В уютном кафе Северцеву было явно неуютно – очевидно, даже такого невысокого уровня заведения он не посещал. Миловидная официантка в коротенькой юбочке одарила Вадима многообещающим взглядом, иронично-пренебрежительным – Андрея и упорхнула, приняв заказ. Охранник присел за соседним столиком.
– Как ты, старина? – спросил Костомаров, разрушая тягостное молчание.
– Да как-как, – отозвался Андрей и добавил с застарелой горечью: – Разве по мне не видно? Да никак… А ты как? Хотя по тебе тоже видно…
Потом он долго отмалчивался, слушая Вадима, и оживился лишь после второй рюмки дорогого коньяка.
– Да, высоко ты летаешь, друг ситный, – сказал Северцев без всякой зависти, словно ставя диагноз. – И девка эта так на тебя посмотрела, как будто готова была тут же трусы с себя стянуть и задрать перед тобой юбку. Ну что ж, молодец, Вадька. А у меня вот как-то не срослось… Наш клуб авторской песни развалился, НИИ тоже – перебиваюсь с хлеба на квас случайными заработками. Всякого попробовал, да только всё не по душе. А что по душе – так то нынче никому не нужно. Шоу-бизнес, мать его в чресла горячей кочергой… Прав был тот парень – помнишь, с которым мы в «Бочонке» познакомились?
– Так мы же вместе с ним и на Дальний Восток ездили, и дела теперь вместе крутим – я ж тебе только что рассказывал!
– Ну да, ну да, – стушевался Андрей. – Прости, из головы выскочило.
Он быстро опьянел, что свидетельствовало о его давней и прочной привязанности к алкоголю. Вадим удивлялся самому себе – и чего это он тратит своё драгоценное время на беседу с этой тенью прошлого? Какой с этого прок? Каждый человек сам кузнец своего счастья – пусть неудачник плачет, или, как говорили древние римляне, горе побеждённым. И всё-таки он сидел с Андреем Северцевым, и пил с ним коньяк, и слушал его становившуюся всё более бессвязной речь.
– Время поэтов прошло, – глухо бормотал Андрей, подперев кулаком щёку, заросшую щетиной. – Не время нынче для душевных песен… Вот, скажем, Розенбаум – талантливый ведь парень, а… Не то, не то… «Я не дарю вам песни, я отрабатываю деньги, которые вы заплатили за билет!» – его слова! Нельзя так, нельзя… Когда говорят пушки, музы молчат, а когда звенят монеты, музы тихо умирают… И даже Высоцкий – не выжил бы Володя в наше время, другое оно, злое и безликое… как… как… – он замолчал, подбирая сравнение. – Нет, не выжил бы, – повторил Северцев и остановился остекленевшим взглядом на графинчике с коньяком.
– Ты пей кофе, а то, боюсь, скоро двух слов связать не сможешь, и беседа наша прервётся по не зависящим от меня обстоятельствам, – посоветовал ему Вадим, подумав про себя: «Да, укатали сивку крутые горки. И в борьбе с зелёным змием побеждает змий…».
Андрей сморщился и затряс головой, что по идее должно было означать «да ты что, я ещё ни в одном глазу!», но в это время в кармане у Костомарова заиграл мобильник.
– Сергей? Я немного задержусь. Встретил тут случайно одного, – Вадим скосил глаза на Северцева, сосредоточенно глотающего кофе, – приятеля очень старого… Ага. Так что ты сам командуй пока парадом, ладно? Если что – звони. Всё. До связи. Так что там Высоцкий, Андрюха?
– Высоцкий? – Северцев немного протрезвел, но чувствовалось, что нить разговора он уже потерял. – А, Владимир Семёныч… Тут вот какая штука – не простой он был человек, а может, и не человек вовсе. Миссия у него была, и к слою он был подключен.
– К какому ещё слою?
– К энергофи…, тьфу, к энергоинформационному, – с видимым усилием выговорил Андрей. – Вот ты думаешь что – поэты свои творения сами сочиняют? Хрена! То есть кое-кто, конечно, пытается, но настоящее – оно оттуда берётся, – и он дёрнул шеей, силясь показать глазами на потолок, обшитый аккуратным декором. – Всё уже было во Вселенной, и всё там хранится… Надо только суметь достать.
«Приплыли, – подумал Вадим. – Корешок-то мой стародавний, похоже, с головой не в ладах…»
– А ты не смейся, – неожиданно трезвым голосом сказал Северцев, – так оно и есть. Что Семёныч пил зверски – про то всякий знает. А он ведь ещё и наркоту принимал, причём в таких дозах, что целую дружину наркоманов в передоз вогнать можно. И каждый день! А почему? Заострение сознания это называется – контакт со слоем. И не один он был такой – ты вспомни историю.
Андрей набулькал себе рюмку, выпил и продолжил, лихорадочно блестя глазами:
– Не мог он иначе, понимаешь? В том-то всё и дело… Ты сам посмотри – вроде и песни немудрёные, и гитара никакая – стук-стук да бряк-бряк, – а как пробирало, а? Вот то-то и оно. Будил Высоцкий души наши спящие, себя сжигая. А как сделал своё дело – тут ему и конец пришёл. Ты знаешь, что его в больницу собрались класть за день до его смерти – чистить и от наркотической зависимости спасать? И помешала какая-то мелочь пустяковая. Решили отложить, а на следующий день он и…
Костомаров хотел было возразить, но тут его словно обожгло – он припомнил вдруг ту свою похмельную ночь перед судьбоносной встречей в пивном баре и неведомый Голос во тьме, диктующий ему чеканные строки. «А ведь в этом что-то есть, – смятенно подумал Вадим, – есть, чёрт меня подери!».
Он попытался разговорить Андрея, расспросить его поподробнее, но Северцев уже дозрел – последняя рюмка была явно лишней. Единственное, что удалось выпытать у жертвы алкогольного нокаута – и то с превеликим трудом – это адрес обиталища поэта-бедолаги. Вадим Петрович положил Андрею во внутренний карман куртки пачку денег, рассчитался с официанткой, тщетно строившей ему глазки, и кивком головы подозвал охранника.
– Доставишь его вот по этому адресу, – распорядился Костомаров, протягивая парню салфетку с адресом, – тут недалеко. До койки. В целости и полной сохранности, без проблем с милицией и всякими прочими шведами. Да, купи ему бутылку водки и оставь – а то его ещё кондратий с отходняка хватит.
Телохранитель молча кивнул, легко извлёк бесчувственного Северцева из-за столика и повёл его к выходу, придерживая за руку. А генеральный директор «Грёз» пробормотал, усаживаясь на заднем сидении своего «мерседеса»:
– Энергоинформационный слой, говоришь? Наркотики, говоришь? Ну-ну…
– Вы что-то сказали, Вадим Петрович? – обернулся к нему водитель.
– Так, ничего. Поехали в офис.
* * *
«Ты смотри-ка, – с немалым удивлением думал Костомаров, переворачивая листы распечатки, – вот тебе и девочка-припевочка, попрыгунья-стрекоза… Не сексом единым жива наша богиня-охотница…».
Диана выполнила неожиданное задание шефа превосходно и в кратчайший срок – всего за неделю она подготовила Интернет-выборку, скрупулезно систематизировав чуть ли не все данные по так называемому энергоинформационному слою и по галлюциногенным наркотикам, имевшиеся в мировой паутине. Мало того, девушка выжала всю воду, удалив из всех скопированных статей пространные и маловразумительные рассуждения мистического толка, оставив самую суть, позволявшую получить достаточно ясную картину.
