– Чего делать будем? – поинтересовался Гвен. – Сейчас сюда заявятся мечники и порубят нас в капусту.
– У тебя же чудо-меч, – иронично заметил демон, – чего тебе бояться дюжины каких-то ландскнехтов.
На оскорбительную подначку молодой человек ничего не ответил, лишь горько усмехнулся, мол, против лома нет приема – слишком много этих ландскнехтов на одного воина-самоучку, к тому же под прикрытием лучников.
– Понимаю. – Шмультик осторожно высунул голову из укрытия, чтобы посмотреть, что творится вокруг, и сразу же убрал обратно. – Накаркал – шестерка вчерашних кирасир из свиты герцогского отпрыска топает в сторону пещеры. Что будем делать, Гвен?
Однако юноша вновь ничего не ответил. Он лихорадочно перебирал в руках магические свитки, которые благоразумно прихватил из пещеры Моргелана. Обнаружив подходящее заклинание, бывший ученик чародея удовлетворенно хмыкнул, надорвал пергамент и бросил листочек в сторону выхода из пещеры. Коснувшись каменного пола, свиток вспыхнул ярким зеленоватым огнем и в считаные мгновения сгорел без остатка. К великому разочарованию Шмультика, никаких других видимых глазом эффектов не было им отмечено. Огромный, переливающийся в лучах солнечного света дракон не материализовался на лужайке перед пещерой и не набросился на противника. Земля не разверзлась под ногами приближающихся наемников и не поглотила их вместе с затаившимися в лесной чаще лучниками. Обожаемый магической братией огненный шторм не поднялся и не пролился потоками горящей серы на головы злоумышленников. Потомок древнего инфернального рода досадливо поморщился и выдал грязное ругательство, настолько замысловатое, что у его напарника от восхищения и зависти перехватило дух. Подивившись способности товарища давать краткие, емкие и объективные характеристики своим недругам, Гвенлин спросил:
– Что с тобой, Шмуль?
– Как что со мной? – махнул рукой раздосадованный демон. – Заклинания твои, похоже, отсырели, видишь, не подействовало!
– Все нормально. – Неожиданно молодой человек шагнул из-за укрытия к центру пещеры, где его спокойно могла достать стрела лучника. – Вход перегорожен огненной завесой. Теперь сюда любому путь заказан, даже их грандмастеру, поскольку заклинание было написано рукой моего учителя, а он по гильдейской табели о рангах не какой-нибудь хухры-мухры, а генеральный архимаг – посвященный высшей ступени.
– Неужто? – показушно всплеснул руками Шмультик. – Да ты у нас, оказывается, генеральский выкормыш…
Довести до конца начатую мысль ему не было суждено, поскольку вход в пещеру озарила яркая вспышка – это направленная прямо в сердце юноши стрела, наткнувшись на невидимую глазом магическую завесу, сгорела без остатка вместе с оперением и стальным наконечником.
– Эффектно и эффективно, – выпучил глаза ошарашенный демон. – Силен был твой генерал, и заклинания у него получались оченно даже недурственными: зыбучка, эта завеса и те два заклинания против Зверя также здорово жахнули. К тому же отменное пойло умел готовить – чистый цимес, хотя паренная с сушеными сливами морковка – то, что некоторые, причмокивая и закатывая глаза к потолку, громко называют цимесом, ни в какое сравнение не идет с фирменным спиртом твоего учителя. Пусть земля ему будет пухом, а душа найдет достойное пристанище!
Вторая стрела на сей раз была направлена в грудь не в меру расфилософствовавшегося демона, но она так же, как ее предшественница, не достигла цели, мгновенно исчезнув в ослепительной вспышке. Чтобы полностью убедиться в эффективности магической завесы против стрелкового оружия, лучникам потребовалось дополнительно еще три выстрела. Осознав тот факт, что бесполезная стрельба больно бьет их по карману, воины перестали метать дорогостоящие стрелы в маячивших как на ладони, окончательно обнаглевших беглецов.
Тем временем полдюжины спешившихся наемников находились уже в двух шагах от пещеры. Забавно было наблюдать, как бравые вояки, привыкшие дневать и ночевать в седле, с трудом перемещаются на своих кривых ножках по довольно пологому склону. Их командир – наследник герцогского престола, как и подобает вождю, остался на горной тропе в окружении лучников и прочих воинов. Выражаясь более точным языком, не то чтобы он сам остался – двое здоровенных «дядек», выполняя, по всей видимости, завет чадолюбивого батюшки юного герцога, крепко под уздцы держали его лошадку и одновременно самого героя за ноги, не давая возможности горячему юноше соскочить с седла и возглавить погоню за подозрительными типами, так беспардонно отобравшими у него заветные лавры победителя даже не одного, а двух Зверей. Эксцентричный юноша верещал на всю округу препротивнейшим фальцетом, умудряясь одновременно обкладывать отборными матюгами своих заботливых опекунов и наставлять на путь истинный запыхавшихся под тяжестью пудовых панцирей направляющихся к пещере штурмовиков:
– Левей, Штрудль, держись левее, там склон менее крутой! – И тут же полностью переключал все свое внимание на невозмутимых «дядек»: – А ну ослабь хватку, волчья сыть! Батяньке все про ваши деяния будет доложено! Не жить вам, олухи! – Отчитав нерадивых слуг, он вновь обращал свой взор вверх к темному зеву пещеры…
– Вот козел! – громко прокомментировал угрозу избалованного юнца в адрес заботливых слуг потомок благородного инфернального рода. – Ему шкуру спасают, а он вместо благодарности еще и выкобенивается, как пьяная шлюха.
По странному стечению обстоятельств, в тот момент, когда Шмультик произносил свою крамольную речь, над полем предстоящей битвы воцарилась тишина, и его обидные слова были услышаны не только подбегающими ландскнехтами, но и кое-кем еще, включая самого юного герцога.
Последующие события однозначно показали, что с дисциплиной в отряде под руководством сопливого мальчишки было не все в порядке. Как только весьма удачное сравнение острого на язык демона долетело до ушей воинов, оно вызвало в их рядах взрыв восторженного хохота. Шестерка смельчаков вместо того, чтобы, обнажив мечи, броситься внутрь пещеры навстречу своей погибели, в полном изнеможении дружно попадала на площадке у входа, борясь одновременно с приступом неуправляемого смеха вперемешку с периодически накатывающейся икотой. Даже двое «дядек», ранее невозмутимые, как гранитные валуны, скалились щербатыми ртами, продолжая удерживать в седле своего подопечного. Нежная, еще не испорченная возрастной угреватой сыпью мордашка юного командира сначала обиженно сморщилась, побледнела, а затем покрылась багровыми пятнами. Мнивший себя еще минуту назад великим полководцем, юноша был готов разрыдаться от неожиданного «предательства» тех, кого он самолично собирался вести на смерть и на подвиг, кого он искренне считал своими «сынками». Сначала он пытался как-то сдерживать поднимающуюся из глубин души эмоциональную бурю, но выдерживать продолжительное время столь неприкрытое глумление над собой юный герцог был не в силах. Срывая злость на невинных людях, он начал охаживать плетью вцепившихся ему в ноги телохранителей, но вскоре бросил это занятие и в расстроенных чувствах зарыдал, уткнувшись в лохматую гриву своего скакуна, чем вызвал новый прилив веселья в рядах подчиненных. Что тут поделаешь – слабаков нигде не любят и не уважают, ни в дремучем средневековье мира Тев-Хат, ни в продвинутом двадцать первом веке Земли, ни в просвещенном и далеко обогнавшем в своем развитии прочие миры Инферналиуме.
