Идти было несложно: многочисленные племена, навалившиеся на Тулинский с севера, оставили после себя целую дорогу, по недавно выпавшему снегу протоптанную через лес. Остатки пищи, брошенные умирать раненые, остатки жизнедеятельности отродьев, потерянное оружие, следы костровищ — словно огромная жирная стрелка была нарисована на земле, указывая северянам и Миссионерам путь, на котором не встречалось почти ничего живого. Пострелянные и изрубленные, не способные продолжать отступление, раненные северянами тролли за прошедшие часы в большинстве своем уже издохли, а оставшихся добивать не было смысла. Они забивались под коряги и зарывались в твердые сугробы, терпеливо ожидая конца, затравленными взглядами наблюдая за проходящими мимо людьми.
Ясное с утра небо к обеду затянулось тонкой пленкой сероватых облаков, и воздух значительно похолодел. Запахивая меховые жилетки и вынимая из мешков шерстяные плащи, северяне то и дело оглядывались на легко одетых Миссионеров, даже не покрывающих голов, пожимали плечами и обменивались улыбками. Что им погода и болезни, когда и половина этих послушников не доживет до лета, а из Европы просто пришлют молодых, полных веры и упорства Братьев?…
Но такой путь не мог продолжаться до самых логовищ, и через час с лишним след стал уже не так хорошо различим для чтения. Тролли наконец-то оправились от паники. Сами или направляемые разумами оставшихся при орде альвов, но они сбились в несколько еще вполне многочисленных отрядов и разошлись в разные стороны, один из таких отправив даже строго на запад. Брат Эдуард, следопыт Миссии, по меркам живущих в Сибири христиан настоящий ветеран — проживший тут больше двух зим, попросил сделать привал и начал внимательно изучать последнее становище отступающих племен. Эйвинд помогал ему, переводя раумам речь Миссионера.
Еще через полчаса, когда даже непробиваемые с виду Братья начали подмерзать от простоя, следопыт вернулся к месту привала, объяснив, что отряды троллей, вероятнее всего, рассчитывают соединиться обратно там, где крохотная Икса впадает в Обь, а целью маневра было дать время уйти и затаиться раненным в битве особям. Еще, рассказал Эдуард, судя по отдельным костровищам, в поредевшей орде находится не меньше трех альвов. В очередной раз сверив направление по картам, отряды снова пустились в путь.
Так оно, в общем, и выходило, рассуждали Дорн и Атли, прямо на ходу рассматривая блестящую планшетку старой карты: вот к востоку сожженные сутками раньше деревни, вот Обь, вот путь, на котором Миссионеры и викинги сегодня ночью остановили племена. Кусочек угля раз за разом вычерчивал одну и ту же, с минимальными отклонениями в расчетах, схему, по которой уведенные из поселений люди должны быть доставлены не дальше, чем вот в этот треугольник, образуемый притоком Оби, грядой скалистых холмов на севере и участком Черных Земель на юго-востоке. Следуя этому предположению, дальнейшими целями троллей должны были стать еще три-четыре поселения на юге, как раз в полосе территорий, толком не контролируемых ни Миссией, ни раумами.
Цепочка порушенных деревень выстраивалась в часть окружности, а предполагаемые для дальнейшего захвата поселения лишь дополняли ее. Центр круга — Круглые Камни, уверенно отмеченные Командором, — лежал у подножия скалистых холмов. Дорн сухо комментировал, а ярл только качал головой, соглашаясь и тут же недоверчиво поглядывая на Миссионера. Казалось, Питер Дорн далеко не с сегодняшнего утра знал, зачем и куда отродья уводят людей, но делиться с ярлом мыслями на этот счет не торопился.
