– Уже близко, – сказал Гассан. – Как тебя зовут?
– Пьер.
– Ладно. А я – Сэлинджер. Нет, лучше по-французски. Салинже!
– Вы на экскурсию, да? – спросил парень Линдси вместо приветствия.
– Да. Меня зовут Салинже, – сказал Гассан. Произношение у него было не идеальное, но вполне сносное. – А это мой кузен Пьер. Мы впервые в ваша страна и хотим смотреть эрцгерцога, который начал – как это по-английски? – Первый земляной война.
Колин взглянул на Линдси. Она жевала апельсиновую жвачку, едва сдерживая улыбку.
– Я – Колин, – представился футболист, протягивая руку.
Гассан наклонился к другу и шепнул:
– Его зовут Другой Колин, – а потом продолжил: – Мой кузен плохо говорить английский. Я его перевозчик.
Другой Колин засмеялся, засмеялись и два его приятеля. Одного из них звали Чейс, а другого Фултон.
– Чейса мы назовем Джинсы Слишком Узки, а Фултона – Коротышка, Жующий Табак, – шепнул Гассан Колину.
– Je m’appelle Pierre, – выпалил Колин. – Quand je vais dans le metro, je fais aussi de la musique de prouts
[24]
.
– У нас тут часто бывают иностранные туристы, – сказала высокая, в стильном обтягивающем топике девочка. У этой девочки были просто огромные сиськи. Она была необыкновенно привлекательной, но такая привлекательность а-ля «малышка-с-отбеленными-зубами-и-анорексией» привлекала Колина меньше всего. – Кстати, меня Катрина зовут.
Не то, подумал Колин, но близко.
– Amour aime aimer amour!
[25]
– громко произнес он.
– Пьер… – укоризненно произнес Гассан. – У него болезнь говорения плохих слов. Во Франции мы говорим «туреттс». Не знаю, как сказать на английский.
– У него синдром Туретта? – спросила Катрина.
– MERDE!
[26]
– радостно прокричал Колин.
– Да! – воскликнул Гассан. – По-английски то же, что и геморрой. Это мы узнать вчера, когда у Пьер гореть попка. У него туретта и геморрой, но он славный парень.
– Ne dis pas que j’ai des hemorroides! Je n’ai pas d’hemorroide
[27]
, – возмутился Колин, одновременно продолжая игру и пытаясь заставить Гассана сменить тему.
Гассан посмотрел на Колина, кивнул и сказал Катрине:
– Он сказал, что твое лицо прекрасно, как геморрой.
Тут Линдси Ли Уэллс рассмеялась и сказала:
– Ну ладно, хватит.
Колин повернулся к Гассану:
– Но почему геморрой? Как тебе это в голову взбрело?
Другой Колин (ДК), Джинсы Слишком Узки (ДСУ), Коротышка, Жующий Табак (КЖТ) и Катрина пооткрывали рты.
– Чувак, мой папа в прошлом году ездил во Францию, – объяснил Гассан, – и он рассказывал, как у него выскочил геморрой. Ему пришлось идти к врачу, показывать на попу и повторять «Огонь!» по-французски, а потом оказалось, что по-английски и по-французски геморрой будет одинаково. Да и не знаю я других французских слов. И потом, это ж умора – у тебя синдром Туретта и геморрой.
– Проехали, – сказал Колин и покраснел.
– Дико смешно, – сказал ДК. – Холлис они понравятся, да?
Линдси снова засмеялась и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его.
– Здорово я тебя провела, зайчик?
– Ну, это они меня провели. – Увидев, что Линдси притворно надула губки, он наклонился и поцеловал ее в лоб. Колин подумал, что с ним тоже такое бывало, – только губы обычно надувал он.
С кладбища они пошли все вместе. Потная футболка Колина липла к спине, в висках все еще пульсировало. Теорема Предсказуемости Катерин, вспомнил он о своем озарении. Даже в названии было что-то настоящее. Он так долго ждал прорыва, что теперь ему хотелось остаться в тишине, наедине с карандашом, бумагой и калькулятором. Например, в машине.
Он осторожно дернул Гассана за штаны и многозначительно посмотрел на него.
– Нам нужен энергетический напиток, – сказал Гассан. – А потом мы, пожалуй, поедем.
– Тогда я открою магазин, – кивнула Линдси и повернулась к ДК. – Пойдем с нами, милый.
Ее приторно сладкий голос напомнил Колину о K. XIX.
– Я бы пошел, – сказал ДК, – да там на лестнице Холлис сидит, а мы с Чейсом сегодня работу прогуляли. Так что нам лучше не попадаться ей на глаза.
ДК повернул Линдси к себе и крепко обнял. Линдси поцеловала его. Потом, подмигнув новым знакомым, красавчик направился к красному пикапу, стоящему в отдалении. Свита последовала за ним.
Когда Линдси, Гассан и Колин подошли к магазинчику, на его ступенях сидела крупная женщина в цветастом платье. Она разговаривала с мужчиной, у которого была пугающе косматая борода.
– Значит, Старнс стрижет газон, – услышал Колин, – а потом отключает газонокосилку, задумывается и кричит мне: «Холлис! Что с этим чертовым псом?» Я ему говорю, что у пса воспалились анальные железы и из них только что откачали гной. Старнс покумекал немного и выдал: «Так пристрели этого пса и заведи другого, с нормальными железами». А я ему: «Старнс, если уж в этом городе нет приличных мужиков, я, пожалуй, ограничусь любовью к своей собаке».
Бородатый мужчина чуть не лопнул от смеха, а рассказчица наконец заметила Линдси.
– С экскурсии? – спросила она. Линдси кивнула, и женщина продолжила: – Домой ты, гляжу, не торопишься.
– Прости, – пробормотала Линдси.
Кивнув на новых друзей, она сказала:
– Холлис, это Гассан и Колин. Мальчики, это Холлис.
– Известная также как мама Линдси Ли Уэллс, – объяснила Холлис.
– Не хвастайся, Холлис, – засмеялась Линдси, открыла магазин, и все вошли в торговый зал, где – о счастье! – работал кондиционер.
Холлис неожиданно развернула Колина и уставилась ему прямо в лицо.
– Я тебя знаю, – сказала она.
– А я вас нет, – ответил Колин и, чтобы его не сочли невежливым, пояснил: – Я вообще-то всегда запоминаю лица.
– Он не шутит, – подтвердил Гассан, выглядывая из-за стойки с комиксами. – А вы газеты тут получаете?
Линдси вытащила из-за прилавка вчерашний номер USA Today. Небрежно пролистав первые страницы, Гассан аккуратно сложил газету так, что была видна только маленькая черно-белая фотография мужчины с густыми волосами и в очках.
