– Правильно. Но по данным участкового вы там не жили.
– А этот-то тут при чем? – В глазах Кати сверкнула ненависть. – Он всегда ко мне придирался! Жила – не жила. Какая разница?
– Хорошо. Итак, сейчас вы живете с матерью, бабушкой ваших детей. Она согласна помогать вам в воспитании.
– Да! – Катя обрадовалась, что ее наконец услышали. – Только она теперь не ходит, парализовало ее. Понимаете? Поэтому и меня обратно жить позвала.
Прокурор с судьей многозначительно переглянулись.
– Расскажите, что же все-таки заставило вас преодолеть такой трудный путь? Найти сына в другом городе, купить билеты, приехать за ним?
– Понимаете, – женщина долго подбирала слова, боясь ошибиться с объяснениями, – я раньше не могла ребеночка содержать. А сейчас могу! И с жильем теперь уже все хорошо. Расселение у нас скоро в доме, квартиру новую дадут, всем места хватит – чем больше людей в комнате прописано, тем больше метров…
Девушка-секретарь, не удержавшись, щелкнула языком. Судья бросила на свою подчиненную суровый взгляд, но было уже поздно: Екатерина заподозрила неладное, замолчала. Только сейчас, когда женщина в очередной раз покачнулась на нетвердых ногах, Молчанова поняла, что за нервозностью стоит еще одна причина: Катя была пьяна.
Повинуясь безмолвному приказу начальницы, девушка встала из-за своего стола и снова подошла к Олегу с Машей.
– Судья просит вас подождать за дверью.
И снова перед глазами белое полотно двери, на которое больше не было сил смотреть. Через двадцать минут – они сидели, отсчитывая секунды – выпустили Екатерину Шварц. Ни на кого не глядя, глаза в пол, женщина поспешила к выходу. Маша, не успев сообразить, зачем это делает, бросилась следом за ней. Нагнала ее в коридоре, остановила.
– Простите, что там?! – Она схватила женщину за тощую руку.
Та подняла на Молчанову мутный взгляд, решительно вытащила свою ладонь и, дохнув в лицо Маши перегаром, пробормотала.
– Сказали, с вами ему будет лучше…
– Да?!
Катя с досадой махнула на Молчанову рукой и собралась идти своей дорогой.
– Спасибо вам огромное, – скороговоркой проговорила Маша.
– За что?!
– За Андрюшку! Он подрастет, мы объясним, что вы его любите, просто не могли быть рядом… Вдруг потом встретитесь?
– Не надо ничего…
– Почему?! Все еще изменится, образуется.
Катерина горько усмехнулась.
– Знаете, это сорваться легко… Не выдержать удар, поплыть по течению… А выбраться, – женщина прищелкнула языком и, оттопырив нижнюю губу, отрицательно покачала головой, – нееет. Нельзя.
Маша вздрогнула: от этих слов веяло такой безнадежностью, словно человек заживо себя похоронил. Мама Андрюши покачнулась на нетвердых ногах и, придерживаясь ладонью за стену, медленно направилась к выходу…
* * *
Дни пролетали как мгновения – хлопоты и заботы наполнили жизнь до краев. Молчанова с удивлением поймала себя на мысли, что всего год назад, в это же время, весной, они с Олегом сидели в душной аудитории и, пристыженные, смотрели фильм Ролана Быкова. Сколько воды утекло с тех пор! Прошла целая вечность.
– Послушай, – Маша тихонько подкралась к Олегу, который варил ребятам кашу на ужин: в черном фартуке, с поварешкой в руке муж выглядел удивительно привлекательно. – А почему мы с тобой раньше не замечали, что дети это такая радость? Думали, ребенок приносит сплошные проблемы, переживания.
– Глупые были. – Олег усмехнулся.
– Бедная Дашка! Как только она с нами, дураками, выросла?!
– Подожди, – он обернулся к жене и подмигнул, – вот повзрослеет немного наша «банда», устроит тебе веселенькую жизнь!
– Пусть. – Маша обняла мужа за талию и положила голову ему на спину. – Я теперь взрослая мама. Опытная. Не то чтобы все на свете знаю, но хотя бы понимаю, в чем мы по молодости ошибались.
– Будем исправляться.
– Куда же мы денемся…
– Ну что, пойдем звать «банду» на ужин? Каша готова.
Он выключил огонь на плите, и они вместе, взявшись за руки, пошли на цыпочках в детскую комнату: хотели понаблюдать, чем заняты дети без них.
Ребята во главе с Дашкой ползали друг за другом по полу, играли в какие-то причудливые младенческие догонялки: понять, кто за кем и в какой момент гонится, было решительно невозможно. Зато всем было весело. Аннушка с Андрюшкой заливисто хохотали, а Дашка, усиливая эффект, корчила им страшные рожи и то и дело хватала брата с сестрой за пятки.
– Мне даже как-то неловко, – Молчанова широко улыбалась, глядя за веселой возней, – я всего лишь хотела кому-то помочь, а получилось так, что сама оказалась до неприличия счастлива. Надо же, мама троих детей! Разве такое возможно?
– А почему нет?
– Я пока не заслужила такой сумасшедшей радости. Столько всего предстоит еще сделать, чтобы эти трое выросли хорошими и счастливыми людьми.
– Сделаем, Маруся! Начало положено. Мне лично жизнь наша нравится. Такое счастье возвращаться домой…
– А вдруг что-то случится? Пойдет не так?
Дети наконец заметили, что за ними подглядывают. Младшие, радостно визжа, тут же бросились к родителям. Молчанова подняла на руки Андрюшку, который подбежал к ней на четвереньках и тут же поднялся на ноги, обнял маму за колени; Олег тут же подхватил Аннушку: уже изучил ее любовь к справедливости.
– Преодолеем! Справимся.
– А вот это будет ясно лет через восемнадцать. Пока еще не известно, что всех нас ждет.
– Мам, хватит париться! – Дашка поднялась наконец с четверенек и стала закидывать в коробку игрушки, которые они с «бандой» раскидали по всему полу. – Не будете ждать всякой неведомой фигни, она и не случится. Просто радуйтесь жизни!
Родители переглянулись, Олег весело подмигнул жене и подошел к ней поближе, давая возможность непоседливому Андрюшке дотянуться до Аннушки. Свободную руку папа положил маме на талию и поцеловал по очереди макушки обоих малышей.
– А-а, обниматься! Без меня?!
Дашка подскочила к маме с папой, обхватила их руками, стиснула, и все они, впятером, оказались в одном плотном кольце. Не так-то просто было разорвать этот круг!