Местность приподнялась, стало еще прохладнее. Когда-то, много больше сотни зим назад, тут лежали болота, целые гектары топкой водянистой земли среди больных лесных просторов, раскинувшиеся на оба берега Оби. Но после войн многое поменялось, и на место заболоченным низинам довольно быстро пришли крепкие и довольно странные чащи молодых лесов. Левый берег, заболоченный гораздо сильнее, позиции свои все же отстоял, почти не изменившись с прошедших времен, так и оставшись непригодной к жилью и практически непроходимой территорией, опасной и очень плохо изведанной. И что сегодня гнездилось посреди нехоженых земель через реку от Ульвборга, оставалось загадкой… На правом же, где с давних времен и вставали своими многочисленными деревнями сибиряки, от болот остались лишь воспоминания — пара десятков крохотных озер да заполненные мутной водой просторные низины среди холмов.
Тайга стала пореже, среди сосен начали встречаться березы и те странные порождения природной генетики, что так привычно вошли в жизнь после войн.
Именно здесь сейчас, как много раньше, и попытались селиться люди — по правому берегу мощной реки от Новосибирска до места, где в Обь впадает восточная сестра Томь. Еще не пришедшие в себя от последней войны, кочевые племена сибиряков вернулись, обнаружив, что безопасные ранее леса теперь полны новых, отделенных от них пропастью мутаций форм жизни. Они наткнулись на тех, кто никогда не уходил и не прятался. На существ, от которых все чаще и острее начинала исходить угроза проживанию в этих землях людей. Спор о хозяевах Сибири вспыхнул с новым, неизвестным ранее акцентом.
Миновав полосу заселения кочевыми племенами, отряды двинулись дальше. Пустынные, почти не обжитые из-за опасной близости троллей на севере и альвов на востоке леса к юго-западу от Томска прятали в себе многочисленные армейские базы. Те подобно дождевым грибам наплодились в Сибири в середине двадцать первого века и были глупо брошены в начале двадцать второго; сегодня разграбленные, частично уничтоженные еще в последнюю войну диверсантами противника, ракетами или бомбардировками, а местами так и не обнаруженные по сей день, теперь они стали добычей сталкеров и охотников за технологиями.
Движущиеся через леса отряды северян и Миссионеров беспокойно озирались на виднеющиеся среди деревьев серые невзрачные постройки. Земля здесь еще фонила, предметы светились по ночам, а среди троллей продолжали рождаться все более и более непохожие на людей создания…
Ближе к вечеру, буквально в паре-тройке километров от Круглых Камней, южной границы территорий троллей, они снова наткнулись на след объединившейся армии отродьев, поредевшей, сломленной и отступающей обратно в берлоги. Дальше пошли уже осторожнее, прислушиваясь и присматриваясь к каждому шороху и тени, а разведчики Миссии извлекли из квадратных рюкзачков украшенные распятьями массивные приборы ночного видения. Понемногу темнело.
Через еще полчаса медленного продвижения по следу, совершенно не представляя, чего им ожидать от наступающей ночи, оба отряда вышли к длинному гребню невысокого лесистого холма, через узкую долину от которого все выше и выше на север начинались скальные выступы Круглых Камней. Когда-то тут, в этих каменистых холмах, располагался пункт наблюдения за орбитальными спутниками противника, но сейчас от военного объекта остались лишь несколько разрушенных строений снаружи и забор перед входами в пещерный комплекс.
Распределив охранение и не оставив на себе ничего лишнего, Атли, Арнольв, Бьёрн и еще четверо Миссионеров, включая Дорна и Макноланна, налегке выползли на гребень.
Увиденная картина ошеломляла до ужаса. Прежде всего дерзостью самого поступка: как оказалось, отряды раумов и Дорна подошли к ставке троллей непродуманно и чересчур поспешно, оказавшись к Камням едва ли не вплотную и отделенные от выставленных отродьями дозоров одним только холмом. Разведчики окаменели, вжимаясь в холодную землю и не до конца ушедший в нее снег, уже не торопясь доставать бинокли. То, что являл собой лежащий в нескольких десятках метров впереди и внизу лагерь троллей, было видно даже невооруженным глазом и шокировало не меньше, чем огнестрельное оружие в руках штурмующих Тулинское.
