Арьята пробралась обратно в сенник. Кое-как, с горем пополам накормила Трогвара; согревшись, младенец уснул. Принцесса осталась сидеть рядом с ним в мрачном раздумье — что делать дальше? Она решила, что разумнее всего сейчас не трогаться с места — пусть эти черные шарят себе по пустым улицам, вряд ли кому-то из них придет в голову искать ее здесь, возле самого их лежбища.
Арьята попыталась отыскать другие возможности, кроме одного лишь поспешного бегства на заставу Барэя. Хотя путь туда она представляла очень хорошо, невольно возникали другие мысли: «Меркол — это же тупик… я останусь там на всю жизнь… жалкой приживалкой, которую кормят из милости… а то еще силком выдадут замуж!» При этом принцесса даже вздрогнула.
«Погоди! Да погоди же! — прикрикнула она на себя, чувствуя подкатывающиеся предательские слезы. — Думай! Ты должна отомстить. Но с Трогваром на руках… этого не сделаешь…»
Ее память пыталась отыскать какой-нибудь выход; она вспоминала различные тайные Ордены, еще гнездившиеся по дальним окраинам обитаемых земель. Но все известные ей Боевые Храмы, куда она при большом желании (и от полной безысходности) могла бы поступить ученицей, отличались каким-то изуверским характером, за что и преследовались всеми без исключения королями и баронами Западного Хьёрварда. Присоединившись к ним, она сразу и навсегда лишилась бы свободы. Конечно, появись здесь сейчас какой-нибудь принц… который мог бы помочь, да окажись он вдобавок еще и волшебником… Арьята вздохнула. Этот выход был бы самым лучшим — но и самым недостижимым. Вряд ли какой-нибудь молодой сэйрав снизошел бы до грязной нищенки с младенцем на руках, а если бы и снизошел, то спокойно мог бы выдать ее. И прельстившись наградой, наверняка обещанной за головы членов королевской семьи. Благородное сословие Халлана отвернулось от своего повелителя, предпочтя ему новую Владычицу, и теперь Арьята не верила никому из них.
Хорошо было бы отыскать какого-нибудь странствующего волшебника и уговорить его помочь ей. Обучить ее колдовству… и тогда она еще покажет им всем! Найти волшебника было не так уж трудно — достаточно потолкаться по людным местам Нелласа месяц-другой, и ты непременно встретишь какого-нибудь чародея. Иное дело, что в запасе у Арьяты не было не только полутора месяцев, но и полутора часов.
И отчего-то она так и не задумалась, почему из всех многочисленных домов на длинной торговой улице она выбрала именно этот, как ей могло повезти настолько, что именно здесь расположились те, кто подослал убийц к ее семье, что они оставили раскрытым окно, ведя свои тайные разговоры… Слишком большое число совпадений насторожило бы любого, но в этот момент оно показалось Арьяте совершенно естественным.
Она все еще угрюмо сидела подле мирно спящего младенца, когда во дворе раздались шаги. Принцесса сжалась, замерла, пальцы до боли впились в рукоять стилета. Кто-то бродил вокруг сенного сарая, бродил, тяжело волоча ноги; время от времени слышалось неразборчивое бормотание. Арьята чуть приободрилась — черные убийцы двигались бесшумно, подобно теням. Скорее всего кто-то из слуг… В их летнем замке слуги всегда совершали обходы по ночам… В замке… в замке… И тут Арьяту наконец осенило, появились проблески разгадки.
Конечно же! Замок! Красный замок! Цитадель свободного знания! Могучая крепость, пустая, ждущая только своего нового хозяина, чтобы воспрянуть вновь! Она даст Арьяте все. Силы, могущество, власть, богатство. Обретя все это, она обучится истинному колдовству, она станет Мастером Чародейства — и тогда она сможет достойно отплатить всем за случившееся. Она вернет принадлежащий ей по праву трон Халлана, она предаст страшной казни предателей, она…
«Но ведь это — владения Тьмы, — вдруг подумала она, удивляясь собственному чрезмерному восторгу. — Я же изо всех сил пыталась отговорить отца, а теперь едва не скачу от радости, вспомнив о том, что можно бежать еще и туда. Нет, нет, это же конец всему, я же стану прислужницей Зла, еще более страшной, чем те ужасные женщины, пославшие тех, в черном, убить всю мою родню. Как я могу вообще думать об этом?!»
