— Хрофт, остановись! — крикнул Владыке Асгарда Хедин, снимая с цепочки Диск Ямерта. Пауки так пауки, ящерицы так ящерицы, но со стрелками он должен покончить!
Его ноги оплели отвратительно-тёплые, мокрые и липкие щупальца; многочисленные коготки ящериц вцепились в кольца его доспеха: несколько арканов из паутины захватили его плечи.
Меч Хагена был опущен, правую руку намертво притянула к туловищу толстая серая петля и розовое шупальце с буграми бесчисленных присосок. Его неминуемо ждал позорный плен — плен и крушение всех замыслов его Учителя; но сверкающий Диск нашёл свою цель, и предводитель упал с рассечённым надвое черепом.
Остальные в ужасе бросились наутёк — кроме нескольких наиболее храбрых, что поспешно залегли в бороздах; Хрофт несколькими ударами меча освободил Хагена от вцепившихся в него тварей. До спасительных серых склонов оставалось совсем немного.
И тут среди тварей Мимира, кишащих и умирающих под их мечами, появились новые, ещё не виданные — многоглавые змеи; из их пастей высовывались длинные, острые, точно иголки, ядовитые зубы; отравленная желчь капала с них прямо на траву, и стебли тотчас обращались в чёрный пепел. Укус этой твари означал немедленную, мучительную смерть, даже у Старого Хрофта вырвался глухой вскрик изумления и тревоги.
И всё же они дошли до каменистого откоса — дошли, хотя зубы ядовитых тварей не раз и не два скользили по железу их кольчуг. Стрелки с поля угостили их наугад сквозь заросли десятком стрел, шесть попали в спину шедшего вторым Хагена, по счастью, не пробив панциря.
Они полезли вверх. Это оказалось непросто, особенно для тана, выбившегося из сил к концу их пути через поле. Понятно, что с горы им никуда не деться — она не слишком велика, её легко оцепить и держать под постоянным наблюдением, — но выбора не было, и потому они лезли вверх.
Змеи и прочие милые создания остались внизу — отвесные, лишенные трещин склоны оказались для них непосильны. Попытались карабкаться ящерицы, но тоже потерпели неудачу, не говоря уж об уродливых сухопутных осьминогах.
Однако твари, похоже, никуда не торопились. Они расположились тесным кольцом вокруг горы, жадно поглядывая множеством пустых глаз на замерших Хагена и Хрофта. А от деревни через огороды и поля к окружавшим спешили присоединиться страшилища куда более грозного и внушительного вида. Хаген едва подавил постыдный крик ужаса, увидав кошмарных морматов; после разгрома Ракота они, видно, разбрелись кто куда, добравшись даже до этих заповедных мест. Они удивили Хагена ещё и тем, что, отлично умея летать, даже не попытались подняться в воздух, чтобы сверху наброситься на свои жертвы.
— В этой горе есть могучая магия, — проговорил Хрофт, обращаясь к своему молодому спутнику. — Если тут действительно спрятаны Мечи Молодых Богов, то это станет ясно любому деревенскому колдуну-недоучке, пройди они мимо неё ближе чем за милю! Неужто твой Учитель был прав, когда говорил, что это не что иное, как здоровенная ловушка для таких, как мы?
— И ты думаешь, именно эта магия и не даёт волшебным созданиям приблизиться вплотную к горе — не говоря уж о том, чтобы на неё взобраться? — закончил его мысль Хаген.
— Кто ж знает? Но мне кажется, что дело обстоит именно так, иначе кто помешал бы этим тварям, — Хрофт кивком головы указал на морматов, — навалиться на нас сверху? Для остальных склоны круты, не спорю, но те же спруты на своих присосках легко могли бы подняться — ползают же они по твёрдой земле вместо морского дна, и ничего!
«Положеньице, ничего не скажешь», — с горечью подумал Хаген. Они устроились на узком выступе скалистого склона, серого и гладкого, лишённого обычных для любой скалы трещин, расщелин, мхов, мелких травинок — всего того, что делало живым и разговаривающим даже обычно мёртвый камень. Гора казалась огромным саркофагом или, скорее, могильным камнем, наваленным на чье-то глубокое погребение.
Хаген и Хрофт были окружены. Окружены со всех сторон, плотно, без малейшего просвета, без малейшей лазейки. Часовых-людей можно было бы обмануть, в крайнем случае — подкупить; эти существа, похоже, не то что не спали, но даже и не моргали, глядя на ускользнувшую до времени добычу. Морматы время от времени тяжело поднимались в воздух, натягиваясь под напором ветра, хлопали складки их серой морщинистой кожи; сделав круг-другой вокруг горы и, видимо, удовлетворившись осмотром, они вновь опускались на прежние места.
Ученик Хедина и Отец Дружин, одолев в открытом бою всех своих противников, оказались в конце концов побежденными.
«И зачем я всё-таки полез в эту заваруху? — неожиданно для самого себя подумал вдруг хединсейский тан. — Мало мне было моего острова?..» (И, не умея лгать себе, тут же ответил: да, Хединсей показался ему слишком тесным!) «Почему я, точно жалкий упырь, послушно исполнял все команды Учителя, рисковал собственной головой, клал невесть за что моих воинов?.. Он сводил старые счёты с Молодыми Богами, освобождал своего друга Ракота, а я… Сигрлинн была права — я всего лишь орудие в руках Учителя… Очень ценное орудие, он берёг меня, по-своему даже любил; берёг, предчувствуя подобный день, когда я должен принести ему этот проклятый амулет — или погибнуть. А скорее всего я и не добуду амулет, и сам погибну».
Хаген видел себя пробирающимся к логову жуткого Гарма; ловчие сети Сигрлинн; свою безумную атаку и бегство; штурм столицы Видрира, долгие годы остававшегося верным данной клятве не трогать хединсейского тана, пока тот будет выполнять свои вассальные обязательства, в обмен на что Хаген отплатил ему чёрной изменой. Он вспоминал схватку в Храме, окровавленный меч в его руках, сражённых им жрецов; столкновение Белого Лезвия и Диска Ямерта, бой в Алтарном Чертоге… и всё последующее.
Он дрался, как безумец, как берсерк, он не жалел ни себя, ни своих воинов — зачем? Чтобы тот, кого он столько лет называл Учителем, кто всегда был самым близким его человеком после жены и сына… Стоп! Хедин не был человеком, преступившим законы своей совести, чтобы отправить Ученика, воспитанника и последователя на верную смерть; Хедин был Магом. Для Мага Ученики — лишь орудия, коими он познаёт мир. Коротко и ясно, как останавливающий жизнь удар боевого молота под сердце. Хаген послан сюда погибнуть. Это точно.
Рука Хагена до боли сдавила рукоять. Как бы то ни было… Он хотел подумать, подтвердить ещё раз для себя, что никогда и ни за что не сдастся живым, но вместо этого в голову пришли совсем иные мысли:
«Да зачем мне всё это нужно? Из кольца не выберешься. Без амулета Хедину и Ракоту всё равно не победить — а они его не получат, потому что мы с Хрофтом можем просидеть на этих камнях, пока не умрём с голоду. Хотел бы я знать, может ли умереть от голода Старый Хрофт? И тогда амулет всё равно вернётся к Ямерту. Так не лучше ли спастись? Отдать ему эту штуку прямо сейчас? Если он милостивый, как толкуют про него жрецы, быть может, я ещё могу покаяться и получить прощение…»
Услышь сейчас мысли тана любой воин из его дружины, он, несомненно, решил бы, что его предводитель спятил. Никогда, даже в болезненном бреду, в его сознании не могли возникнуть подобные мысли…
