* * *
Актовый зал с мягкими креслами, широкими окнами и утопленными в потолке и стенах светильниками был рассчитан на сто пятьдесят мест, но и при втрое меньшем числе людей он не казался полупустым – расстояние скрадывалось умело выполненным дизайном.
Лёгкий шум, прошуршавший по рядам при появлении Костомарова, Терешевой и Доржиева, увял, как только они сели за установленный на подиуме овальный стол. Вадим Петрович физически ощущал устремлённые на него взгляды нескольких десятков пар глаз и трепетание аур – знал он за собой такую способность.
– Дамы и господа, – начал директор «Грёз», окинув взглядом притихшую аудиторию, – большинству из вас я уже знаком, однако позвольте представиться официально…
«Какие они разные, – думал Вадим, роняя стереотипные фразы. – И чего можно от них ожидать?»
– … а представлять вам госпожу Терешеву и господина Доржиева нет нужды.
Зал молча слушал, ожидая главного. И дождался.
– Я не считаю, что истинный талант должен прозябать в холоде и голоде. Поэтому я и создал этот Творческий Центр, чтобы здесь ваши таланты могли приносить плоды.
Фраза получилась несколько высокопарной, однако слушатели скушали патетику, не поперхнувшись, – Костомаров знал, какой бальзам нужен творческим душам.
– Здесь вы найдёте всё, что нужно для истинного творчества: свободу от всех хлопот, связанных с добыванием хлеба насущного и заботой о крыше над головой. По условиям контракта питание, проживание и медицинское обслуживание предоставляется бесплатно – в пределах Центра. К вашим услугам инфраструктура отдыха – бассейн, сауна, тренажёрный зал, ресторан с баром. В этом зале, – Вадим Петрович сделал широкий жест рукой, – будут проходить танцевальные вечера. И, конечно, великолепная природа – она тоже для вас. Ваше дело – творить, не отягощая себя житейскими мелочами. Вам даётся шанс реализоваться и проявить себя – разве могли вы мечтать о таком там, в городе, где люди озабочены одним лишь выживанием и погоней за деньгами? Здесь и сейчас всё будет зависеть только от вас – условия созданы. Можете стать великими – будьте ими!
Он сделал паузу, давая слушавшим время осмыслить услышанное, и продолжил:
– И ко всему прочему, мы решили использовать для наиболее полного раскрытия всех ваших способностей древние сакральные методики. Этим будет заниматься наш специалист по восточным практикам совершенствования духа, – Костомаров кивнул на Доржиева, – а о здоровье вашего бренного тела тоже есть кому позаботиться, – вежливый кивок в сторону Терешевой. – Ваши произведения увидят свет под логотипом фирмы «Грёзы Музы», выплата гонораров будет производиться в соответствии с вашими контрактами. От вас, повторю, мы ждём только одного – настоящих художественных произведений. А теперь я готов ответить на ваши вопросы.
Закончив, Вадим Петрович ещё раз оглядел зал и выцепил взглядом бледное лицо Северцева, сидевшего в первом ряду. Андрея доставили в Центр по личному распоряжению Костомарова, без обычного для кандидатов собеседования. Северцева привезли сюда после длительного запоя, в полубессознательном состоянии, и потом четверо суток выводили из алкогольного обморока – этим занималась Лидия. Вадим руководствовался отнюдь не голым альтруизмом – он интуитивно чувствовал, что Андрей может выдать многое. И сейчас он предполагал, что именно Северцев и задаст первый вопрос. Но Костомаров ошибся – первым оказался растрёпанный длинноволосый парень в цветастом свитере.
– Скажите, – спросил длинноволосый, – а кто будет рецензентом? Кто будет решать, достойны наши произведения или нет? При вашей фирме существует группа литературных экспертов? Ведь учитывая многообразие поэтических форм и направлений…
– Эксперты у нас есть. Но в данном конкретном случае – в вашем случае – и цензором, и критиком, и редактором буду я сам. Я буду решать, пойдут ли ваши работы в печать или нет. Я, – Вадим жёстко усмехнулся, – буду повелителем ваших муз. Я имею на это право – я создал Творческий Центр и собрал всех вас здесь, в этих стенах. К тому же я не только меценат – или, выражаясь современным языком, спонсор, – но и сам не чужд поэзии. Я когда-то был бардом, хотя, говорят, бардом нельзя перестать быть. Как говорил один мой знакомый, – он посмотрел на Северцева, – поэт – это состояние души. Ещё вопросы?
– А насчёт методик, – хрипловатый голос принадлежал бесцветной особе в вязаной кофте с широким воротом, – можно ли поподробнее? Например, будут ли включены… э-э-э… тантрические элементы?
– Это вопрос не ко мне, – ответил Костомаров, подумав при этом: «Да, девушка, судя по твоим тактико-техническим данным, у тебя с этим делом проблемы», – это уже к Фёдору Бороевичу.
Доржиев деловито оглядел вопрошающую, установил её половую принадлежность и произнёс с оттенком многозначительности:
– Спектр наших методик очень широк. В случае необходимой целесообразности будет применяться индивидуальный подход.
– Вы удовлетворены? – спросил Вадим Петрович заворожено воззрившуюся на «сына Крепыша» кофтоносительницу. Та кивнула и судорожно сглотнула.
– А вот ещё такой вопрос, – подал голос бритоголовый парень с третьего ряда. – Мы здесь как – под замком? Я смотрю, охрана тут, забор… А если я захочу съездить в Питер?
– Прежде всего, вы здесь на работе – вы подписали контракт. Я вложил деньги в этот проект, и я хочу их отбить. Цинично, скажите? Но это реалии нашего времени, а нравятся они вам или нет – это уже другой вопрос. Однако вы здесь не в тюрьме – по выходным вы можете покидать пределы Центра… за свой счёт. Но если вы загуляете и не вернётесь к началу рабочей недели, это будет считаться нарушением контракта – со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе и с возвращением выплаченного вам аванса. И у меня к вам встречный вопрос: а зачем вам куда-то ехать? Здесь, в Центре, у вас есть всё – и кино, и телевидение, и неограниченный доступ в Интернет, и свежие газеты, и отдых на любой вкус – в том числе и на… своеобразный, так скажем. К тому же, насколько мне известно, у вас – господин Алёхин, я не ошибся? – в городе нет родственников, а если вы непременно желаете встретиться с какой-нибудь вашей знакомой женщиной, зовите её сюда, почему нет? Разве в вашем коттедже не хватит места для двоих? Оплатите питание вашей гостьи, и всё. Что же касается охраны, так она есть на любом серьёзном предприятии – снаружи-то всякая публика шастает.
Были и другие вопросы, но мелкие и не по существу. Слушая «кроликов», Костомаров пришёл к выводу, что все они ошарашены открывшимися перед ними возможностями, и что разного рода нюансы кажутся им несущественными – по крайней мере, пока. А потом – там оно видно будет.
Взбудораженная творческая публика уже расходилась, вполголоса обмениваясь впечатлениями, когда Вадима Петровича кто-то тронул за рукав. Он обернулся – перед ним стоял Северцев.
– Вадим…
Не отвечая, Костомаров отвёл бывшего друга в сторонку и негромко произнёс, глядя ему прямо в глаза:
– Не Вадим, а Вадим Петрович. Прошлое принадлежит прошлому, Андрей. Я дал тебе шанс заниматься тем, что тебе по душе, – помнишь наш разговор в кафе? – но это не означает, что ты можешь рассчитывать на моё особое к тебе отношение.