«Но ведь я в безвыходном положении, — пришло ей на ум, точно в ней спорили две совершенно разные Арьяты. — Я осталась одна, с младенцем, без средств, без друзей, без крова, без пищи… И если я хочу отомстить — надо обзавестись оружием. Если иного, кроме Красного замка, для меня не существует — нужно воспользоваться им. Да и откуда, собственно, я знаю, что Красный замок — непременно обитель Мрака? Я ведь слышала о нем одни лишь сплетни да сказки, толком никто ничего не знал, вот и плели разные небылицы… надо увидеть все собственными глазами. И дорога туда не из самых трудных — добыть плот да сплавиться вниз по Лайтону, благо до этой реки отсюда, самое большее, день пути…»
«Но это же конец!» — вырвался молчаливый, но отчаянный крик.
Испуганная принцесса только сейчас поняла, что кто-то невидимый, но очень сильный пытается проникнуть в ее сознание, заставить отправиться в этот Красный замок; неужели все происшедшее — дело рук старого Гормли, которому отчего-то позарез надо, чтобы в этом страшном Замке появился бы новый хозяин — или хотя бы хозяйка?!
«Нет, нет, она не поддастся, она выдержит! Нужно бежать, бежать из города, как можно скорее, куда угодно, хоть на Меркол, — но не отдать душу Мраку! Ведь у нее вдобавок — Четыре Камня Халлана; наверняка на них уже давно точит зубы Тьма!»
И стоило ей подумать об этом, как ворота сарая быстро и на удивление бесшумно распахнулись. В проем хлынул свет факелов, и быстрые, гибкие, молчаливые фигуры шагнули внутрь.
ГЛАВА III
Нельзя сказать, что барону Вейтарну очень плохо жилось при прежнем короле. Его богатства, слава и влияние росли с каждым годом, его сыновья получали высокие посты при дворе, жена стала первой дамой королевы, и все же он был недоволен. Он не умел отвешивать вежливые поклоны, предпочитая простые и крепкие мужские рукопожатия. Древностью рода, знатностью, доблестью — он ничем не уступал тем, кто волею судеб оказался заброшен на Халланский трон. И очень простой вопрос — почему они, а не я? — засел в голове у барона настолько крепко, что мало-помалу лишил достойного предводителя халланской конницы и сна, и спокойствия. Он бредил властью. Каждую ночь, если только удавалось заснуть, барону грезился королевский пурпур в его гербе, склоняющийся в поклоне двор и другие сэйравы страны — сильные, храбрые, но покорные его воле. Он не мог отделаться от этого наваждения. Оно владело всем его существом, и теперь ему оставалось либо погибнуть в погоне за этим призраком собственного королевства, либо перестать быть самим собой, бароном Вейтарном. Смертельно устав от постоянной борьбы с самим собой, барон бросался в сражение очертя голову, стремясь забыться в кровавой сече. Он заслужил славу неуязвимого; его отчаянные конные атаки не раз и не два приносили победу повелителю Халлана, но никто не знал, что причиной этих побед была именно глубокая, застарелая ненависть барона к тому, кто считал Вейтарна своим ближайшим сподвижником.
Когда переворот созрел, к барону пришли главари заговорщиков. Они были не настолько глупы, чтобы обманывать, и предложили честную сделку — Вейтарн опаздывает к месту решительного сражения, взамен получая все необходимое для того, чтобы без помех захватить власть в богатых областях Южного Загорья, в прекрасных, плодородных землях вокруг громадного внутреннего озера Нуар. Барону была обещана помощь колдовством, и он получил ее. Гонец только что доставил донесение — посланный отряд разведчиков благополучно произвел рекогносцировку. Пора было трогаться всей собранной бароном силе.
