, уже затрахался с такими фокусами. Ты не хочешь убивать самого себя, я тоже. Вместе мы можем выиграть эту игру, а в Отражении хватит места не только одному Мерлину.
