— Что тебе нужно?
— Мне нужен ты, Рубен, — храбро заявила Энн.
Он нахмурился. Затем медленно откинул простыню и подвинулся, освобождая место для Энн. Она бросилась вперед, прыгнула в кровать и спрятала лицо на его плече.
— Рубен, я должна…
Но он остановил ее, прильнув губами к ее губам. Потом шепнул:
— Нет, не говори ничего. Я не верю словам.
Плиты мускулов его груди коснулись ее набухших в ожидании сосков, бедра прильнули к ее ногам. Энн ощутила его возбуждение, ее тело занялось жаром. Она изнывала от жажды, утолить которую мог единственный мужчина — ее первая и последняя любовь.
Глава восьмая БРАК КАК ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ДОВЕРИЯ
Утолив жажду наслаждения, все еще тяжело дыша, Энн смотрела на Рубена в ожидании, что он скажет. У него явно было что-то на уме, это угадывалось в его взгляде, сжатых губах, в том, как обозначились морщинки в уголках глаз. Энн не хотела допытываться, если, конечно, вообще было что выпытывать. Пусть Рубен соберется с мыслями. И он, видимо, собрался: протянул руку, провел крепкой ладонью по ее талии, грудной клетке, пересчитав каждое ребрышко, и наконец накрыл ее грудь.
— Ты всерьез сказала, что хочешь остаться?
Молча глядя на мужскую руку, лежавшую на ее груди, Энн разрываясь между желанием, которое у нее та рождала, и страхом перед его словами.
— Энн, ты меня слышишь?
Он по-прежнему хочет, чтобы она уехала. Даже теперь, после самого интимного действа, которое может произойти между мужчиной и женщиной. Энн на мгновение закрыла глаза.
— Я не уеду, если это то, чего ты требуешь.
— Разве я этого требовал? — Рубен отбросил простыню, открывая свету их тела. Его тело, казалось, состояло из одних мышц, вздымавшихся на мощной груди, плоском животе и длинных ногах.
— А разве нет? — Энн постаралась прогнать от себя прочь желание снова раствориться в нем. С Рубеном она чувствовала себя настоящей женщиной, его редкое мастерство в любви приводило ее в восхищение. Но сейчас речь не о том, напомнила себе Энн. Он по-прежнему хочет оторвать ее от сына. — Я не брошу Стивена. Ни при каких обстоятельствах.
— И разводиться не станешь?
— Ни за что!
Рубен внезапно наклонился и забрал в рот ее сосок. Тело Энн словно пронзил электрический ток, и она протестующе застонала. Рубен поднял голову и улыбнулся. В этой улыбке читалось подлинное удовлетворение — он явно наслаждался властью над ней.
— Что ж, в таком случае ты не станешь возражать против того, чтобы снова принести обет?
Какой еще обет? Энн подскочила, схватила простыню и натянула ее на себя, чувствуя, что сейчас особенно остро нуждается в защите.
— Что значит — принести обет? Ты собираешься заточить меня в монастырь?
Рубен расхохотался.
— Я бы не смог этого сделать при всем желании, ведь ты не католичка. — И, посерьезнев, прибавил: — Нет, я имел в виду брачный обет.
— То есть ты предлагаешь нам снова пожениться?
Рубен кивнул и решительно сдернул с нее простыню.
— Оставь. Мне нравится на тебя смотреть.
— Я не могу думать, когда я голая.
— Очень даже можешь. Просто соберись. — Взгляд Рубена стал мечтательным. — Мы ведь всего лишь расписались в мэрии Бостона. А теперь обвенчаемся в церкви. По католическому обряду.
Выйти замуж за Рубена еще раз?
Голова у Энн пошла кругом, мысли мешались. Быть снова любимой Рубеном, чувствовать силу его страсти, и не единожды, а много-много раз вернуться в его объятия, в его сердце…
Впрочем, он ведь ничего не говорил о любви. Он возвращал не любимую жену, а свою собственность, некий неодушевленный предмет. Ну и что с того? — шепнул внутренний голос. Какая тебе разница? Главное, ты будешь с ним, у вас будет семья. Стив получит то, о чем мечтал, а она… Что ж, она просто будет рядом с Рубеном, ведь это то, чего ей хочется больше всего на свете.
Возможно, у них все получится, ведь, когда все начиналось, это было райским блаженством. Зато потом стало сущим адом…
Где-то в глубине дома пробили часы. Энн внезапно ощутила давление времени. Последние три с половиной года тянулись так долго, были такими тяжелыми. Нет, она не могла представить, что снова вернется к жизни, которую вела вдали от Рубена.
— Если мы не разведены, то зачем нам снова жениться?
Протянув руку, Рубен отвел шелковистый белокурый локон от ее лица, затем пропустил пушистую прядку между пальцами.
— Церковный брак станет доказательством доверия.
Его удивительно интимное прикосновение, легкое, как ветерок, вызвало в груди Энн такое волнение, что ей стало нехорошо. Хоть бы он снова прикоснулся к ней, к ее щеке, к груди, бедрам… Господи, куда это ее снова заносит? Сила собственного желания ужаснула Энн.
— Это… ради Стивена? — запинаясь, спросила она, впившись ногтями в ладони и чувствуя, как против воли тает все ее тело.
— И ради него, и ради моего дела.
Все ясно — ради его дела. Дела всегда стояли у него на первом месте. Все что угодно было у него на первом месте, только не она. Это было больно, но, по крайней мере, честно. Зачем пробуждать ложные надежды? Теперь Энн знала, на каком она свете. Это была не любовь, а обязательство. Она больше не его сокровище, а просто мать его сына.
Рубен взял Энн за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
— Ты сомневаешься, выходить ли за меня замуж?
— Нет.
Сейчас Энн могла только смотреть в его лицо, завороженная туманным блеском дымчато-серых глаз, в которых, несмотря на томность, читалась твердая решимость. Рубен, в отличие от нее, всегда знает, что делает. Блестящий бизнесмен, умный, сложный, тонко чувствующий человек, он всегда завораживал ее разум и держал в плену ее сердце.
— Ты должна быть полностью уверена в том, что делаешь, Энн. Нового бегства я не потерплю. — Его губы слегка коснулись ее губ, и по телу Энн пробежала дрожь. — Ну что скажешь? — тихонько спросил Рубен, водя кончиком пальца по ее щеке, а потом обхватив прохладной ладонью ее шею. Трепещущими губами Энн прильнула к его губам. Они были твердыми, прохладными. — Ты выйдешь еще раз за меня замуж?
— Да.
В этот раз они занимались любовью со всепоглощающей страстью, живьем сжигавшей обоих. Весь мир перестал существовать, и ничего не имело значения, кроме них двоих и их страсти…
В свою комнату Энн вернулась перед рассветом. Тело чувствовало себя удовлетворенным, но душа по-прежнему жаждала чего-то. Да, есть вещи, гораздо более важные, чем физическая близость с Рубеном, думала Энн, глядя на спящего сына. Во-первых, Стив. И во-вторых, любовь Рубена, которую ей надо снова завоевать. Он увлеченно занимался с ней сексом, а глаза оставались холодными. Если бы Рубен произнес хоть одно слово любви!
