– Так, – негромко произнес тот, кого расковали первым. – Отрезано.
Вряд ли лейтенант его слышал. А если и имел тонкий слух, то обратил на слова осужденного еще меньше внимания, чем на едва слышное гудение кордонного невода.
Оставалось покончить с последней рутинной процедурой.
– Канн Эрвин, – на одном выдохе проорал он в жестяной рупор, – Отлок Мария, Хольмер Джоб, Касада Хайме, Вейденрих Матиас, Дашиева Лейла, Обермайер Ян, Бузенко Валентин, Шульц Анна-Кристина, ван Борг Юст! – Он перевел дух и продолжал: – Именем народа и правительства Хляби за совершенные вами преступления вы приговорены судом к высшей мере наказания, существующей на нашей планете: изгнанию. Приговор вступает в силу в данную минуту.
Кубышечка охнула. Остальные молчали. У одного из осужденных по лицу пробежала короткая судорога. Лейтенант энергично прочистил горло, сплюнул и заговорил вновь:
– Ящик – ваш. Хотя, по мне, нет смысла на вас тратиться, но по закону изгнанники должны быть обеспечены необходимым минимумом пищи и снаряжения. У вас десять часов на то, чтобы убраться с материка. Тот, кто останется на берегу свыше этого времени, будет сожжен. За полчаса до срока дадим сирену. Счастливые острова строго на восток, порядка трехсот километров через Саргассово болото. Удачи я вам не желаю. – Он повернулся и зашагал к автобусу.
– Подождите! – с привизгом закричала Кубышечка. – Почему здесь? Изгнание – это же с планеты! Я… я требую доставить меня на космодром!
Лейтенант не обратил на нее никакого внимания. Конвойные солдаты, переставшие держать приговоренных под прицелом после включения кордона, заухмылялись.
– На Хляби власти удовлетворяются изгнанием опасных преступников из социума, – пояснил первый раскованный, – это дешевле и эффективнее.
– Но я должна улететь отсюда!
– Попытайся, – мужчина пожал плечами, – если умеешь летать. Кстати, – обратился он ко всем, – нам надо познакомиться. Фамилии и прегрешения перед законом предлагаю опускать. Я Эрвин. Ты, – он скосил глаз в сторону Кубышечки, – Мария. Кто еще хочет назвать себя?
– Завянь, мальчик, – с величавой ленцой проговорил тот, кого расковали последним. – Я – Юст. Кто-нибудь тут меня не знает?
– Юст ван Борг, более известный как Полярный Волк. – Эрвин кивнул, и легкий шорох прошел среди приговоренных. – Как же, слыхали. Но я думал, тебя убили, когда брали Пантеру Хабиба.
– Заткни пасть, я сказал. Будешь говорить, когда я разрешу. Твое имя, шкет? – Палец с палладиевым кольцом, украшенным геммой с изображением оскаленной волчьей морды анфас, указал на вертлявого парнишку лет семнадцати.
– Хайме, – с готовностью ответил тот. – Э… Хайме Касада из братства Савла. Счастлив встретиться, Волк!
– Зато я не очень счастлив, – покривил губы Юст, глядя на парнишку насмешливо. – Прежде в братстве Савла таких сопляков не водилось. За что схлопотал вышку?
– За мокрое дело, Волк… Случайное.
– Ну и сдохнешь теперь. Ты? – Палец с кольцом ткнулся в грудь молодого мужчины, низенького и пухлого. Тот вздохнул.
– Валентин Бузенко. Обвинен в шпионаже в пользу Земли… и Лиги. Ложно обвинен.
– И Земли, и Лиги? Важная фигура… – Полярный Волк комически искривил углы рта. – Тоже сдохнешь.
