Гвенлин, как ему самому казалось, превосходно начал партию, выдвинув вперед пешки и выведя своего ферзя и слона на ударные позиции. Однако, как только все было готово для сокрушительного удара, откуда ни возьмись вынырнул вражеский конь, слопал неприкрытую пешку и поставил мат запертому своими же фигурами белому королю.
– Однако партия, сэр! – громко констатировал Шмультик, дав легкого щелчка по темечку Мандрагору, откровенно болевшему за Гвенлина и усиленно пытавшемуся что-то подсказать юноше во время игры. – Будь у меня ферзь, молодой человек, вы бы уже давно получили банальный киндермат. Пардон-с, но я подозреваю, что ваш так называемый учитель, несмотря на свой почтенный возраст, не имел ни малейшего представления о таких священных для каждого шахматиста понятиях, как дебют, гамбит, миттельшпиль, эндшпиль, и многом другом.
Покуражившись таким образом над проигравшим товарищем, Шмультик стащил с носа очки и подбросил их вверх. Вместо того чтобы грохнуться об пол и разлететься вдребезги, они на мгновение зависли под самым потолком, затем с легким хрустальным звоном растаяли в воздухе, одновременно с очками пропала и шахматная доска вместе с фигурами.
– Согласись, Гвен, с таким везением в кости и знанием теории шахмат тебе на турнире ничего не светит. Поэтому стисни зубы и доверься истинным профессионалам, иначе не видать нам прекрасной Илейн как собственных ушей… – Немного подумав, демон поправился: – Увидеть мы, конечно же, ее увидим, но только после церемонии бракосочетания, когда какой-нибудь более удачливый вьюнош потащит нашу суженую… короче, сам знаешь куда.
– Это на банкет, что ли, Шмуль? – полюбопытствовал Мандрагор.
– Совершенно верно, фитонцид ты наш эруленский, на банкет под названием «пиршество плоти».
На очередную инсинуацию со стороны товарища Мандрагор, как ни странно, вовсе не отреагировал, поскольку не имел представления о том, что означает загадочное словечко фитонцид. Обращаться за разъяснениями к Шмультику было бы глупо с его стороны, обязательно наплетет, будто фитонцид – никакое не ругательство, а вполне приличное слово, и корень решил молча перенести выпавшее на его долю испытание, чтобы в один прекрасный момент разбить переполненную «копилку» своих обид о голову самовлюбленного инфернального типа. Немного успокоившись, он задал вопрос Гвенлину:
– Гвенчик, а что это за состязания такие без мордобоя: кубики и шахматы? Может быть, там еще и танцульки есть?
– Видишь ли, Мандрагор, как нам поведал сегодня один оружейник на рынке, по условиям старинного предсказания, соревнование должно выявить самого сильного, самого удачливого, самого умного, и все это в одном флаконе. Победитель может быть немного слабее самого сильного, но не самого умного или удачливого. Он может быть немного глупее самого умного, но менее удачливого и более слабого, и так далее. Короче, ты наверняка понял мою мысль – жених Илейн должен быть всесторонне развитой гармоничной личностью, или, как любит говаривать Шмультик, «супер-пуперским мужиком». Сегодня в самом Майране и его окрестностях собралось более двух миллионов претендентов. Завтра объявят отборочный тур, где каждый участник должен будет метнуть пудовое ядро как можно дальше. Сразу же останется всего тысячи две счастливчиков, и только после отборочного тура начнется самое интересное. Сперва каждый бросит шесть раз по шесть игральных костей, и по максимальному количеству набранных очков выявят сотню самых удачливых претендентов. Затем состоится шахматный турнир на выбывание, после которого останется десять самых удачливых и самых умных участников. Этим еще раз придется доказать свою силу, но не на рыцарском турнире, а более оригинальным способом: каждому из них вручат кайло и пошлют в ближайшую каменоломню…
– Кайло-то зачем, Гвенчик? – не удержался от вопроса нетерпеливый корень.
– А затем! – Юноша бросил укоризненный взгляд в сторону торопыги. – Кто за отведенное время нарубит камня больше всех прочих претендентов, тому и достанется рука прекрасной королевны.
– Мудро! – пронзительно на всю комнату проверещал корень. – Золотые мозги у того, кто это придумал: сначала всех хиляков, уродов и прочих инвалидов отсечь ядром, а затем устранить тупоголовых амбалов…
– Уж без тебя мы ни за что не оценили бы всю красоту изощренной задумки организаторов соревнований, – негромко проворчал Шмультик, прочищая мизинцем левое ухо, здорово пострадавшее от невыносимого крика Мандрагора. Затем добавил чуточку громче: – Гвен, пожалуй, нам с тобой пора отправляться на дворцовую площадь. Только в таком виде тебе туда нельзя: узнает кто-нибудь из гильдейских, нам хана. Надевай свою кольчугу и садись на табурет, щас я из тебя с помощью бабской косметики буду Мумбу-Юмбу – забавного друга степей делать, жалко, в этом мире нет моды на кольца в нос…
Через полчаса, оставив магического корня в номере охранять скромные пожитки, Шмультик и преображенный Гвенлин покинули «Поющую ундину» и направились пешим ходом к королевскому дворцу. Совершить легкий моцион предложил демон, а юноша тут же поддержал его идею, поскольку до столичной резиденции монарха было всего-то четыре квартала ходу. В своей кольчуге, горящем на солнце шлеме и с мечом за спиной юноша смотрелся настоящим гоголем, а со слегка зачерненным сажей лицом и вовсе не был похож на того светлокожего парнишку, который только вчера вечером прискакал в столицу Кангура на взмыленной лошадке.
По дороге завязавшийся было разговор на какой-то отвлеченный предмет как-то постепенно вернулся к теме предстоящих состязаний. Гвену, скрепя сердце давшему согласие на то, чтобы его на время подменил Шмультик, было очень интересно знать, каким образом под его, Гвенлина, личиной демону удастся обойти всех остальных претендентов и стать единоличным победителем.
– Элементарно, Ватсон, – Шмультик не упустил возможности одарить приятеля самодовольно-покровительственным взглядом. – За семьдесят с лишком прошедших годков мышцы мои стали крепче любого железа, поэтому пудовый шарик для меня, что для тебя пушинка, а по маханию кайлом мне вообще в этом мире нет равных – опять-таки годы, проведенные в лагерях, не пропали даром. Так что успокойся, паря, и считай, что принцесса Илейн, самая прекрасная девушка королевства, в нашем кармане.
– Эх, посмотреть бы на нее одним глазком, – мечтательно закатил глаза к небу Гвенлин, – вдруг окажется, что она не в моем вкусе.
От столь наглого заявления у Шмультика сами по себе заплелись ноги, и он едва не растянулся на каменной мостовой.
– Ты чего это, Гвен, раскапризничался? Народная молва утверждает, что принцесса прекрасна, значит, так оно и есть. А то, что девушку никому не показывают, – древний и очень хороший, уверяю тебя, обычай. Вдруг кому-то захочется чары на нее наложить, как это с другими принцессами раньше бывало. Уколют девицу веретеном, и бац – все королевство впало в летаргический сон аж на сто лет, или яблочко румяное подбросят, после которого только в хрустальном гробу и лежать, а то и вовсе превратят в гусыню, пожарят и на стол родному батюшке подадут. Поэтому, друг мой, успокойся и будь готов к радостной встрече со своей суженой…
