В подземном переходе на выходе из метро бродячий музыкант пел о любви, которая приносит с собой только горе. Его пение сопровождалось звяканьем монет — вероятно, прохожие, как и Энни, были согласны с идеей песни. Порывшись в карманах, Энни тоже бросила монетку в лежавшую на земле шляпу.
Она на собственном опыте узнала, как много боли может принести любовь. Возможно, именно поэтому, думала Энни, дожидаясь поезда, некоторые люди, например Брайан, вообще не признают любви и в отношениях с противоположным полом сосредотачиваются исключительно на физической стороне. Раньше Энни не разделяла подобный подход, но сейчас… сейчас она уже ни в чем не была уверена. Все ее жизненные принципы пошатнулись. Например, раньше она считала, что может заниматься сексом лишь с любимым мужчиной, однако она не любит Брайана, но занималась с ним сексом, да еще и получила от этого величайшее наслаждение.
Подошел поезд. Протиснувшись в вагон, Энни взялась за поручень, закрыла глаза и снова стала вспоминать события прошедшего вечера и ночи.
Брайан предлагал поехать в ресторан на его машине прямо из офиса, но Энни настояла на том, чтобы встретиться в ресторане — почему-то это создавало у нее иллюзию, что она контролирует ситуацию. За столом они сначала говорили о работе, Энни то и дело смеялась — у Брайана было тонкое и своеобразное чувство юмора. Энни не раз ловила на себе завистливые взгляды других посетительниц ресторана, и мысль, что в этот вечер внимание интересного, привлекательного мужчины безраздельно принадлежит ей, наполняла ее гордостью. Сейчас-то Энни понимала, что ей бы следовало насторожиться.
— Где же твоя подружка? — спросила Энни, когда в разговоре возникла пауза.
— Мы с Моникой расстались пару недель назад.
— Ой, извини, я не знала.
Брайан пожал плечами.
— Такие вещи случаются сплошь и рядом. А ты что-нибудь слышала о Майкле?
Энни замотала головой.
— Кажется, он в командировке в Штатах.
— Ты все еще испытываешь к нему какие-то чувства?
Столь личный вопрос застал Энни врасплох, она замялась, не зная, что ответить.
— Между прочим, — сухо заметил Брайан, — твой отец считает, что Майкл тебе не подходил.
— Вы что же, обсуждали мою личную жизнь?! — возмутилась Энни.
Брайан снова пожал плечами.
— Нет, просто к слову пришлось, ведь ты встречалась с Майклом довольно долго, не так ли?
— Да, два года. — Энни сменила тему. — А ты с Моникой?
Брайан нахмурился.
— Не знаю, я больше не веду счет.
— Больше? Что ты имеешь в виду?
— Когда я был женат на Люсиль, мы, бывало, отмечали годовщины, всякие памятные даты…
Энни была заинтригована. Она слышала, что Брайан разведен, но подробностей не знала, Брайан не любил распространяться о своей личной жизни. Энни предполагала, что Брайан сам положил конец этому браку, потому что ему было мало одной женщины, но сейчас она усомнилась в правильности своей гипотезы.
— Такое впечатление, что ты очень любил жену.
— Так и было, — глухо подтвердил он. — Но ничего хорошего из этого не вышло, иногда одной любви недостаточно.
— Может быть, она просто тебе не подходила?
Брайан улыбнулся — как показалось Энни, немного натянуто.
— Надеюсь, ты не собираешься устроить мне сеанс психоанализа?
— Нет.
Заметив, что Энни покраснела, он улыбнулся.
— Спасибо за чудесный вечер, Энни, я прекрасно провел время.
— Я тоже.
Она вдруг поймала себя на мысли, что не хочет, чтобы этот вечер кончался. Официант принес счет, Брайан полез за бумажником, Энни открыла сумочку.
— Я хочу заплатить за себя сама.
Брайан криво улыбнулся.
— Лучше договоримся, что ты заплатишь за обед в следующий раз.
Не дожидаясь ее возражений, он расплатился по счету, оставив щедрые чаевые, и ловко сменил тему.
— Как отец? Ты давно с ним в последний раз разговаривала?
— Несколько дней назад. Точнее я говорила с Кори. Она позвонила и сказала, что они вернутся позже, чем планировали. Наверное, папе очень понравилось в Бретани, раз он решил задержаться подольше. Ты же знаешь, он настоящий трудоголик.
— А больше Кори ничего не говорила?
— Нет. Моя мачеха вечно куда-то торопится. — Энни нахмурилась. — А что?
— Ничего, просто любопытно.
Брайан пружинисто встал и, помогая Энни отодвинуть стул, небрежно поинтересовался:
— Ты ладишь с мачехой?
— Да, по-моему, папа с ней счастлив. — Помолчав, Энни снова нахмурилась. — С папой все в порядке? Может, есть что-то, чего я не знаю? Ты с ним созваниваешься?
— Конечно, ведь он мой деловой партнер.
Они пошли к выходу, Брайан непринужденно положил руку на талию Энни. Легкое невинное прикосновение почему-то сильно подействовало на Энни: пока они шли, она обостренно ощущала тепло руки Брайана.
Поезд дернулся и остановился. Энни открыла глаза и стала пробираться к выходу: задумавшись, она чуть не проехала свою остановку.
На улице все еще моросил холодный апрельский дождь, но Энни не ощущала холода, ее мысли были далеко.
Брайан предложил ей зайти к нему на чашку кофе.
— Заодно вызовем тебе такси по телефону.
Энни согласилась. Она никогда не бывала у Брайана дома, они вообще встречались преимущественно в офисе. Поднявшись на лифте на последний этаж и выйдя в просторный вестибюль, она вдруг застеснялась. Брайан помог ей снять пальто и невзначай коснулся ее плеч. Энни словно током ударило. Стараясь скрыть смущение, она затараторила:
— Кто оформлял интерьер? Профессиональный дизайнер?
— Не знаю, я купил квартиру уже в таком виде.
Жестом пригласив Энни пройти в гостиную, Брайан ушел в кухню готовить кофе. На столе стояла фотография улыбающейся темноволосой девочки лет трех.
— Кто это? — спросила Энни, когда Брайан вернулся.
— Моя дочь Триша.
— Я и не знала, что у тебя есть ребенок. Она прелесть!
— Да. Была.
Брайан поставил поднос с чашками на стол и взял у нее фотографию. На Энни словно повеяло холодом. Она поёжилась и посмотрела Брайану в глаза.
— Что значит была?
— Триша погибла два года назад.
— О, Брайан… Мне очень жаль.
Он бережно поставил фотографию на место. Его лицо исказилось страданием, и Энни вдруг испытала желание утешить Брайана, стереть с его лица скорбные тени. Таким она его еще не видела, обычно Брайан держался очень уверенно, прекрасно владел собой. Энни инстинктивно потянулась к нему и погладила по щеке. Брайан перехватил ее руку, глаза их встретились, и выражение боли и уязвимости сменилось каким-то другим, которому Энни не могла дать определения.