Как бы в ответ на его слова болото всхлипнуло. Шагах в двухстах от берега вырос бурый горб, по всколыхнувшейся поверхности болота побежали прочь от него кольцевые неспешные волны. Истошно завизжала Кубышечка. Прорвавшись на вершине, горб осел, зато из разрыва взметнулся в серое небо длинный лиловый язык или, может быть, щупальце – покачался туда-сюда, затем одним быстрым движением обшарил пространство шагов на пятьдесят вокруг себя и с сочным хлюпаньем уполз обратно. Болото успокоилось. Видно было, как понемногу затягивается дыра в растительном ковре.
– Язычник, – пояснил Эрвин.
– Что? Кто? – Истратив на визг запас воздуха, Кубышечка поперхнулась, со всхлипом вдохнула и закашлялась, давясь мошкарой.
– Язычник. Так зовут эту тварь. Языкастая потому что. Что-то близко от берега. Пари держу, там яма.
– Много их тут? – нервно спросил мужчина лет пятидесяти с внешностью клерка, утирая рукавом залысый череп.
– Хватает. Этот еще маленький.
– Как же мы дойдем до этих… как он назвал? До Счастливых островов?
– Никак, – мрачно отозвался чернявый живчик помоложе. – Передохнем по пути. Да и нет никаких Счастливых островов, сказки это.
– Кажется, я велел всем назваться, – негромко обронил Юст.
– Не ты, а он. – Рыжеволосая девушка указала на Эрвина. – Только не велел, а предложил. – Демонстративно повернувшись к Эрвину, она назвала себя: – Анна-Кристина.
– Я буду звать тебя Кристи, – сказал Эрвин.
– Это имеет значение?
– Так короче. На болоте все имеет значение, в особенности лишние четверть секунды.
– Закрой хайло, ты, ублюдок! – Не сводя с Эрвина пристального взгляда, Юст подался вперед. – Будешь делать то, что я скажу, иначе… – Движение желваков должно было показать строптивцу, как с ним может быть «иначе». – Уразумел или помочь?
– Помочь. – Эрвин ухмыльнулся.
Угрожающе оскалившись, Юст двинулся к нему. Волк волком. Шевельнулся и Хайме – с явным намерением зайти со спины. Кое-кто отшагнул назад, не желая вмешиваться.
– Между прочим, – вразумляюще сказал Эрвин, – разборки среди осужденных квалифицируются как попытка помешать исполнению приговора суда. Во всяком случае, до тех пор, пока мы маячим в пределах прямой видимости. Солдаты обязаны вмешаться. Хочешь получить в задницу снотворную капсулу, Юст? Можешь поспать, впереди у тебя еще почти десять часов…
– А потом тебя поджарят, – плотоядно улыбнулась Кристина, мотнув рыжей прядью. – Будет жареная волчатина. А из этого гаденыша, – указала она на Хайме, – жареная крысятина.
Юст Полярный Волк подвигал желваками, но ничего не сказал и отступил на шаг. Конвойные солдаты удобно расположились на граните, с ленивым любопытством наблюдая за приговоренными. Некоторые поднялись на наблюдательную площадку вышки.
– Сейчас для них начнется самое интересное, – вполголоса буркнул Эрвин.
– А что? – спросила Кристина.
– Будем делить снаряжение.
Круто повернувшись, Эрвин направился к металлическому ящику. Было ясно видно, что свою долю он не уступит никому, даже Юсту, и лишь во избежание свары хочет оказаться у ящика первым.
Глава 2
Берег
Избежать свары все-таки не удалось. До поножовщины не дошло, и то ладно. Хотя среди того, чем департамент юстиции пожелал снабдить осужденных, ножи как раз имелись – десять дешевых изделий охотничьего образца в ножнах со шнурками для ношения на шее. Кроме того, ящик скрывал в себе десять легких рюкзачков, трехдневный запас пищевых брикетов в расчете на десятерых, стометровый моток прочной веревки, два топорика на пластмассовых рукоятях, десять пластмассовых же мисок, десять «вечных» зажигалок, два фонарика и компас.
