Просто так легче умирать.
15
– Чего-то ему не хватает, – в сотый раз повторила Мелани.
Бранд не отреагировал даже кивком. Сейчас он больше всего на свете хотел упасть на койку и заснуть – проспать часов десять без перерыва и желательно без снов, чтобы сегодняшнее скорее стало вчерашним, чтобы беспрерывный пятидесятичасовой кошмар остался позади хотя бы на одну ночь. Голова была ватная, и только одно в ней было, кроме ваты: бесконечный режущий визг пленницы…
Пусть визг был фальшивым – он получился достаточно натуральным. Над ним пришлось поработать отдельно уже после работы над видеорядом. На экране двое изуверов в белых халатах старались как могли. Самка визжала. Пятьдесят часов подряд. Компьютерной пленнице, несомненно, было больно, невероятно больно. Георг Шнайдер, приглашенный в эксперты по причине железных нервов и полного отсутствия воображения, вытерпел минут десять просмотра, после чего отшвырнул кресло и вышел вон чернее тучи.
Самец, судя по биотокам, был встревожен, но не более того. Ни звука, ни движения. Что-то опять было не так.
– Чего ему, дураку, не хватает? – Вопрос Мелани был явно риторическим, но Бранд на сей раз отреагировал:
– По-моему, все проще простого. Он к ней равнодушен.
– Это я понимаю, – отозвалась Мелани. – Но почему?
Бранд не пожал плечами просто потому, что было лень двигаться.
– Анатомически он практически сформировавшийся самец, – настаивала Мелани. – Э! Бранд, ты слышишь?
– Что?
– Ты меня слышишь или уже заснул?
– Слышу. Он – самец. Она – самка. С виду почти как нормальная женщина, красивая даже… Что с того? Она ему не нравится.
– Похоже на то. Но почему?
– Хотел бы я знать, – вяло выговорил Бранд. Язык не желал шевелиться и лежал во рту тяжелый, как наковальня. Сейчас Бранд предпочел бы ворочать камни, чем беседовать. – Не нравится, и все тут. Может, он по-прежнему считает ее рабочей особью. Может… феромоны идут не те.
– Как раз те, что надо.
– Не те. Или… она не так выглядит.
Губы ожгло горячей жидкостью. Прямо у себя под носом он увидел кружку с дымящимся кофе.
Бранд отстранился. Его едва не вытошнило.
– Не надо… кофе.
– Что ты сказал о ее внешности? – потребовала Мелани. – Повтори.
– Что я сказал… – Бранд икнул, побарывая остатки тошноты, и наморщил лоб. – А что я сказал? Выглядит она не так, вот что. С его точки зрения. Наверное, у этих скотов иные каноны красоты…
Он снова сделал попытку заснуть. Подскочив к нему, Мелани затрясла его что есть силы:
– Бранд! Не спи, слышишь! Бранд, ты гений! Каноны красоты – как я раньше об этом не подумала! Матка колонии – вот их канон красоты, иначе и быть не может! Не спи! Как выглядит матка колонии?
– Поищи в фильмотеке, там должны быть документальные кадры, – сонно ответил Бранд. – Но я и так скажу: груди по арбузу, обширное отвислое чрево и зад в полтонны. Кажется, они даже не способны сами ходить, мирмикантропы их носят…
– Я могу сдвинуть ее гормональный баланс так, чтобы она растолстела, как свиноматка. Но, Бранд… – в голосе Мелани прорвалось отчаяние, – я просто не успею! У нас нет времени! Мне нужно хотя бы две… нет, даже три пульсации!
– Изображение, – через силу проговорил Бранд. – Зачем… три пульсации? Запись пытки. Компьютерная обработка… пятнадцать минут вся работа… любой справится.
– Бранд!..
– Мы могли бы и раньше догадаться. Это все от духоты… и бессонницы.
– Теперь можешь поспать немного, – рассмеялась Мелани, – пока я буду возиться с записью. Сейчас я из нашей гостьи сделаю такую красавицу – пальчики оближешь! Поспи прямо тут. – Звонко, от души влепив Бранду поцелуй чуть ли не в самое ухо, она унеслась.
Бранд поковырял в ухе пальцем. Ну вот, оглушила, на целую минуту отогнала сон… Зачем, спрашивается? Хотя, пожалуй, сейчас лучше не спать – много ли толку в четверти часа сна? Надо продержаться до конца, и не сидеть – засну непременно, – а ходить, ходить…
Мелани провозилась дольше, чем он предполагал, но он дождался, не заснув и не потеряв терпения. Мелани принесла новость: враг над головой.
– Пошли работать, – сказал Бранд и не прибавил, что осталось мало времени. К чему лишние слова?
Когда вооруженные люди ворвались в штрек, где помещалась опустевшая клетка мирмикантропа-самца, Бранд бродил взад-вперед и, сомнамбулически натыкаясь на стены, каждый раз боролся с искушением сползти по стене вниз и уснуть.
В кратких галлюцинациях он видел, как громадина чужого корабля плывет над материком с севера на юг. Поднявшись на более устойчивую меридиональную орбиту, корабль более не маневрировал. Компьютер давал его точное местоположение. Приблизительно же его можно было рассчитать даже в уме.
И малая точка, идущая снизу наперерез…
Топот многих ног. Безумно вытаращенные глаза Стаха.
– Где мирмикантроп?!
– Зачем? – поинтересовался Бранд, изо всех сил пытаясь не уронить голову.
– Зачем?! – Стах кивнул на свой плазменник и оскалился. – Поджарим гада и его гадюку тоже. Потом сделаем вылазку и положим тех, что наверху. Ты пойдешь с нами. Где он?..
– Его здесь нет, – бессмысленно улыбаясь, выговорил Бранд. – Он…
– Где?!! – взревел Стах.
– Пошел на перехват. Я выпустил его через аварийный лаз. Контакт с кораблем через десять-двенадцать минут.
– Что-о?!!
– Не знал, что ты плохо слышишь. Повторить?
– Ты украл его скафандр?
– И скафандр, и ядерный заряд, – покивал Бранд. – Но только не украл, а взял в кладовке во исполнение плана. Мирмикантропу велено прикрепить заряд к обшивке корабля и вернуться. До момента «ноль» осталось… – Бранд взглянул на часы, – четырнадцать минут с секундами.
– Те, наружные, его пропустили? – недоверчиво пробасил Шнайдер.
Бранд сделал неопределенный жест. Не имея возможности следить за окрестностями Цитадели, он не знал этого. Но почему-то верил в лучшее.
– Вернется он тебе, как же! – проскрежетал зубами Стах. – С десантом он вернется, лопух!
Стиснув зубы, Бранд доплелся до монитора, включил запись.
– К ней – вернется. И получит заслуженную награду. После того, как выполнит требуемое.
Его шатнуло. Справившись с головокружением, он добавил с невеселой усмешкой:
– Жаль, что он встретит не ту, ради которой предал своих…
– Ради этой… груды сала?! – спросил кто-то, пялясь на экран.
– Ради этой. Сразу начал вопить и дергаться, а через минуту заговорил по-человечески и согласился на все.
